Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2
Трудно было не согласиться со справедливыми словами Дормидорфа, в последствии так оно и оказалось. Я знаю это потому, что на обратном пути мы залетели к победившим «плащам», и те с радостью и благодарностью приняли нас. Нашёл нас и тот самый могучий воин, что основательно получил по голове боевым топором. Ему, как ни странно, удалось выжить, и Дормидорф даже лечил его травами, надо сказать, вполне успешно. Крепкая голова, однако, если так кому шандарахнуть, что топор в черепе застрянет, то копыта откинешь, как миленький! А он ничего, быстро оклемался, ещё и принимал участие в наших последующих походах.
Мы ещё в лагере узнали о соглашении между геронитами и людьми леса о том, что одни могут беспрепятственно выходить на поверхность, а другие спускаться в Подземный город. Естественно, при подобающем контроле друг за другом с обеих сторон в плане всевозможных любовных делишек, а вот как будет действовать их договор в отношении гостей, нам пока было неизвестно.
Теперь же мы успешно приземлились на удобную площадку, которая была заботливо расчищена встречавшими нас геронитами и лесными, дабы мы не переломали им все деревья при посадке. Площадка эта находилась перед холмом, в глубине которого скрывался вход в Подземный город. Всё было рядом: и площадка, и вход. Молодцы, маленькие волосатики! Именно так их называл Лари, и те не обижались на него, они говорили: «А-а, это тот самый долговязый Лари, который в очередной раз свалился со своего птеродактиля перед самым приземлением, знаем такого! Как не знать! Очень весёлый человек. Он ещё всё смеялся, когда его подняли и вытащили из кустов, всего перепачканного лосиными лепёшками и чем-то противным в крапинку».
Всё действительно произошло именно так. Лари на что-то засмотрелся и, не удержавшись, свалился с птеродактиля, когда мы уже заходили на посадку. Пришлось ящеру снова набирать высоту и ждать, когда мы приземлимся и приготовимся ловить гогочущего на всю округу Лари. Ну, и представление было! Хохочущие небеса лично я вижу не так часто.
Второе место по производимому шуму и смеху занял неподражаемый Коршан, который прибывал в обличии ворона и настолько вызывающе громко раскаркался, что кто-то из геронитов был вынужден накрыть его пыльным мешком и отволочь подальше в лес, чтобы тот не мешал и не галдел, аки оглашенный. Когда мы заметили это недоразумение и освободили его, то Коршан надолго улетел, обидевшись на всех и грозно ругаясь! Он грозился лично повыщипывать своему обидчику всю его косматую нечёсаную шерсть на теле и заставить его же к утру навязать свитеров на всю нашу экспедицию.
Начавший приходить в себя Лари, узрев гневного взъерошенного Коршана, ругавшегося, как сапожник, вновь впал в гомерический транс, вызванный очередным приступом хохота! Но на этот раз ненадолго, силы были уже не те, вскоре он утомился и успокоился, к нашему всеобщему удовлетворению. Конфуз с ними, и только! Зато Лари сразу стал местной знаменитостью, затмив своим сиянием даже мгновенно погрустневшего Юриника. Мы эту рыжую и конопатую знаменитость всем миром отдраивали от экскрементов! Но ничего, вроде отмыли, обошлось без последствий, если не считать славы, которая в тот момент только робко проклюнулась из-под кустика с огромной кучей, куда умудрился приземлиться наш рыжий приятель.
Но даже во время легендарного отмывания Лари сумел отличиться.
Одна из девушек герониток усердно отдирала с его счастливого лица непонятные грязные вкрапления, намертво прилипшие к его нежным щёчкам. Она даже стала возмущаться:
– Да что же это сожрал сохатый, вот прилипло! Прямо въелось! Какая отвратительная гадость! Фу-у! Ну, никак с лица не отдирается, хоть тресни!
И она с досады замахнулась на нашего Лари, который резко отпрянул в сторону, споткнулся и завалил котёл с тёплой водой, который, опрокинувшись, залил костёр и отдыхавших возле него лесных и геронитов, а те, в свою очередь, повскакивали с мест и растоптали… В общем, далее произошла цепная реакция! Лари просто рыдал от раздиравшего его смеха, при этом без стеснения пуская мутные слёзы, оставлявшие за собой конопатые следы на щеках, облепленных уже успевшей подсохнуть болотно-зелёной массой. Уж он-то наверняка знал, что сожрал сохатый и что там у него поналипло на нежных щёчках. Когда более-менее всё успокоилось, ничего не подозревавшая робкая девушка хотела уже ножичком как следует поскоблить, чтобы наверняка отодрать эти непонятные пятнышки. Лари был на грани истерики. Мы и сами умирали со смеху, но всё же нашли в себе силы объяснить ей, что это простым ножичком не отодрать, только если вместе с нежными щёчками.
