Возрождение Феникса. Том 1 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Выбравшись из постели, принимаюсь за медитацию. Сначала — местная жива. Так, попробуем разобраться с «колодцами». Психические центры распределяют энергию по всему телу, будто ранцевые генераторы по силовому доспеху. Забавно. Пощекотав мысленно эти источники, нащупываю, как получить приток силы. Ухххх, пошла бодрость. Сна теперь ни в одном глазу. Неплохо для начала. Пока достаточно, а то переутомлюсь, и не хватит сосредоточенности на жар-эфир. Поставлю себе несколько зарубок в памяти. Первая — попробовать обнову в настоящем рискованном бою, а не в песочнице с мальчишками. Здесь у меня надежда на горячих Свиридовых. Второе — полистать какую-нибудь методчику. Одну я видел в родовой библиотеке за авторством некоего Артема Бесонова. Вдруг поможет.

Так, игрушки в сторону. Пора развивать мой основной аргумент в этом мире. Жар-эфир. Из Анреалиума просачиваются лишь крохи, Золотой меч не призвать, но смертельные атаки возможны. Нужен только мощный катализатор — моя кровь, например. Ничего другое пока в голову не приходит.

Канцелярским ножом я надрезаю себе ладонь. Рубиновые капли на ране вспыхивают и превращаются в огненных птиц. Мелкие точно воробьи, они кружат по воздуху вокруг меня. Ммм, ну хоть что-то. Эх, раньше я одной каплей сжег бы пару-тройку бестиморфов. И не тощих болотопсов, а бронированных зеленомордых вдвое больше себя. Да и не тратил я кровь на такие глупости, сам справлялся. Были времена, были сражения… Да вот вчера как раз и были, болотопса за хвост!

Махнув рукой, превращаю воробьев в сгустки дыма. Назову-ка птичек Рарогами, в честь огненных птиц из славянских легенд. Возможно, «воробьи» ими и являются, чем Сварог не шутит, хех. Фантазм берется не с «бухты-барахты», образ оружия создают фантазии людей. Ведь Анреалиум — это Океан Душ, в том числе людских мыслей и чувств. Постимпериус безумно далеко, значит, основой для «воробьев» послужила психическая энергия землян.

Ладно, поплакали над жар-эфиром. Восстановим физиологию. Хватит уже хромать. Чревато напороться на противника не по зубам. Да и банально надоело. Глаза, конечно, станут янтарными, еще что-то, может, поменяется, да и пусть. Объясню матери побочным действием «разогрева» меридиан живы. Случается, что у освоивших «колодцы» изменяется внешность.

Обойдется, думаю. Тем более, Елизавета уже прониклась моим обаянием. Хм, кажется я ее тоже. Никакого конфликта внутренних систем, я на самом деле воспринимаю эту миловидную блондинку как свою мать. Просто потому что тело Арсения так ее помнит. Перезаписать вводные можно, наверное, но достаточно трудозатратно — уйдут часы самогипноза и медитаций по перестройке сознания. А стоит ли? Думаю пару секунд. Что ж, моим целям новые родственники никак не препятствуют, а значит, пускай. Мама так мама.

Сверхрегенерация — это свойство моего духа, измененного биоалхимией. До сих пор я сдерживал себя. Первым делом затягиваю засечку на щеке. Дальше берусь за ногу, наращиваю с нуля удаленную мышцу. Местным Целителям подобное и не снилось. Ампутированные органы они не способны восстанавливать, только заживлять повреждения.

— Барин Арсений, а я думала, вы уже ушли в школу, — возникает на пороге Дося и упирает руки в широкие бедра. — Даже не одеты. Прогуливать вздумали, пока Елизавета Юрьевна на заводе? Ай-яй-яй!

Я хлопаю глазами и оглядываю себя — сижу на стуле в одних трусах. Нога, вроде, больше не болит. За окном ярко светит солнце. Что, в школу? Уже семь утра? Долго же восстанавливался.

Дося продолжает стоять на пороге, демонстративно хмурясь.

— Барин, хватит спать! — требует служанка к себе внимания.

Наконец поднимаю на нее взгляд, и она застывает. Показная строгость на лице мигом испаряется. Забыв про образ воспитательницы, девушка смотрит восхищенно. Значит, позолотели. Надеюсь, только глаза.

— Твои волосы, барин! — Не только.

Я вздыхаю, а девушка молчит, только взирает восторженно большими карими глазами. Вообще, чего это я? Всё ведь прекрасно. К таким взглядам я привык. Для меня это нормально. На Префекта так и должны взирать — самозабвенно, покорно. Значит, постепенно выбираемся из болотопсовской трясины. Значит, на этом теле уже проявился отпечаток моего духа.

