Скверная жизнь дракона. Книга третья (СИ) - Костенко Александр

Вот только стоило проснуться на следующий день и открыть лог-файл, по привычке сверяя время на счётчике достижения, как система меня удивила.

Негативные состояния:

«Магическая усталость»

Часа три я сидел, вглядываясь в эти строки. Вкладка с негативными состояниями была в прошлом мире и её появление удивляло, но не сильно. Меня больше волновала сама «Магическая усталость», и явная взаимосвязь негативного состояния с запасами маны.

Мана: 830/830 + [2490/2490] (2500)

Наверно, именно про это истончение говорила мама: с каждым днём её резервы источались. Судя по всему — меня ожидает то же самое.

Решив проверить ману завтра — я продолжил готовиться к выходу. Заодно подтвердил изучение «Прыжка» и «Пинка», всё время висевших оповещением в лог-файле. «Прыжок» действовал как «Рывок», вот только подкидывал меня примерно на метр, и я больно ударился головой об потолок. А «Пинок» вообще идентичен «Удару». Оставшееся очко характеристик я решил приберечь на будущее, как и последнее свободное место в списке умений.

В назначенный день, когда счётчик достиг отметки в шестьдесят восемь дней — я спустился с горы. Едой меня обеспечит скверна, а в рюкзаке из кожи порченного кабана запасов на три дня. Воду найду, и крыша над головой всегда будет. Не зря я сделал палатку двухслойной: нижний из шерстяной ткани, верхним станет кожаный плащ.

Проверив всё ещё раз, поправив висевший на верхушке посоха тёмно-зелёный фонарь с горящим розовым шариком, и бросив грустный взгляд на пещеру — я двинулся в путь. И целых пять дней шёл строго на запад. По левую руку компанию составляли горы, холмы и редкие леса, а по правую — скверна. Идя в полукилометре от неё, я всё время всматривался в порченые места, подмечая новые порождения.

Странные цветы, похожие на зубастые ромашки и без единого листка на толстых, едва гнущихся стеблях. Кусты, из которых поднимались в небо на пять метров скрученные трубочкой красные листья, постоянно вибрируя и словно бы привлекая порождений. Их добычей становились твари, похожие на скрещенного с крысой воробья. Но и сами эти крысы, летая близко над землёй и проскакивая между стеблями ромашек, охотились на других тварей. Что-то похожее на крокодила, но только вытянутое вверх, едва спасалось от нашествий этой саранчи, размахивая вытянутым горбом, похожим на опахало и стараясь прихлопнуть им как больше надоедливой крысиной мошкары, размером с кулак.

Много новых тварей я видел за эти дни, и даже успел подметить способы их убийств. Вот только останавливаться ради них я не собирался. До моего воплощения в истинный облик оставалось шестьдесят четыре дня. Половину из них я хотел потратить на исполнение дела, которое намного важнее убийства порченых орков. Хотя и это тоже важно. Как важно то, что ночь с пятого на шестой день я провёл в километре от тропинки жизни, идущей строго на север.

Утром, проснувшись, позавтракав и закусив бодрящим яйцом — я собрал лагерь, запаковал все вещи. И оставил их лежать в километре от начала тропинки. В ближайшие часы лишний вес помешает. Всё равно потом возвращаться и идти на север по тропинке жизни: не хотелось заходить в границы скверны и подвергать риску вещи из металла.

С ближайшего предгорного холма открывался завораживающий вид. То же самое произошло и сегодня: я опёрся на посох и задумчиво уставился вперёд.

В десяти километрах впереди — скверна брала своё. Она заворачивала из скверного леса, заползала порченым саванном на равнинную местность перед горами, потом на предгорные холмы и по склону каменных исполинов тянулась вверх, к самой их вершине, где переползала на противоположную сторону и скрывалась из виду.

Как ей и полагается, скверна всё преобразила. В одним местах трава практически исчезла, в других заменилась редкими красными ворсинками, или вообще вытянулась в несколько метров. Даже каменистая земля на склонах гор с чахлым кустарником — и та словно умерла. Но тварей не было, как и не было защитного леса или чего-то ещё. Зато была нежить.

