Сенши Кагори (СИ) - Самылов Алексей Леонидович

В этот довольно прохладный августовский вечер, на хутор, кроме трех машин клана Чарторыйских, позже подъехали еще две. Большой черный внедорожник и «шестисотый» белый Мерседес. Причем внедорожник на сам хутор заезжать не стал, а остановился на специальной площадке. Там, где стояли еще два похожих авто, возле которых отирались крепкие мужчины с суровыми лицами. А Мерседес, похрустывая камешками под шинами, не спеша заехал на хутор, проехал мимо двухэтажного особняка из красного кирпича. Строение было явно не новоделом, но при этом, и не древним. Скорее всего, века девятнадцатого, причем ближе к двадцатому. И сразу было видно, строение изначально строилось под пребывание людей благородных.

Усадьба Чарторыйских в Ведьминых Холмах

Мерседес остановился возле церквушки. С близкого расстояния было понятно, что строение только напоминает церковь. То есть устремленное ввысь здание, характерного для католической церкви облика. Но на макушке остроконечной крыши-купола не было никакого религиозного символа.

Из машины вышел молодой мужчина в сером деловом костюме, но без галстука, лет тридцати, среднего роста, подтянутый, плечистый. Славянские черты его лица были разбавлены толикой восточной крови. И это было вполне логично, потому что матерью Юрия Юсупова была Хина Юсупова, урожденная Кадзуми, которые были веткой клана Датэ. Собственно, именно тогда, когда Юрий (Яритэ) Юсупов сопровождал свою мать в Японии, он и познакомился с Сенго Кагори.

(Специально для тех, кто спрашивал, почему вопрос с Сенго и ее сыном решался кулуарно. Между Юсуповыми и Датэ имеются давние родственные связи. Поэтому кланы и стремились решить вопрос мягко).

Внутри «церкви» опять же было не так, как ожидается от места культа. Фактически, внутри здание было пустое. Ровный каменный пол. А прямо под «куполом», в лучах солнечного света, который лился из окон на крыше стояли кругом массивные деревянные стулья с подлокотниками и высокими спинками. И на одном из стульев сидел не слишком высокий мужчина, тоже молодой, как и гость, но худощавый. На его породистом лице не было никакого выражения, словно это была восковая фигура. Мужчина сидел с закрытыми глазами и по пояс голый, в одних штанах (тоже от делового костюма, кстати). Вошедший в «церковь» Юрий Юсупов также принялся снимать пиджак. А потом рядом с пиджаком на вешалке у входа, он повесил и рубашку. Снял с руки часы с массивным позолоченным (а может и вовсе золотым) браслетом, опустил их в карман пиджака.

— Похоже, Юрий, — ровным тоном заговорил Роман Ежи Чарторыйский, не открывая глаз. — Что-то пошло не так, как планировалось?

Голос мужчины был довольно высокий, но мелодичный и, что называется, бархатный. Юсупов же при этих словах нахмурился. Он молча дошел до круга из стульев и сел через два места от Чарторыйского.

— Я знал, что жертвовать нам придется, — наконец, негромко ответил Юрий хриплым басом, смотря в центр круга, где была нарисована пентаграмма. — Но не думал, что это выпадет сразу мне.

— Юрий, вообще-то первым был я, — сухо заметил Чарторыйский. — Но, разумеется, свое гораздо ближе и первее.

— Роман, мне пришлось потерять сына, — звякнул голосом Юрий. — Знаешь, это совсем не то же самое, что расстаться с невестой, не находишь?

— Нам в любом случае придется отодвигаться от своих родов, — спокойно ответил Роман. — Но давай говорить начистоту. Твоя младшая жена…

— Сенго — воин, — отрезал Юрий. — И она была бы очень полезна. Ее нельзя было просто перетащить. Ее нужно было убедить. К сожалению, она все-таки из ведьм. И сразу… не поняла, конечно, но почуяла, что происходит что-то не то… Да, надо было сразу с ней решать, но я все-таки надеялся ее заполучить. Я каждый чертов день пытался это сделать, подтачивать, перенастраивать. До самого последнего момента… Если бы ее парень не выжил, это бы сильно выбило Сенго из колеи…

— Но он выжил, — холодно заметил Чарторыйский

Юрий скривился, будто у него зуб резко заболел.

