Алексей Федосов - Записки грибника #2
Судя по отдельно взятым лицам, у двоих они точно довольные были, дело сдвинулось с мертвой точки и есть надежда, что удастся оживить, ржавый труп, стоящий под временным навесом.
— Здрав будь. Алекс, — Димке кивнул, заглянул в сени. — Антип где?
— С нами не пошел, у него там что-то плохо получается…
— Ну и пошли туда, заодно и покажете, что сами сделали.
Уже в дверях меня окликнул Силантий. — Федь, а Мишаня где?
Я повернулся и ответил, — Там остался, — и мотнул головой в сторону города. Постоял минуточку…
Ну, раз никому больше не нужен… Тогда пойду.
Пока шли, Алекс успел рассказать, что и чего они сделали и заменили. Дело оставалось за малым, дособрать и опробовать. Со слов ребят, выяснил, что Антип не может изготовить пресс-масленки. Не получается резьба и все. Сами стаканы и крышки есть, а вот крепеж…
— он у тебя совета спрашивал? — Поинтересовался у Алекса.
Он весело улыбнулся и махнул рукой, — Да ну его… Смотрю, кругами ходит и молчит. Пытаю — что надобно али случилось что? Молчит. Я потом подсмотрел, когда давеча тут был, сидит горемыка на кузне у Данилы и напильником шоркает как заведенный, под нос себе чего-то бубнит. Потом разозлился и в горн забросил. Раз он такой, я даже заходить не стал.
От таких слов, захотелось рвать и метать…
В приподнятом настроении вваливаюсь в сарай, вижу Антипа, стоящего на прислоненной к чугунному боку станка, лестнице, и закручивающего что-то там, наверху.
— Слазь чудо, любить сейчас буду, любовью трепетной и нежной — проворчал в полголоса и позвал, — Антип, ты все сделал?
— А… Федор, — Он в знак приветствия вкинул руку с зажатым в ней гаечным ключом, — обожди малость…
И принялся шустро что-то накручивать, закручивать.
Я подошел ближе, и придавил сапогом одну из ног лестницы, чтоб не поехала, Антип потянулся к дальней масленке. Вот из-за такой стремянки и был сделан насос, украденный какой-то сволочью. Лазить каждый раз наверх, можно только при выключенном приводе, в противном случае, можно получить по башке или рукам.
Наконец, закончив закручивать, наш литейщик спустился вниз, в мои «добрые и нежные объятия»
— Голубь мой сизокрылый, поведай мне, дурню старому. Обчем мы с тобой речь вели, когда молвил, что тебе сделать надобно?
— Напомни мне…,- Я чуть согнулся и, приставив руку к уху, приготовился слушать.
Он покаянно нагибает голову и подставляет шею.
За спиной слышу Димкино фырканье, очень похожее на сдерживаемый смех, резко оборачиваюсь.
Вот что значит, моя школа — смотреть в глаза с самым невинным видом. Я ему подмигиваю и грожу указательным пальцем.
— А с тобой разговор будет особый, Ромео ты наш, не поротый. Я тут с твоей зазнобой, словечком перемолвился…
— Федор, вот те крест… — Вот теперь вижу, возмущен до глубины души и по-настоящему. А я ни с кем и не говорил вообще-то, но проверить, надобно…
— Ладно, так уж и быть, поверю в последний раз… Смотри у меня…
— Алекс! А ты что стоишь, молчишь, слова доброго не молвишь? Али из тебя все клещами тянуть надо? Давай показывай, что у вас сделано…
Он глянул на Димку, стоящего сбоку от него, чему-то своему усмехнулся, мимолетная улыбка скользнула по лицу, перевел взгляд и на меня смотрел, мастер, готовый ответить на любой вопрос.
— Мы изготовили…
В течение часа они втроем, по очереди, навешивали мне на уши, отличные макаронные изделия, высшего качества. А потом я взял слово и каждому перепало, по самое не могу. По округлившимся глазам Алекса, ясно видел, что мужик гордится своей работой… Ну вот такая я сцука. То, что они делали три недели, можно было изготовить за две. А нам, между прочим, этого монстра ещё перетаскивать, на его постоянное место жительства и проводить потом испытание. Надо будет подключать, холостой прогон, как минимум дня два, делать, чтоб стружка сошла и втулки притерлись. Ремни должны растянуться и осесть на шкивах, они у меня новые, только что шитые, не одеваные ни разу. На промежуточных валах, вкладыши не притертые, их под нагрузкой пробовать надо. А они что, шуток не понимают? Я же пошутил про месяц… Правда, насчет зарплаты — здесь был серьезен как никогда…
Крутится, и вертеться, пресс может — Это понял из всех клятвенных заверений.
