Непокобелимый (с иллюстрациями) - Миято Кицунэ
Сергей считал себя разумно сомневающимся материалистом, веру в Бога не привили, не положено было, но мистика всякая случалась. Да и киношники всегда были народом суеверным. А тут тебе прямо всё настоящее: и волшебство, и маги, и школа, и дом родовой с кучей магического барахла, и всякие существа сказочные — всплыло, что один из друзей Сириуса был самым настоящим оборотнем и превращался каждое полнолуние в помесь волка и человека.
Сергей выдохнул, пытаясь всё же сосредоточиться на детстве Сириуса. Объём прожитой чужой жизни давил, пытаясь заполонить его всего, и он каким-то шестым чувством понимал, что если поддастся и эта волна воспоминаний прорвёт его внутреннюю плотину, то может смыть его личность. Магия, одним словом. И это его совсем не устраивало. Вдруг он забудет Наташу? Сашку? Люську? Забудет, зачем он на всё это подписался…
Он сделал глубокий вдох, как перед погружением на глубину, и продолжил анализировать чужое детство.
У Сириуса и у Регулуса ещё до одиннадцати были учебные палочки, и они же впоследствии стали их официальными палочками в одиннадцать. Довольно серьёзное обучение защите от мамы Вальбурги наводило на определённые мысли. Детей явно готовили к выходу в «большой и опасный магический мир».
С другой стороны, если опять же вспомнить царскую Россию, то там дети дворян и без порч особо из поместья не выпускались. Так только потом, когда подрастут, на военную службу, на учёбу или ко двору. Такие детишки, дорвавшиеся до «свободы», далее совсем не по-детски кутили, шмалялись в дуэлях и организовывали всякие декабристские восстания. С жиру бесились, короче.
Похоже, что «чаша сия» не минула и Сириуса, именно поэтому Сергея тот Страж, которого он так и не увидел, отправил в отроческую юность молодого Блэка.
— Сириус, пора обедать! — раздался стук в дверь и голос Регулуса.
— Иду, — ответил Сергей. В животе заурчало, кажется, за день он успел изрядно проголодаться.
Сердце громко билось в груди в ожидании встречи с матерью Сириуса. Сергей медленно вышел в широкий коридор и, движимый воспоминаниями, направился к большой лестнице. Красивая лепнина и роспись потолков, картины в золочёных рамах, огроменная люстра со свечами, шёлковые обои и ковровая дорожка напоминали музеи или старые дома помещиков, которые в советскую эпоху отдали под всякие ДК и детские больницы. Блэк-хаус поражал. В отличие от его впечатлений, воспоминания не были такими яркими и потрясающими воображение. Впрочем, возможно, всё дело было в разнице восприятия и жизненного опыта.
— В этом дворце сейчас точно рябчиков подадут… — пробормотал под нос Сергей и, расправив плечи, спустился на первый этаж.
В коридоре перед входом в столовую было что-то вроде журнального столика: сверху лежали газеты, на страницах которых шевелились фотографии. Сергей посмотрел, что издание, если судить по названию «Ежедневный пророк», явно выходит каждый день. Дата выхода верхней газеты значилась «18 июня 1976 г.».
Его закинуло на двадцать лет назад.
Часть 1. Глава 5. Воздушные замки
18 июня 1976 г.
Англия, Лондон, Блэк-хаус
Каждая мать строит воздушные замки. Что её ребёнок станет самым красивым, самым умным и талантливым, многого добьётся в жизни, найдёт прекрасную пару, будет счастлив и любим. Мало кто из матерей готов к реальности и доходит до понимания, что не все вырастают умными, не все бывают красивыми, особенно «самыми», не каждому дано полностью раскрыть свой талант и потенциал. Дети могут быть злыми, эгоистичными, вредными, хмурыми, меланхоличными, неусидчивыми, ленивыми, самыми обыкновенными наконец… Но отчего-то почти каждой матери кажется, что её ребёнок будет лишён недостатков, потому что он особенный, потому что это её ребёнок. Некоторые матери настолько ослеплены своей верой, что предпочитают не замечать очевидных вещей, а когда спустя годы сотканное в их сознании идеальное существо внезапно оказывается совсем иным, чем в их воображении, начинают ненавидеть своих детей, которые посмели разрушить их прекрасный воздушный замок.
Воздушный замок Вальбурги Блэк начал разрушаться в конце декабря тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года, когда оба её сына-близнеца — Поллукс и Кастор — после прогулки в Рождество и купания в снегу подхватили сильнейшую и редчайшую разновидность магической простуды. Сначала симптомы были еле заметны, близнецы чуть покашливали, и это проходило после дозы бодроперцового зелья. Но через две недели температуру уже невозможно было сбить, а бодроперцовое перестало действовать. Детям становилось всё хуже.
Семейный целитель поставил жуткий диагноз и не давал шансов: в самом лучшем случае дети останутся сквибами. Их и так очень серьёзная болезнь протекала в самый неблагоприятный период из возможных для маленьких магов: между восемью и девятью годами. Родительская магия, которая защищает ребёнка, уходила, и с болезнью — лишь стремительней, а родовой, которая должна защищать наследников после ритуала в девять лет, уже не за что было зацепиться, даже если провести ритуал принятия в Род. Замкнутый круг: Блэк-хаус, как и любой родовой манор, убивал детей-сквибов между их восемью и девятью годами, если родители не озаботятся отсечением от рода. Поллукс и Кастор только становились сквибами, но были слишком серьёзно больны и нетранспортабельны. Защита рода обернулась против них самих.
Агония близнецов длилась до конца января. Вальбурга Блэк была хорошей матерью, и она надеялась. Верила, что случится чудо. И её мальчики поправятся. И будут жить долго-долго. И пусть даже не станут самыми умными или талантливыми, ей уже было достаточно, чтобы они жили.
К началу февраля она была согласна, чтобы её дети жили хотя бы сквибами…
Когда её воздушный замок рухнул окончательно, и она поняла, что чуда не будет, то Вальбурга поступила, как настоящая Блэк — представительница старейшего, сильнейшего и темнейшего рода Магической Британии…
— Мама!
