Александр Богатырев - Два дурака на чемодан алмазов (СИ)
Генри долго стоял один на корме, закутанный в плащ и наблюдал как в тумане растворяется берег. Берег Туманного Альбиона. И на душе было очень неспокойно. Потом он это назовёт предвидением, предчувствием. Сырость и холод медленно просачивались под одежду. Под ногами дрожала палуба, сотрясаемая мощным двигателем. За кормой бурлила вода, а над головой стелился чёрный дым медленно растекающийся в низких облаках и тумане. Когда последняя тень Родины исчезла в тумане, и не стало вокруг различия между морем и небом, Генри тяжко вздохнул, повернулся и на плохо гнущихся ногах потащился в кают-компанию.
Пить бренди. Болтать на светские темы, резаться в бридж и вообще прожигать время оставшееся до высадки на далёкий берег Конго. Где его ждёт либо слава, либо могила либо и то и другое, либо забвение... Стоит отметить, что абсолютное большинство участников экспедиции его мрачных предчувствий не разделяли. Учёные так те вообще предвкушали море развлечений в виде конкретных данных, материалов на будущие толстые труды, которые, по их мнению, их обязательно прославят.
То есть они воспринимали экспедицию лишь как небольшой промежуточный этап. Да, трудный, но этап, на котором не нужно останавливаться, а тем более задумываться, так как основная работа предстоит именно после. В Англии. При обработке того, что будет привезено.
Гораздо более сдержанными были медики и бактериологи. О вирусах некоторые узнали действительно не из работ Ивановского, а из книги Эсторского. Вот такая ирония судьбы. Что делать с этими вирусами они не представляли даже и близко. Особенно, если их в современные микроскопы не разглядеть. Но, тем не менее, они тоже пребывали в некотором ажиотажном предвкушении по части изучения новых болезней туземцев и прочего, и прочего, и прочего. Малярии они не боялись. С ними ехало много ящиков с хинином и прочими препаратами. Впрочем, и других болезней тоже. Но последнее просто потому, что их никогда "вблизи", а особенно "на себе" не видели.
Мрачные предчувствия преследовали Генри всё плавание до устья Конго. Высадились в порту Матади, который расположен почти в сотне миль от берега океана -- река оказалась настолько глубокой и полноводной. Дальше корабль идти не мог. Выше по реке были знаменитые водопады Ливингстона. Вокруг них, до следующего пункта их путешествия -- бельгийского города Леопольдвиля(20) - была к тому времени уже построена железная дорога. Но дальше было уже сложно.
От Леопольдвиля большая река Конго тоже была судоходна. И была она потрясающе огромная. Родная Темза, к виду которой привык Генри, по сравнению с этой великой рекой, выглядела просто ручейком.
Но не это больше всего поразило Генри.
Поразило изобилие грязи.
Грязь была повсюду. На улицах Леопольдвиля, на домах, на людях. На всём. Да ещё сверху всё это разбавлялось и разводилось низвергающимися ливнями сезона дождей превращая всю округу в бесконечное чавкающее болото. Уже здесь Генри понял, что это путешествие не просто будет трудным. А будет кошмарным.
Дороги в Конго - это видимость. На самом деле это направления, затопленные грязью, и огороженные джунглями. Подпираемые болотами, над которыми колыхались немыслимые по плотности и размерам тучи разнообразных кусачих насекомых.
Грызло тут буквально всё. От насекомых, до крокодилов.
Немедленно пошли первые потери.
Рядовой Стенли поранил руку. Царапина. Но на следующий день царапина воспалилась и солдат умер в горячке.
Это было первое предупреждение джунглей, которое напугало. Сильно взведённые страшными описаниями книги, больного немедленно изолировали, и с ним контактировали только учёные с врачами. В изолирующих костюмах, пугая солдат и смеша население.
Население, кстати, эти костюмы восприняло как само собой разумеющееся. Как "костюмы белых шаманов, отгоняющие злых духов". То, что среди местных племён дикие по форме и расцветке костюмы у шаманов были обычным делом, тут в расчёт не бралось. Белые люди, в которых наконец-то проснулся страх реальной эболы, увидев это сделали свои выводы. По книге. Генри, услышав от переводчика, посмотрев на реакцию аборигенов, сделал тоже аналогичные: "Если эти костюмы дикарей не пугают, значит они их уже видели. Либо на братьях Эсторских с их подручными, либо на людях "отряда 631" Доктора Исии".
