Константин Костинов - Моя понимать
Димка протянул руку, толкнул обручи. Они мягко скользнули, вращаясь. Один, другой, третий…
Сто тринадцать. Мир Российской Федерации. Димкин родной мир.
Запусти машину – и окажешься дома.
Но сейчас Димке не думалось о родине. Он не мог прийти в себя после допроса господина Локтева.
Димка вспоминал всех, кто погиб в мире Свет за время революции.
Убитый восставшей толпой невампир Франсуа, безобидный чудаковатый изобретатель.
Казненный на площади король.
Зарезанный собственными подчиненными генерал Юбер.
Взорванный на балконе дворца молчаливый убийца Джон.
Димка вспоминал…
Застрелившийся пленный гвардеец.
Висящая на ограде шпионка-эльфийка.
Покончивший с собой командир охранников второй базы.
Вспоминал…
Отравленные люди из шайки летучих мышей.
Развешанные на дереве возле тюрьмы жандармы.
Перебитые в подвалах дворца диверсанты-зеленомордые.
Расстрелянные из пулемета конники батьки Жака.
Расстрелянные из пулемета же морпехи.
Заваленная мертвыми телами площадь перед дворцом.
Мертвые… Мертвые… Мертвые… Знакомые, незнакомые, друзья, враги…
Если бы не Димкины соотечественники из другого мира – двоюродные, блин, братья – ничего бы этого не было. Да, возможно, были бы другие смерти, возможно. Никто не знал, куда пошла бы история Этой страны, Той страны, всего этого мира. Но точно известно одно: к этим смертям привело вторжение из мира декабристов.
Залитая кровью страна. И все ради чего?!
Димка бы понял, приди земляне сюда на самом деле принести свободу, равенство, братство, демократию, в конце концов. Пусть грубо, пусть жестоко, но с добрыми намерениями. Димка бы понял, приди они сюда за магией. Понял бы, если бы вторжение в мир Свет давало бы какие-то необыкновенные способности, вроде того же бессмертия. Да даже если бы земляне здесь ставили огромный социальный эксперимент, вроде прогрессоров Стругацких!
Но не из-за денег же!
– А вы не поняли? – прищурился господин Локтев. – Деньги. Все в этом мире происходит из-за денег.
– Деньги, – машинально перевел оглушенный Димка. – Все быть деньги.
– Скажите ему, – пожал плечами господин Шарль, – что то, что деньги стоят за всеми подлостями мира, не означает, что ради них можно творить подлости.
– Деньги, – повторил Димка. – Деньги…
Рынок сбыта. РОК рассматривала возможность путешествия между мирами (то, о чем мечтали миллионы, миллиарды людей) всего лишь как возможность увеличить свои рынки сбыта. Чтобы заработать еще больше денег.
Куда?! Куда еще больше денег самой могущественной корпорации мира?! Зачем?!
Димка вспомнил свои рассуждения о различии между деловым человеком и бизнесменом. Что деловой человек не имеет ограничений в росте, а бизнесмен – имеет. Оказывается, он ошибся.
Человеческая жадность пределов не имеет.
Понятно, почему РОК не захотела связываться с Российской Федерацией. Технологии мира декабристов были слишком близки к технологиям Земли, не удалось бы им продать штамповку втридорога или то, что покупатели не смогут повторить.
Все, все, что творили пришельцы в мире Свет, все было направлено на обеспечение возможно большего числа потенциальных покупателей.
Революция? Свобода, равенство, братство? Три ха-ха! Та свобода, которую принесли «освободители», нужна была только для одного: чтобы все имели одинаковые права и возможности покупать, покупать и покупать. Если бы нужную прибыль обеспечивала не свобода, а тоталитаризм и рабовладение – РОК принесла бы сюда их.
Даже ролик на трофейном ноутбуке и тот… Димка вспомнил сюжеты. Казалось бы, обычные сюжеты о счастливой жизни свободной страны. А присмотришься…
Одежда людей на улице, яркая, красивая.
Ювелирные украшения, как бы случайно показанные в магазине.
Часы на руке мужчины.
Телевизор.
Ноутбук.
Самолет.
Автомобиль.
Ролик просто кричал: «Выбери нас! Выбери свободу! И все эти красивые вещи станут твоими!»
Не просто ролик. Реклама.
– Господин… э… Хыгр, – окликнул Димку Локтев, когда допрос закончился и его собрались отвести в комнату.
– Хыррр?
– Можно с вами поговорить?
– Можно, – не дожидаясь перевода, произнес господин Шарль. То ли он понял вопрос по интонации, то ли уже немного понимал русский язык. – Пусть поговорит.
Похоже, господин Шарль понял не только вопрос, но и причину разговора. В отличие от одного тупого яггая. Димка искренне не понимал, что хочет попросить у него Локтев. Ну не побег же устроить.
