Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны - Корчевский Юрий Григорьевич
Еще малость посоображав, Михаил решил не выскакивать с радостным воплем из зарослей. Да хоть бы и без вопля: чем черт не шутит, пальнет кто-нибудь сдуру, а уж потом только разбираться начнут. Поэтому, немного выждав, пристроился с тыла, за телегой, рассчитав на первом же привале найти старшего и представиться по всей форме. Рассудил при этом так: наверняка бойцы еще не все друг друга знают, пока для каждого их временное подразделение – хоровод незнакомых лиц… Оказавшись за телегой, он нарочно шмыгнул, кашлянул, и ездовой, наголо стриженый лопоухий парнишка, удивленно обернулся, показав пехотные петлицы.
– Здорово, землячок, – подмигнул ему Михаил.
– Здорово, – неуверенно пробормотал ездовой. – Ты… чего это?..
– Да по нужде отбегал. Пройдусь тут с тобой рядом.
– А-а… ладно. На телегу не садись, лейтенант увидит – мне без мыла… того самого. Кобыла и так еле тянет.
– Да нет, я так пройдусь, замыкающим.
Пока длился этот диалог, у подводы как-то незаметно очутился рослый парень в несколько несуразном одеянии: старая гимнастерка без петлиц, мешковатые галифе, ноги болтаются в голенищах огромных кирзовых сапог. Парень с любопытством взглянул на Михаила:
– Новенький?
Мгновенная работа мысли. Что сказать?
Как можно непринужденнее Михаил ответил:
– Да, недавно с вами. Я с зенитной батареи… – рассказал в общем правду, но без подробностей. И тут же перешел в психологическую контратаку: – А ты откуда?
Тот рассмеялся.
– А я вообще случайно тут! Я не боец. В смысле, не кадровый. Я студент. Историк.
И парень рассказал, что он студент третьего курса Московского университета. Исторический факультет. В Западную Белоруссию приехал на практику – специализировался на истории Речи Посполитой, в частности на Брестской унии. Это решение ряда православных епархий в 1596 году признать верховенство папы римского над собой…
От обилия мудреных словечек Михаил слегка обалдел, однако это не помешало ему всмотреться в студента внимательнее и решить, что, похоже, не врет.
Из курсанта-зенитчика, конечно, не ахти какой контрразведчик, но понять, что этот длинный не чета ему и, например, лопоухому ездовому (тот, сразу видно, деревня деревней), Михаил сумел. Сразу чувствуется: городской, и больше того – столичный, интеллигент. Это заметно по множеству неуловимых черточек, несмотря на скверное одеяние, и даже независимо от речи. Ну а она-то у студента была поставлена превосходно, лилась гладко.
Он рассказал, что приехал в Брест, вознамерившись поработать в архивах… и попал в ад внезапного немецкого нашествия. Спасся чудом, без документов и почти без одежды, прибился к отступавшему пехотному батальону, рассказал все про себя.
– Поверили?..
– Да кто знает, – откровенно поведал москвич. – Может, и не очень, да не до проверок было. Вот, – хлопнул он по цевью трехлинейки, – карабин дали, нашли обмундирование третьего срока, и воюй, себя показывай. Ну, я вроде бы показал неплохо, хоть и необученный. На ходу обучался…
Из дальнейшего рассказа явствовало, что в жестоком бою с превосходящими силами противника потрепанный батальон был рассеян, хотя дрался отчаянно. Может, еще кто-то спасся, это неведомо, но в группе, где оказался историк, было четверо: трое рядовых и он, даже не рядовой. Сутки спустя прибились вот к этой сборной колонне, так и идут. А что дальше, жизнь покажет.
– Да, кстати, меня Игорь зовут, – сказал студент. – Вроде бы мы не представились друг другу?..
Прилучный улыбнулся, протянул руку:
– Михаил.
В глубине души у него возилось подозрение: уж больно необычно выглядела… история историка, если так можно сказать. Но странно, какое-то доверие и симпатию испытал Михаил к этому парню, и тем более приязнь эта укрепилась, когда студент уверенно сказал, что мы фашистов расколотим в пух и прах. Правда, как-то странно выразился:
– Да знаешь, дело не только в товарище Сталине… хотя и в нем, конечно, тоже, кто же спорит! Но суть в том, что Россия всегда била тех, кто на нее нападал. В справедливых войнах – понимаешь, да?