Из подробных расспросов проводника Генри лишь утвердился во мнении, что "отряд 631" тут был.
- Ты видел людей в таких костюмах? - спрашивает он у проводника, попутно исполняющего ещё и обязанности переводчика.
- Да, маса, видел. - отвечает он постоянно кланяясь.
- Много таких людей видел?
- Много видел маса!
- На Монгале?
- На Монгале маса и дальше маса! Много видел маса!
- Много людей в таких масках?
- Там много людей в масках. Там злые духи маса.
Проводник говорил о своих "родных" аборигенах, о масках шаманов, которые выглядели одна другой страшнее. И тоже закрывали владельца часто с ног до головы. Но до Генри, заражённого страхом книги, так и не дошло. Перед глазами не бедного воображения мистера Сесила, после таких слов чёрного дикаря, немедленно встали описания других подручных "доктора Исии". С катанами и скальпелями наперевес.
После этого, на джунгли Генри смотрел уже другими глазами.
На вторую неделю пути, умер ещё один солдат. Он схватился рукой за лиану. Лиана оказалась змеёй. Через час, свежий труп уже укладывали в свежевыкопанную могилу. И после беды посыпались на экспедицию, как из рога изобилия.
Кого-то сожрал крокодил. Кого-то дикари. Кто-то заболел малярией. А кто-то просто утоп в болоте. Но самое страшное для Генри было то, что он с напряжением всех сил еле-еле поддерживал себя. Своё достоинство. Достоинство белого человека. Впрочем, также как и остальные белые.
А что это значило?
А это значило, что каждый день, ты должен надеть на себя чистую рубашку, чистые штаны, плотный пиджак и пробковый шлем. То есть затянуть себя в европейское платье. Чтобы выглядеть достойно на фоне полуголых дикарей. Жара стояла невыносимая. Духота, и испарения с бесчисленных болот душили. Часто хотелось просто содрать с себя хотя бы пиджак, ослабить затяжку галстука, расстегнуть пуговицу на горле. Но нельзя. Это означало потерю лица. Как перед дикарями, так и перед своими же коллегами.
Вот так они и продвигались всё дальше и дальше вглубь континента. Вспоминая героического Ливингстона, не менее героического Стенли. И проклиная всё остальное на свете.
Маленькие и большие деревни по пути. И везде эти дикари. Разной степени дикости и воинственности.
Вот и сейчас эти лачуги, крытые листьями пальм, чумазые дети под ногами месят вездесущую грязь. И чёрные обезьяны, в боевой раскраске с пиками. Что-то лопочут. Руками размахивают. Но на белых смотрят со страхом.
Генри выходит вперёд с проводником. Начинаются обычные в таких случаях расспросы.
- Это Монгала?
- Да, маса. Монгала река! - отвечает проводник.
- А далеко ли до реки Эбола?
Проводник оборачивается к обезьянам с пиками. Что-то говорит. После оборачивается к Генри.
- О! Маса знает Эбола! Далеко Эбола говорят. Много-много дней пути.
- Что говорят те жители? Что они так шумят?
- Там на Эбола опять злые духи, маса. Много злые духи.
- Это которые в больших костюмах?
- Нет, маса. Их давно сожгли. Они не сдержать злые духи. Потому их сожгли. Так говорят эти люди.
У шаманов, которые "не сдержали злых духов" в Африке судьба была незавидная. Если племя уверено, что "шаман некомпетентен", что "не имеет авторитета у духов", его просто сжигали. С его же костюмом, якобы отгоняющим злых духов.
Но Генри делает свои выводы. Чем дальше они углублялись в этот зелёный ад, тем больше и явственней вставали перед глазами картины, описанные в книге.
- Господа! - обращается он к своим людям. - Вы слышали, что говорят эти дикари. Сведения, изложенные мистером Эсторским подтверждаются. Поэтому надо удвоить бдительность.
Медики удвоили.
Учёные ботаники и прочие, кто не был завязан на исследования болезней, пребывали во всегдашнем своём благодушии.
Командиры накрутили солдат на повышение бдительности. "Объяснили" кого надо опасаться. Солдаты прониклись. Теперь они в джунглях высматривали разных, с кривыми мечами, жёлтыми лицами и узкими глазами. Но как ни вглядывались, вокруг были только морды чёрные. С пиками и луками. К последним уже успели привыкнуть.