– Господин Хыгр… – Локтев осторожно дотронулся до Димкиного рукава. Отдернул руку. – Вы ведь русский.
– Хыррр.
– Господин Хыгр, я не был в вашем мире, но видел материалы оттуда. Нищая, разграбленная, проигравшая войну страна. Разве это место для такого человека, как вы? Я общался с вами и вижу, что вы умны, образованны, вы настоящий человек. Хотите – перебирайтесь в наш мир, а?
Другая Россия. Огромная, могучая, сильная, страна со счастливыми, богатыми, довольными жизнью людьми. Это ведь даже предательством не будет – перебраться из России в Россию, правда? Кому не захочется жить в другой России, России – мечте каждого современного россиянина? Скажи «да» – и она твоя. Вот только…
Не слишком ли бесплатный сыр предлагают ему?
«ЧТО Я ДОЛЖЕН СДЕЛАТЬ?»
– Помогите мне с дочерью выбраться отсюда, помогите вернуться на Землю – и я замолвлю за вас слово. Мы сможем превратить вас обратно в человека, я дам вам денег, сколько хотите, только помогите мне…
Димка широко повел рукой. Он не сказал ни слова, но Локтев его понял:
– Все эти люди? Кто они вам? Дикари, варвары, отсталый народец. Они же не русские, вы им ничем не обязаны. Помогите мне. Мне.
Димка смотрел в глаза горячечно шепчущего Локтева и видел в них плохо скрываемое презрение.
Презрение к этому огромному лохматому чудовищу, типичному дикарю, презрение к жителю ослабевшей, полуразвалившейся России, презрение богатого – к бедному.
Жители России в мире декабристов слишком привыкли быть самыми сильными. Они забыли, что самый сильный не значит самый правый. Они настолько привыкли к этому, что даже не задумываются, предлагая сделать подлость. Они считают, что подлость – это правильно. Как там у готтентотов: «Если сосед украл у меня корову – это плохо. Если я украл корову у соседа – это хорошо». Считать себя цивилизованными людьми и жить по дикарской этике, по волчьим законам…
Кто из нас двоих дикарь, господин Локтев?
– Помоги мне, – уже чуть не кричал Локтев. – Ты же русский человек!
Димка молча смотрел на него. Может ли человек, предлагающий предать твоих друзей, быть русским? Когда эти русские забыли о том, что значит быть человеком.
Димка набросал несколько слов на листке из блокнота. Пальцы дернулись, как будто хотели скомкать бумажку и бросить в лицо собеседнику. Но Димка сдержался. Он протянул листок Локтеву и вышел.
Тот вытер платком вспотевшую лысину и прочитал написанное:
«Я – РУССКИЙ. И Я – ЧЕЛОВЕК. А ВОТ НАСЧЕТ ТЕБЯ – СОМНЕВАЮСЬ».
Димка тронул другие обручи на трубе, те, что устанавливали расу. Они не шелохнулись. На Земле жила только одна раса.
Люди. Хумансы. Если угодно.
«Хорошо, что все люди принадлежат к одной расе… в смысле к одному виду. А то настроил бы не тот код и вышел негром. Или китайцем».
– Собираешься уходить? – послышался из-за спины тихий голос.
Флоранс. Непривычно серьезная и тихая. Где та веселая зомбяшка, которая влюбилась в волосатого яггая? Димка вздохнул.
Как разделить сердце пополам, между тем и этим миром? Там – родные, здесь – друзья. Там – Родина, здесь – Флоранс.
– Ты уходи, – прошептала, прижавшись к Димкиной груди, зомбяшка. – Я же все понимаю. Уходи. Возвращайся к себе, в свой мир…
Она всхлипнула и выбежала из комнаты, чуть не сбив с ног вошедшего господина Шарля.
Чем хорош бывший начальник особого сыска: он не задает вопросов, ответы на которые может угадать и так. Он не спросил, что говорил Димке Локтев, не спросил, что он ответил, и не поинтересовался, почему ответ был именно таким. Умный господин Шарль все понял сам.
– Когда собираетесь уходить? – деловито спросил умный господин.
Димка чуть не зарычал. Отвернулся к трубе.
– Мне кажется, – произнес ему в спину господин Шарль, – что вы видите проблему там, где ее нет.
Димка резко развернулся, взметнулись полы камзола, на секунду открыв портупею с наплечными кобурами.
– Нет? – рыкнул он. – Моя тут. Моя отец, моя мать – там. Моя – туда, моя бросать ваша, моя здесь – моя бросать их. Нет?
Димка понял, что его слова заглушаются жутковатым горловым рыком.
– Нет, – спокойно ответил господин Шарль. – Вы видите ситуацию в следующем свете: отправляясь к себе домой, вы бросаете всех нас, оставаясь здесь – бросаете родных. Как будто переезжаете с острова на остров и сжигаете мост.
