Старуха 3 - Квинтус Номен
– Там нужно личное заявление, а я его не писала и не собираюсь.
– И не пиши, – усмехнулся Валентин Ильич, – там достаточно, если полномочный представитель писателя заявление напишет. А я, между прочим, имею право полномочно представлять любого сотрудника Комитета, так что не обессудь.
– Вы… вы!
– Не горячись, если бы я не написал, то написал бы уже…
– Ладно, у меня всяких удостоверений уже скоро пара десятков будет: одним больше, одним меньше… но все же я, работая по специальности, могу пользы стране принести куда как больше. Сейчас у нас война, вопросы производства взрывчаток и порохов…
– Вера, у нас этим занимается два института, не говоря уже о химиках с профильных заводов. Причем ты как бы не половину этих химиков и подготовила. Да и других талантов у нас все же немало: вон, тезка твоя из Краснозаводска разработала пороховой заряд для артиллерии какой-то хитрый, что гильзы теперь автоматы снаряжают. Там новую линию поставили, так на ней в час почти восемь тысяч патронов для «Терминаторов» выпускают.
– Маловато… но все равно молодец!
– Не маловато, сейчас только в Краснозаводске еще две таких же линии монтируют, а кроме этого – еще на трех заводах…
– И зачем? Миллион снарядов в сутки – это, мне кажется, перебор. Да в стране столько меди для изготовления гильз не найти!
– Орден Ленина тезка твоя получит как раз за то, что они придумала, как гильзы прямо из пороха и делать, там медь только на капсюли тратится, а донце гильзы из нержавейки штампуют. Но ты не волнуйся, перебора по снарядам не будет: остальные линии под другие калибры делаются: все же этих модифицированных «Бофорсов» у нас не так много. Но это я для примера сказал, так что можешь не волноваться: и без тебя у нас есть кому оборону крепить. С тобой, конечно, получается как-то пошустрее – но теперь я уже не уверен, что и быстрее, и лучше. Неплохо – да, а вот лучше – я не знаю. А насчет легкотрудницы – Лаврентий Павлович тут как-то говорил, что новые твои книжки тоже надо в печать побыстрее отправлять, так что поручаю тебе следующую неделю этому и посвятить. А уже я спрошу: у тебя новые-то книжки когда ожидаются? А то моя после «Неизвестного» каждый вечер новую книжку твою просит…
– Все, закончился у меня декрет, времени на глупости не остается. Пока отдыхала, вроде придумала одну очень интересную штуку под названием «пластификатор для бетона».
– Это чтобы бетон помягче был?
– Это чтобы он был попрочнее. Если в смесь залить меньше воды, то пустот в бетоне после застывания тоже будет меньше, а прочность, соответственно, возрастет. Но перемешать бетонную смесь без воды еще можно, а вот залить ее куда надо – тут без пластификатора никак не обойтись. Я его из нафталина делать буду…
– Ну и нафига? И с водой бетон получается крепким.
– Только два примера: плотины ГЭС и бетонные шпалы.
– Логично. Ты мне бюджет на НИР тогда занеси.
– На ОКР, когда НИР на кафедре проведу.
– Вер, а у меня еще один вопросик есть, не по работе, а из любопытства. Вчера, если ты не слышала, наши авиаторы потопили в порту Нагасаки линкор Муцу. Причем не просто потопили, а, как ты говоришь, с особым цинизмом: сам линкор пополам разорвало, а одно орудие главного калибра, говорят, вообще на два с лишний километра забросило. Почему мы не делаем еще такие бомбы?
– Очень сложно их делать, а еще опасно. Там основной заряд покрывается тонкой оболочкой из октогеновой взрывчатки, а флегматизатор для октогена я придумала… так себе флегматизатор: смесь становится вязкой при примерно сорока восьми градусах, а при шестидесяти она от искры уже взорваться может. А так как эта дрянь – изолятор не хуже эбонита… Мы ту бомбу вдвоем со Славкой Бачуриным делали. Но я больше на такое не соглашусь, а один человек там точно подорвется…
– А зачем так сложно-то?
– Если сложить в кучу тонну тротиловых шашек и одну из них взорвать, то взорвется шашек с полсотни, а остальные просто разлетятся. Если сделать из тола брусок весом в тонну и его взорвать, вставив детонатор с одной стороны, то взорвется уже килограмм семьсот тола, а триста – снова просто разлетятся. Если эту тонну запихнуть в прочный стальной корпус – то весь тол взорвется. А если в прочный стальной корпус запихнуть уже три тонны тола, то взорвутся только две: они успеют и корпус разнести, так что остаткам тогда будет куда лететь. С гексогеном картина несколько хуже: у него бризантность выше и без корпуса разлетится уже две трети. Они тоже скорее всего взорвутся – но в отдалении, взрыв не такой мощный получится. А октоген… надеюсь, вы представляете, что такое свинец? Так вот, октоген взрывается так быстро, что на пробе Гесса свинцовый столбик просто разбивается! Не сминается, а именно разбивается как стеклянный. Так вот, гексоген внутри октогеновой оболочки взрывается не так, как даже в стальной: октоген взрывается на порядок быстрее и окутывает гексоген как бы в корпус из газа очень высокого давления, так что гексогену разлетаться становится некуда. Да и сам он начинает взрываться от поверхности внутрь, так что детонация от такого сверхвысокого давления лишь ускоряется и взрыв получается более мощным. Точнее, более концентрированным – и вот такой взрыв способен и линкор на части порвать, и пушку на много километров закинуть.
– Так это, как я понимаю, хорошо!
– Ага. Но пока я не придумаю нормальный флегматизатор… или пока его еще кто-нибудь не придумает, таких бомб у нас больше не будет.
– Половину из того, что ты сказала, я не понял, но будем считать, что ты меня убедила. Однако про книжки не забудь, только когда с ними закончишь, на кафедру вернешься. И это не я решил, а лично товарищ Сталин, так что выпендриваться не советую. Да, еще вопрос, раз уж про ГЭС упомянули: товарищ Новосёлова говорит, что у нее наблюдается некоторая нехватка церия, а ты говорила, что этого добра в Монголии как… очень много. Ты хоть примерно помнишь, где руду искать-то?
Высококачественный бетон для гидростанций стране очень не помешал бы, но еще больше он не