— Дось, есть что еще сказать?

— Неа, — растерянно шепчет девушка, слегка качнув русой головой.

— А мне есть, — коварно улыбаюсь перед тем, как нанести сокрушительный контрудар за утренний «наезд». — Дось, ты у нас такая красавица!

Девушка засверкала глупой и счастливой улыбкой. День за окном будто потускнел. А потом карие глаза резко закатываются, и она падает как тряпичная кукла. Я едва успеваю сорваться с места и подхватить служанку за талию и спину.

— Дося! Дося! — тормошу ее и легонько хлопаю по розовым щечкам.

Ну, доволен? Круто пошутил, дуралей? Не взял в расчет… да всего. То, что Дося далеко не Евгениус с крепкими ментальными скрепами, что замуж хочет, что с детства ждет принца на белом коне, что к Арсению не равнодушна. Ей сейчас только не доставало похвалы от златокудрого Префекта в труселях.

— Барин, — шепчет девушка, приходя в себя. — Простите…за неудобства… чой-то поплохело резко…сначала похорошело, будто солнышко озарило…и потом поплохело…

— Молчи, сама ты солнышко, — я выношу ее в коридор.

Натыкаюсь на Феню, которая при виде меня с Досей на руках, с ужасом округляет глаза, хватается ладонями за лицо и пищит на ультразвуке:

— Не-е-е-е-е-ет!

— Тихо! — рыкаю. — Досе поплохело. Бегом за водой, принесешь в ее комнату.

— Уф, поплохело? — тут же облегченно выдыхает рыжая служанка. — Слава Сварогу… то есть, уже побежала!

Радостный топот ее ножек уносится к лестнице, а я несу Досю дальше.

— Куда же вы меня, барин? — хлопает она глазками. — Мне бы убраться в вашей комнате.

— У тебя сегодня выходной. — Прижимаю девушку к груди. — Спишь, набираешься сил.

Она сладко вздыхает, потершись щекой об мою кожу.

— Но ведь в колледж вечером. — Ах, да, девушки еще же и учатся на очно-заочном. На факультете гостиничного и ресторанного бизнеса, вроде.

— Вот до вечера и отдыхай, — ногой открываю незапертую дверь, вхожу в небольшую комнату и кладу служанку на заправленную постель.

А Дося весь путь от двери до кровати задумчиво смотрит на мою ногу. Правую. Тут до меня доходит.

— Барин, а давно вы без трости ходите?

Р-р-р-ра! Ну не Маска я! Не Маска!

Сижу я на заднем сидении «Волги», мрачный как туча, и верчу в руках болотопсовскую трость. Не умеешь — не берись. А быть массовкой — вот точно не мое. Походил бы еще с больной ногой, не сломался бы.

Эх, что уж теперь. Обойдется, в общем. Должно. Если что, к чертям всех сожгу и сбегу в Гималаи. Ха. Дважды «ха», Фалгор. Да куда там. Конечно, можешь, но лишишься кучи возможностей, к тому же, раньше за тобой не водились несправедливые казни. Ты не Ворон, не Жаворонок. Ты не эти живодеры. Ты — Феникс! Так соответствуй.

— Сень, мать не обрадуется, когда узнает, что ты школу прогуливаешь, — бурчит за рулем Тимофей. Очень уж он не доволен, но воспротивиться не может. Я не Арсений, умею поставить на место. Только маскироваться не умею, эх.

— В школу завтра, — отмахиваюсь. — Сегодня на завод. Мама дала мне полномочия указывать управляющим. Управля-я-яющим, Тимофей. Про себя смекнешь сам?

— Заткнуть меня хочешь? — обижается верный слуга.

— Нет, — качаю головой. — Но мы с тобой оба мужчины, Тимофей. Так и разговаривай со мной по-мужски, а не как с ребенком. Если я пропускаю школу, значит так надо и точка. Мы договорились?

— Договорились, Арсений Всеволодович, — после нескольких секунд обдумывания говорит водитель. — Только почему мы сейчас едем не на завод, а в бутики?

— Должный имидж — часть работы руководителя, Тимофей.

— Странный ты какой-то, Сень, — повторяет пройденное слуга. — Но мысли и правда правильные. Будто бы.

Деньги Свиридовы уже перевели, так что можно с чистой совестью немного потратиться. Имею право. Это не мамины подачки, а лично мой заработок. Двести тысяч рублей… не будем вспоминать мою сокровищницу, заполненную великолепными статуями, драгоценностями и артефактами. Несметные богатства в прошлом. Отныне радуемся каждому рублю, Фалгор.