Когда Лари был успешно отмыт, вычищен и даже причёсан, мы, наконец, получили счастливую возможность поприветствовать Сергая и Якоба, скромно стоявших всё это время в сторонке, наблюдавших за нами и ожидавших своего часа. Они пришли, чтобы встретить нас и препроводить в Подземный город, как и было условлено. Мы обнялись и начали беседу, ведь пока Лари сушился возле костра, дрожа рыжими голыми коленками, нам нечего было делать.
Сергай поведал, что в селении, именуемом посёлком Ворот, в котором мы имели удовольствие быть в наше первое посещение Подземного города, видели одинокую незнакомку, худую горбатую старуху. Она искала каких-то своих дальних родственников. А так же был замечен старик рыбак, бывший в селении проездом и выменявший себе на пойманную рыбу лук и стрелы для охоты. Сергай рассказывал нам всё это с игравшей у него на лице самодовольной ухмылкой, видно было и невооружённым глазом, что он считает это делом несерьёзным и недостойным его высочайшего вельможного внимания, но, не смотря на это, он продолжал:
– Да, вот ещё что, мальчишки на прибрежном пляже заметили отсутствие нескольких булыжников, между прочим, на месте, где они лежали, остались чёткие следы. И это ужасно! Уж это страшное преступление вас должно наверняка заинтересовать! Дело явно непростое и таинственное. Шутка ли, пропали булыжники, да не один, а несколько! Если хотите, можете пойти и посмотреть, это очень важная улика, сразу всё разъясняющая. Мальчишки говорят, что ещё несколько дней назад рыбачили там и камни преспокойно лежали на своих местах, а иначе они бы обязательно заметили. А может, булыжники сами потихоньку уползли? А если серьёзно, то взять их мог кто угодно, хотя бы для того, чтобы просто бросить в воду и посмотреть на брызги и расходящиеся по водной глади круги, или червей для рыбалки искали. Вот что я вам скажу: все эти пустяки яйца выведенного не стоят! Камни, горбатая старуха со стариком – всё это чушь собачья! Послушайте моего доброго совета: не теряйте зря время, займитесь делом! А если будет что-нибудь серьёзное, в чём я очень сильно сомневаюсь, то я сам разберусь с этим в два счёта, а вам всенепременно сообщу через вашего посыльного духа-исполнителя, который прилип ко мне, как угорелый к форточке! Надоел хуже горькой редьки.
Дормидорф ни капельки не смутился и не обиделся, ответил спокойно и вежливо:
– Мы вовсе не собираемся долго испытывать ваше терпение и гостеприимство, которым вы так славитесь, вот только кое-что перепроверим и коли наши подозрения не подтвердятся, то полетим себе счастливо дальше! Нам ведь нужно спешить к людям океана.
Сергай поинтересовался, заинтригованно приподнимая левую бровь и надменно кривя губы:
– Это какие такие подозрения?
– Да пустяки, разные, вроде булыжников и незнакомых горбатых старух со стариками. Может, это и случайность, а может быть, и нет. Вот и проверим, а там видно будет…
Сергай снова рассмеялся, задрав голову и дружески похлопав Дормидорфа по спине:
– Да я же пошутил, предлагая вам пойти посмотреть на исчезнувшие камни! Вы что, шуток не понимаете? Неужто и вправду пойдёте смотреть?
Дормидорф ответил серьёзно:
– Ты-то пошутил, а я и не думаю шутить, вон и Лари уже подсох и хоть ещё немного трясётся, но выглядит вполне сносно, как огурец, правда, сильно замалосоленный. И замученный вашим трогательным радушием Коршан уже вернулся.
И действительно, Коршан недовольно прохаживался, слегка приподнимая ноги и часто-часто потряхивая ими, прежде чем брезгливо переставить на новое место, будто очищая от налипшей надоедливой грязи, выражая, таким образом, своё крайнее недовольство и едва сдерживаемое раздражение. Все посмотрели на него, а он, заметив это, замер на месте и громко, омерзительно каркнул. Сергай скорчил недовольную мину и отвернулся в сторону, а Дормидорф, слегка ухмыльнувшись, продолжил всё так же учтиво и вежливо:
– Вот что значит хорошее воспитание! Так что теперь мы вполне можем следовать за вами.
Сергай понимающе посмотрел на Дормидорфа и широко улыбнулся, восхищённо покачав головой. Хитрый дед всё умел представить в выгодном свете и повернуть таким образом, что недостатки обращались в достоинства.
