Магический приказ. Мечник - Дмитрий Викторович Евдокимов
Теана Шуль снова фыркнула, но промолчала. Авторитет профессора Тирлиха в школе был на недосягаемой высоте. А вот мнение о Теодоре Кейлоре среди преподавателей сложилось как об ученике глупом, ленивом и заносчивом. Плохо. Как плохо и то, что я все еще думаю о Тео как о постороннем человеке.
Однако же в данный момент меня обеспокоили слова директора. О каком-таком расследовании идет речь? Я спешно покопался в теперь уже общей — моей и Теодора — памяти, но какого-то проступка, способного вызвать разбирательство целой комиссии из профессоров школы, не нашел. Да, Шуль грозилась нас… тьфу, меня отчислить, коли не сдам ей зачет, но это другое. Тирлих же ясно сказал, что речь идет не об успеваемости.
— Итак, Теодор, расскажите же нам, что с вами произошло? — директор чуть наклонился вперед, словно чтобы лучше слышать мой ответ.
— Произошло? — тупо повторил я, пытаясь разобраться в воспоминаниях о событиях, случившихся непосредственно перед приведшим на больничную койку приступом.
И вспомнил: солнечный день, задний двор школы, азартные крики жаждущей зрелища части собравшихся там учеников, вытянутые от беспокойства лица другой части и драка. Моя драка с Анхелем Моларом, однокурсником, который выше меня на полголовы и чуть не вдвое шире в плечах. Кулачный бой складывался для меня неудачно. Оппонент уверенно выигрывал, что неудивительно при такой-то разнице в физических данных, но никак не мог добиться от меня признания поражения и принесения извинений перед его подругой — светловолосой красавицей Кайей Анлон. Я в очередной раз пытался к ней «подкатить», а получив отказ, еще и нагрубил в ответ. То есть справедливость была явно не на моей стороне.
Анхель начинал терять терпение и бил все сильнее, однако я тоже не стоял на месте деревянным истуканом, и в какой-то момент он промахнулся, а я от души врезал в оказавшуюся в пределах моей досягаемости его левую скулу.
Двор взревел, но тут же умолк от ужаса, потому что рассвирепевший Молар, скороговоркой выкрикнув заклинание, запустил в меня огненный шар. Размером он был с теннисный мячик, да и не раскаленный докрасна, как положено, а лишь нагретый до бледно-оранжевого цвета, но с такого расстояния прижег бы мне лицо как пить дать. Но я каким-то чудом увернулся, получив только ожог левой щеки. Однако в тот же миг меня накрыла волна жуткой боли — и дальше я ничего уже не помнил. Вернее, память Теодора заканчивалась именно в этот самый миг, дальше была пустота и пробуждение со своеобразным «раздвоением личности».
Так вот в чем дело — драка! За нее, конечно, накажут обоих, но главное тут — применение Анхелем боевой магии против соученика, что строжайше запрещено! Выходит, директор с компанией пришли сюда снять с меня показания, чтобы наказать моего противника. А что, кстати, за наказание? Да отчисление из школы со штрафом, возмещающим императорской казне затраты на обучение. Это очень серьезно, потому как учат в школе бесплатно — империи нужны маги, но в таких случаях выставляется весьма внушительный счет. Понятное дело, что такому богатею плевать на штрафные санкции, да и магический дар он из-за отчисления не потеряет, но вот доступа к библиотекам и архиву Магического приказа потеряет навсегда, как и возможность официально работать где-либо по специальности. Плюс ко всему — это серьезный удар по репутации всей семьи, а поскольку за Моларом стоит могущественный клан Горного Хрусталя — то и всего клана.
Вот тут-то и возникает вопрос: а оно мне нужно? Что-то подсказывало, что прежний Теодор не упустил бы такую возможность разделаться с обидчиком, невзирая на возможные последствия, но то прежний. А вот нынешний, получивший неведомым образом «наполнение» в лице Романа Иванова, к этому совсем не стремится. Тем более что, как ни крути, а вина Тео сомнению не подлежала. Анхель, конечно же, заносчивый самовлюбленный тип, и магию в драке применил, едва не нанеся мне увечья, но в данном конкретном случае правда была на его стороне.
— Кейлор! Ты еще здесь? — резко оборвал мои размышления Миерин Тахо.
— Да. Но я ничего не помню. Кажется, я был на заднем дворе, когда начался приступ. И все, дальше пустота и эта комната, — я беспомощно развел руками, но, вспомнив о разбитых костяшках пальцев, поспешил спрятать их под одеялом.
— Я же говорил, что у него просто очередной припадок, — мне показалось, что Тахо заявил это с каким-то облегчением.
— Почему же у вас разбито лицо и руки? — ехидно поинтересовался Нуро Аредис.
— По всей видимости, я упал и ударился о камни, — не моргнув глазом, соврал я.
— М-да? В таком случае откуда же на вашей щеке ожог, Кейлор? — усмехнулась эльфийка.
— Э-э… да это я пытался заклинание освоить во время первой перемены, — здесь уже извернуться было сложнее, но я справился, — но что-то пошло не так. В результате вот ожог получил.
— Ты? Пытался? Освоить заклинание? — выделяя голосом каждое слово, произнесла Теана, буквально испепеляя меня взглядом. — Не смеши, Кейлор! Твои лень и бездарность известны всей школе. Скажу тебе больше: ты до сих пор не отчислен только потому, что наш директор верит в каждого ученика до последнего! Иначе духу бы твоего тут уже не было. Так что не рассказывай нам сказки!
— Думайте что хотите! Но, как я сказал, так все и было! — обиженно ответил я, выдерживая взгляд Шуль.
— Теодор, — мягко промолвил до сих пор лишь внимательно за мной наблюдавший профессор Тирлих, — Анхель совершил тяжелейший проступок. Нам нужны твои показания, чтобы он понес справедливое наказание.
— Причем здесь Анхель, директор? — изо всех сил изображая искренность, спросил я. — Моя болезнь — это только моя болезнь.
— Ты не оставляешь нам выбора, мальчик мой, — покачал головой Тирлих, — если продолжишь упорствовать, мы вынуждены будем заглянуть в твое сознание. А это очень неприятная процедура. Ну же, Теодор, решайся!
Я обвел взглядом лица собравшихся в комнате преподавателей. Директор Тирлих смотрит на меня с затаенной надеждой — хороший дедок, мудрый и справедливый. Теана Шуль презрительно кривит губы — даже не думает скрывать свое пренебрежение к любому моему ответу. А вот холеный красавчик Тахо нервно кусает губы — похоже, переживает за Молара, который числится в его любимчиках. Наконец, Нуро Аредис разглядывает меня, плотоядно улыбаясь при этом,