В десяти километрах впереди начиналась пустая скверная зона. Но уже в ста метрах за ней расхаживала нежить: неказистая, раздутая, похожая на шар с длинной бородой и лысой головой, покрытой бесчисленными волдырями. Ещё дальше расхаживали группы таких же неказистых тварей, идущих к горе — но через каждые сто метров они разворачивались и шли обратно, чтобы вновь повторить свой путь. Кто-то стоял, показывая то на гору, то тыкал пальцем себе в грудь, то показывал на восток. Одни твари сидели поодиночке, другие — группами. Их всех роднил невысокий роста, примерно мне по грудь; и вся нежить перемещалась по невидимой, но прямой линии.

Складывалось впечатление, что раньше здесь проходила дорога или тракт, ведущий путников к монументальному сооружению.

В километрах тридцати от начала скверны на склоне горы стоял каменный форт. Высокий и величественный, он больше походил на замок с широким основанием и тремя огромными башнями. Сама цитадель напоминала треугольник, острым углом выпирая из горы и вдаваясь в холмистую местность на многие сотни метров. На углах треугольника располагались башни, по каждой на остриё. Две ближайшие к склону горы были построены таким образом, что, казалось, вырастают из каменистой породы — задние стенки словно припаяли к горе.

Похоже, к этой цитадели и брели дворфы в тот момент, когда скверна напала на эти места. Поглотив и исказив несчастных, она оставила им единственное воспоминание. Вот нежить и ходила по несуществующей дороге, изображая то путников, то глашатаев.

Постояв на холме ещё немного — я пошёл вперёд. Ещё вчера решил подойти поближе и внимательно всё осмотреть. Но я пожалел о своём решении, добравшись до скверной зоны. До неё оставалось двести метров, и я не хотел продвигаться дальше, чтобы не тревожить нежить. Вот только она решила иначе и две твари бросились в мою сторону.

Я тут же развернулся и побежал назад. От нежити не отвязаться. Придётся драться с двумя резвыми тварями. Они явно сильные, хоть и без модификаций — но бегают слишком быстро. Сто метров пробежали меньше, чем за двадцать секунд. Это крайне быстро, особенно учитывая низкий рост и короткие ноги.

Отбежав достаточно — я развернулся и приготовился. План прост: находясь на возвышенности, расстреливаю их магией. Как только нежить подбегает — «Рывок» назад. Потом одной твари «Пинок», откидываю в сторону, вторую блокирую посохом и стараюсь добить до смерти, пока первая не вскочит. А потом…

Мысль не успела кончиться, а я уже грустно усмехнулся. Твари, стоило им пересечь границу скверного места, споткнулись и кубарем покатились дальше. Наконец остановившись, они неуклюже встали и раскачиваясь на ватный ногах медленно побрели в мою сторону.

Дождавшись, когда твари подойдут достаточно близко — я опробовал на них действие «Пинка». Умение оказалось крайне полезным: нежить падала на спину, если ударить точно в грудь. Спустя минуту я уже возвращался к своим вещам.

Меня беспокоило, что за границей скверного места нежити слишком много. Она вереницей порченых тел тянулась к цитадели. Не меньше тысячи в ближайшем километре, а чем ближе к цитадели, тем больше тварей. Но странность в том, что дорог нигде нет.

Ещё можно понять, почему дороги нет на свободной земле: она была грунтовой и со временем просто размылась дождями да заросла травой. Но и в порченых землях дороги нет. Это получается, что до нашествия скверны дворфы не догадались до дорог, а вот до форта высоко в горах додумались сразу? И как такое возможно, что между городом дворфов и стоянкой орков чуть больше семи дней пути? Неужели подобное соседство нормально для разумных, и они… Точно, ведь существует Всеобщая Церковь и её Всеобщий договор, или как он там правильно назывался. Наверно, именно поэтому до нашествия скверны было возможно настолько тесное соседство. Но, с другой стороны — стоянка орков похожа на временное пристанище. Возможно, они кочевали и просто проходили рядом. А может быть…