— Да, — глухо произнес мужчина. — Это был бы сильный воин. Даже без нормальной боеформы он смог отбиться от трех. Еще бы чуть-чуть и он смог бы выйти из Тотума.

— Сам? — слегка удивился Роман.

— Он же, все-таки, тоже имеет кровь ведьм, — Юрий нахмурился. — А теперь представь, Андрей возвращается в ясном сознании и говорит, что его на инициации вместо Ракша вытащили в ведьминский Тотум. И там пытались убить воины его же отца.

— Ты применил к нему Молот Ведьм? — сухо спросил Роман.

Он открыл, наконец, глаза. И пристально посмотрел на собеседника. Юсупов же ничего не ответил. Но по его виду было совершенно понятно, что он несколько подавлен.

— Ясно, — негромко произнес Чарторыйский. — Поэтому, значит, ты столько ждал…

— Да, мне пришлось применить Молот, — мрачно сказал Юсупов, смотря в пол. — Потому что еще чуть-чуть…

— Я уже понял, — прервал его Роман. — Плохо, Юра. Это плохо. Хорошо хоть, что ты тогда не рванул сюда.

— Тогда я и не смог бы, — мрачно ответил Юрий. — Но мое истощение было даже на руку. Все подумали, что я спасал сына. Поэтому отец не стал… Слишком резко действовать.

— А ты его совсем не спасал, — иронично заметил Чарторыйский. — Вот об этом я и говорил, Юра. Ты пошел на поводу тела. Тебе хотелось оставить себе женщину. Причина и следствие. А всего лишь нужно было ее отодвинуть. Она бы осталась в клане, твой сын бы спокойно прошел инициацию.

— Я хотел, чтобы мой сын следовал за мной! — резко ответил Юсупов. — Вполне нормальное желание, не находишь? И даже если откинуть чувства, Андрей был бы очень полезным союзником, с такими-то способностями.

— И ты захотел одним махом перенастроить его, — опять иронично произнес Роман. — Зная, что после этого того Андрея, которого ты знал, все равно бы не стало. Ну, и кто из нас циник после этого, Юра?

— Хватит об этом, — сухо произнес Юсупов. — Это мой провал, я прекрасно это понимаю. Теперь Сенго уехала, у Андрея… С такими ранами тонкого тела долго не живут. Я глупец, сволочь и подонок. Как обычно. Черта подведена, выводы сделаны.

— Хм, ты же понимаешь, что твоя бывшая жена этого так просто не оставит? — поинтересовался Роман. — Пострадал ее сын. Такое не забывают.

— Во-первых, ей сейчас будет не до поисков правды, — холодно и мрачно ответил Юрий. — Ее сын не жилец. Халлокан…

— Юра, — покачал головой Чарторыйский. — Ты применял на своем сыне Халлокан?

— Мой сын погиб в Тотуме, — твердо ответил Юсупов. — Надо ли тебе объяснять, что Молот Ведьм убивает дух? Так вот. Сенго будет не до выяснений. Сейчас. А потом тем более. И оставим это. Больше я об этом не хочу говорить.

Чарторыйский несколько мгновений смотрел на Юсупова. Потом вздохнул. И сделал призывающий жест.

Из темного угла к кругу стульев подошла фигура в длинном балахоне. Это была женщина, причем даже балахон не мог скрыть довольно роскошные очертания ее фигуры. Лицо женщины было скрыто в тени капюшона, руки она держала на животе, спрятав их в широкие рукава.

— Начинаем, — отрывисто скомандовал Чарторыйский.

Женщина молча вышла на середину. Мужчины в это время сели поудобнее и закрыли глаза. А женщина начала петь. Точнее, она затянула «О». Голос у нее был красивый, глубокий.

Эта странная песня на одной ноте звучала все громче и громче. И в какой-то момент освещение в помещении стало менее ярким. Лампы стали реально тусклее светить… А потом и вовсе погасли. А свет вечернего солнца, который лился сверху, через окна в куполе, не мог, почему-то, рассеять все более сгущающуюся темноту в зале.

А эта странная песня все лилась. И звучала она теперь непрерывно, и словно пел не один человек, а целый хор. И вот, когда уже не стало видно в темноте абсолютно ничего, мужчины обмякли. И тут же песня стихла. Резко, словно выключили. Но темнота никуда не ушла.

— Nisi acciperet, — раздался в темноте негромкий и хриплый женский голос.