Михаил чуть нахмурился:
– Ну, сравнил! То царизм, а у нас советская власть…
– Так тем более! Если при царях врагов били, так теперь уж точно. Победим, будь уверен! А вообще, это я тебе как историк говорю: мы и раньше, если все дружно вставали на защиту Отечества, то всех били в хвост и в гриву! Ну, кино смотрел? «Александр Невский» или «Корабли штурмуют бастионы»?
«Александра Невского» Михаил, конечно, видел, а «Корабли…» – нет, и даже не слышал про такой фильм.
Так и сказал.
Игорь странно изменился в лице, точно что-то вспомнил.
– А… точно… точно! Как же я забыл! Фильм-то не вышел на экраны… да… начали снимать, да не закончили, это про войну с турками, восемнадцатый век… а у моего друга одного мать на киностудии работает, на «Мосфильме», так мы с ним туда ходили, смотрели, как батальные сцены снимают, ну, морской бой, значит. Да. Ну, это я вам, братцы, скажу, зрелище!..
Он обращался уже к двоим, поскольку ездовой обернулся с открытым ртом и вылупленными от изумления глазами – наверное, подумал, что рассказчик сам в кино снимался, а он такого человека видел, конечно, впервые в жизни.
Игорь раздухарился, стал рассказывать, как делают кино, тут и Михаил зачаровался, настолько это оказалось интересно, чуть не ослабил бдительность, но вовремя спохватился, огляделся зорко. Впрочем, все было спокойно, и он вернулся к разговору:
– А почему фильм-то про моряков так и не вышел?
– Не знаю, – Игорь вздохнул, хотел еще что-то добавить, но тут спереди полетела команда:
– Прива-ал!.. Полчаса! Амуницию проверить, прием пищи по усмотрению!..
По рядам усталых бойцов прошло оживление, все дружно повернули вправо, на опушку, очень удобную для расположения.
– Так, – забеспокоился Михаил, – найду-ка я старшего по званию, нужно доложиться. Кто старший по званию?
– Старший – младший, – скаламбурил Игорь. – Младший лейтенант… А вот, смотри, сержант идет, он здесь второе лицо. Можешь с ним перетереть… э, в смысле переговорить.
Сержант подошел проверить подводу и кобылу и, конечно, обратил внимание на незнакомое лицо:
– Документы имеются? Что-то я тебя вчера не видел.
Михаил протянул красноармейскую книжку. Сержант углядел в кармане другие документы.
– А это что?
– Я с группой выходил, истребители налетели. Положили из пулеметов всех. Я документы собрал. Командованию сообщить надо, где погибли.
– Это хорошо, что документы забрал. Пошли к командиру.
Младший лейтенант интендантской службы оказался молодым, но не юнцом: лет тридцати. Придирчиво просмотрев документы, задал несколько проверочных вопросов, получил на них четкие ответы, что, похоже, его удовлетворило.
– Ладно, курсант, – сказал он. – Расскажи, как шел от батареи сюда.
Михаил рассказал все. А на карте показать место гибели не смог: не было у младшего лейтенанта карты. И деревни или села поблизости не было, чтобы название сказать. Записать бы еще показания, да у младшего лейтенанта и бумаги не было.
Ну, это неудивительно. Михаил сразу вспомнил Игоря, полностью потерявшего документы… Но тут зашевелился в нем червячок бдительности.
– Товарищ младший лейтенант…
– Чего?
Стараясь аккуратно формулировать, Михаил начал высказывать свои странноватые впечатления от нового знакомого, и командир почти сразу перехватил:
– Это ты про москвича, студента?.. Ну-ка, давай в сторонку отойдем.
Отошли метров на двадцать, и, понизив голос, командир заговорил:
– Я тоже обратил внимание. Гражданское лицо, документов нет… Да и вообще видно, что отличается, конечно, от всех. Решил проверить. Я в Люблино служил, под Москвой, саму Москву неплохо знаю. Задал между делом два-три вопроса на проверку – все точно говорит, нигде не ошибся. Ну, думаю, ладно. И рассудил так: если не врет, пусть будет, одна боевая единица не повредит, так? А если не тот, за кого себя выдает… ну, тогда с нами идти у него один резон: проникнуть на нашу территорию. А как только мы со своими встретимся, проверку в контрразведке он не проскочит. Пусть там с ним и разбираются. Верно рассуждаю?
