Авантюрист - Матвей Геннадьевич Курилкин
Я думал, что неприятные разговоры на этом закончатся, но ошибся. Мы как раз подходили к локомобилю, когда ворота поместья открылись, и к нам лихо подкатил сам неоднократно помянутый сегодня доминус Криус Кэмпилус.
— Здравствуй, дорогая невеста, привет вам, гости, — мужчина, как и в прошлый раз, когда я его видел, фонтанировал уверенностью и обаянием. Просто фонтанировал. Я вдруг понял, кого он мне напоминает — какой-нибудь тренер личностного роста, готовый за скромную или не очень сумму рассказать и научить любого, как стать успешным.
Тем не менее мы вежливо поздоровались.
— Молодые Ортесы вижу, приступили-таки к выполнению обещания. И как успехи?
— Превосходно, — натянуто улыбнулась Петра, — Все довольно просто. Надеюсь, скоро подкрепить теоретические знания практикой.
— Не стоит торопиться, дорогая. Ты же все-таки женщина. Лучше все повторить еще несколько раз.
Серьезно? Неужели он сам не понимает, насколько жалко выглядит, пытаясь утвердиться за счет невесты?
— Вы не правы, доминус Криус. Домине Петре еще совсем немного лет, а, значит, она еще не утратила живость ума. Вспомните себя в молодости — тогда ведь любые знания будто сами собой укладываются в голове! — Странно. Почему у Петры такое забавное выражение лица? Изумление и почему-то радость? Я что, что-то не так сказал?
— Это так, — улыбка мужчины стала очень натянутой, — но не радуйся слишком сильно, у молодости тоже есть недостатки. Со временем вы сможете оценить и преимущества опыта и зрелости суждений. Если, конечно, тебе повезет до этого счастливого момента дожить. Кстати, мальчик, ты еще не наигрался со своей игрушкой? Не пора ли передать ее взрослым дядям? Не спорю, удачная задумка, но поверь моему опыту, ты не сможешь развить ее как следует. Только запорешь все.
— Как я могу сомневаться в ваших умениях, доминус Криус! Я не сомневаюсь, что вы смогли бы выжать из моей идеи гораздо больше выгоды. Вот только я еще не наигрался. Вы же сами сказали — игрушка, так позвольте уж мне насладиться ей в полной мере.
— Смотри, как бы наслаждение не оказалось слишком коротким. Впрочем, не будем торопиться. Я пока не снимаю свое предложения о покупке. Если в какой-то момент тебе покажется, что избавиться от мастерской проще, чем играться с ней дальше, я все еще открыт для предложений!
— Буду иметь ввиду, — пожал я плечами с таким видом, что любому станет ясно — мне плевать на его слова.
Криус это заметил. Ему не понравилось, но он промолчал. Сдержался. Интересно.
— В таком случае не стану вас задерживать, юные Ортесы, — царственно махнул рукой жених.
Нет, я определенно не понимаю, как он еще не стал парией с такими манерами? Тыкать малознакомому, пусть и младшему по возрасту доминусу — это уже на самой границе между простой фамильярностью и оскорблением. А теперь он еще и оскорбил доминуса Ерсуса — позволил себе вести в его доме как хозяин. Как не слишком гостеприимный хозяин. Он в самом деле идиот? Или рассчитывает, что молодежь не сообразит?
Между тем, и Петра, судя по выражению лица все прекрасно поняла, да и Акулине тоже.
Мы повернулись, чтобы уйти. Но тут жених, похоже, обратил, наконец, внимание на невесту.
— Это что такое! — возмутился мужчина, — Петра, позволь спросить, что у тебя с питомцем?!
— А что с ним не так? — подняла бровь девушка, — посмотри, как он замечательно вырос!
— Да, именно это я не понимаю! Почему эта тварь так резко выросла?! Ты что, кормила его сырым мясом?! — тут он обратил внимания, что мы с Акулине еще не ушли:
— До свидания, юные Ортесы.
Мы с сестрой молча покинули поместье.
— Ты, конечно, братец, можешь возразить, но папе я все расскажу, — серьезно сказала девушка, когда мы отъехали от поместья.
— Что расскажешь? — уточнил я.
— Этот негодяй оскорбил Петру, оскорбил семью Алейр! Ты видел, как он с ней обращается? — сестренка возмущенно подскочила на сиденье. — Ты можешь сказать, что это лишь слова, к тому же они касаются лишь семьи Алейр, и с этим должен разбираться доминус Ерсус. Но он угрожал тебе! И в твоем лице всей семье Ортес! Ты разве не понял? Ты, конечно, скажешь, что он лишь ответил на твой выпад. Что ты напрасно не сдержался и стал защищать Петру, тем самым продемонстрировав, что заинтересован в ней, хотя не имеешь на это права. А я отвечу, что это не дает ему никакого права угрожать семье! Если он почувствовал себя оскорбленным, он мог вызвать тебя на дуэль!
— Мне просто не понравилось, что он оскорбляет девушку, которая ничем этого не заслужила, — вот почему Петра была так удивлена! Я, оказывается, продемонстрировал, что претендую на девушку. С ума сойти. — Что касается угроз… К делу их не пришьешь. Прямо он ничего не сказал.
— Ох, братец, я и забыла, какой ты темный! — укоризненно посмотрела на меня Акулине, — Это же основы основ. Если бы он начал ее бить, тогда да, любой порядочный мужчина просто обязан был это пресечь. А вот слова… Он, как жених, имеет право говорить о Петре все, что ему захочется. Да, сейчас такое уже не принято, и в обществе не поддерживается и не приветствуется. Тем не менее он был в своем праве, и заступиться за Петру мог бы только доминус Ерсус. А ты изящно обозвал его старым дураком, фактически открытым текстом сказал, что он слишком стар для Петры и ты был бы гораздо более подходящей партией.
— Забавно, — констатировал я, — Интересно, стану ли я после этого персоной нон грата в доме Алейр?
— С чего бы? — удивилась Акулине.
— Ну как же… Всего лишь эквит и подбивает клинья к представительнице семьи патрициев! Да еще и при живом женихе!
— Ерунда, — отмахнулась Акулине, — Именно из-за наличия жениха. Если бы не это, тогда еще может быть… хотя ты нас сильно принижаешь. Мы, вообще-то, пользуемся авторитетом даже среди патрициев, так что, как ты выразился, подбивание клиньев никто не посчитал бы оскорблением. Так, забавный казус — уж извини, Диего, но всерьез как жениха патриции для своих дочерей тебя бы в любом случае рассматривать не стали. Но это в любом случае не важно, потому что сейчас у Петры есть официальный жених, и все проблемы подобного рода — это исключительно его проблемы.
— Это радует, — кисло улыбнулся я. Несмотря на то, что претендовать на руку Петры я не собирался, — знаю свое место, — то, что мои поползновения могли лишь посчитать забавным казусом, почему-то