Объявил перерыв, для того чтоб собрать посильную помощь из числа новоявленных сотрудников (надо уж как ни — будь определиться с названием — фабрика, завод, мануфактура, мастерская.)
Только часа через два, под стройные крики и вопли. Собравшись гурьбой, мы потащили, по уложенным бревнам, агрегат. Благо, перетаскивать не так далеко, всего метров пятнадцать, но с двумя поворотами. На такое зрелище собралась посмотреть вся деревня, в толпе видел даже пару любопытных коз, лениво жующих листья и мекающих.
«Вспомнился почему-то фильм про Робинзона Крузо, итальянский.
— Извините, извините, — пробирается на свое место.
Наклоняется к вымышленному соседу. — Не подскажете о чем фильм?
— О море!
— Опять про море…»
Хотел разогнать… Махнул рукой, — пусть смотрят. Им этот сериал скоро снится, будет…
Не спеша не торопясь, с чувством и толком, хреновина встала на отведенное для неё место. (Главкома послали на хер, когда попробовал командовать, вызвали Никодима, и он увел меня домой)
Я весь извелся. Пару раз пытался вскочить и бежать, смотреть что там и как… Никодим пообещал позвать стрельцов. Пригрозив — что свяжет и бросит в сарай, при этом заткнет рот, чтоб не орал.
С горя сел писать. Начиркал две строки, бросил ручку на стол и заметался по избе. Опять сел. Ещё пара слов. Тигр в клетке, ведет себя спокойней чем я. Никодим встал и куда-то вышел. Через пару минут, я метнулся к дверям… Обломись бабка… Заперто!
Убью старую заразу… Только через два часа был отпущен под подписку о том, что не буду верещать, как свин не до резаный, ежели что не так сделано.
С сердитым видом, пришел в цех, окинул начальственным взором, бедлам учиненный и не прибранный, искоса глянул на стоящее недоразумение… И устроил разнос за неубранный мусор.
Я уже говорил — кто я? Напоминаю, сцука!
* * *Следующие два дня, слились в один. Раскочегарили мотор, навесили приводные ремни и помолясь запустили эту чертову страхолюдину. Антип получил задание, сделать комплектующие детали для насоса, поддона, как сделать трубки, натурный макет из глины, слепленный на коленке и пожелание — чтоб ноги его здесь не было, пока вся эта механизма, не будет готова. И ещё кучу всяких добрых слов. Пресс масленки хороши, для хорошо выточенных, отшлифованных и подогнанных втулок, для нас они сейчас бесполезны и даже вредны. Жидкая смазка вымывает стружку, а густая графитка не дает ей выхода. Вот и приходится через каждые полчаса останавливать и проворачивать на пол оборота, выдавливая грязную смазку, свежей, а так как масленки маленькие по объему… Можете представить весь процесс воочию? Я уже начал волноваться, что запасы иссякнут раньше, чем все это закончится.
Но, ура, ура, все обошлось. После седьмой набивки, проверка показала, следов бронзы нет, во всяком случае, невооруженным глазом, не видно.
Настал черед проверить творение Алекса и Димки. Если сейчас получиться… Значит быть замкам мушкетным, а нет… даже думать не хочу…
С час монтировали просечку, готовили железные полосы. Хочу опробовать сразу два способа, горячий и холодный. Начали с первого. Давит нормально, детали выпадают одна за другой и, кажется что без особого усилия. Но… После шести штук, остановил испытание и прикоснулся к штампу, хотел.
Сильно нагрелась, зараза. Боюсь что для этого варианта, способ не проходит, пока не придумаем охлаждение.
Отошли с Алексом в сторонку, позвали меньшого и устроили мозговой штурм. Я предложил переделать все заново. Дан, стал сопротивляться. Говоря — что не знает как можно сделать, внутренние каналы, не потеряв, целостности конструкции (это я так понял из его получасовой лекции)
Димка, предложил обмотать медной трубой, одеть сверху дополнительную защиту и прокачивать воду.
Пока обсуждали, штамп остыл и настал черед второго способа…
Зря они меня не послушали. Дядька Федор, ерунды не предложит. Штамп сказал — кранк, и приказал долго жить. Но самое обидное, на одиннадцатой детали.
Я лично не сильно огорчился, а наоборот был даже этому рад. Уж лучше сейчас. Время ещё было не позднее, парни собрали монатки и укатили в город.
У меня же выдался свободный вечер. Провел с толком и чувством, полночи просидел в ночном вместе с мальчишками, приставленными к нашим лошадям. Даже уходить не хотелось.
Маленький костерок в ямке, бросает в небо крохотные искорки. Они взмывают в темное небо, и гаснут на половине пути, но самые сильные и смелые летят выше всех и пропадают в небесной вышине.
