Из Тени (Dragon Age) - Krilena
После этих мыслей Кассандра со всей ненавистью уставилась на мага, который сейчас сидел рядом. Она была зла настолько, что чуть искры не метались из её глаз. Кажется, женщина до последнего пыталась его оправдать в своих глазах. Если он и виноват в теракте на Конклаве, то только косвенно. Если он и тевинтерец, то просто учёнишка-тихоня, и точно не древний, как сказал Солас. А если и древний, то точно не такой, каковы нынешние тевинтерцы и каковыми их изображает Церковь. Ведь, каков был Древний Тевинтер, они знают только по выдержкам из Песни Света, а, как известно, её писали не слишком объективные люди. Значит, даже если предположения Соласа оказались не безумством, он мог быть не таким древним тевинтерцем, не безжалостным рабовладельцем, не бесчеловечным магом крови (всё-таки, когда малефикар использует именно свою кровь, он не нарушает никаких правил), он мог быть даже ни одним из тех жрецов-глупцом, мог быть так же жертвой их ритуала…
Но нет! Он такой же! Ничем не лучше. Как и все малефикары, как и весь Тевинтер, что прошлого, что настоящего.
Кажется, настолько сильную злость порождали не только её собственные разочарования, но и страх. Ведь будучи Искателем женщина разбиралась в магии. Та сила, с которой Безумец воздействовал на врагов с помощью магии крови её бы нисколько не пугала, если бы действие его колдовства было хаотичным. От такого наплыва магии он потерял контроль, возможно, ложку дёгтя подлил демон, которого он приманил… Но нет! Влияние его магии было тактическим, полностью контролируемым. Значит, он очень сильный маг, а главное, настолько опытный малефикар, что в одиночку сумел сотворить настолько ужасающее зрелище, одолеть буквально весь отряд, малое войско. Даже Кассандра на своей храмовничьей практике не видела настолько могущественного малефикара. Поэтому её храмовничьи инстинкты кричали, поэтому она его ненавидела, боялась, что ей не хватит сил его одолеть, не сумеет остановить, если он обернётся против них или превратится в одержимого. А если он ещё окажется и сновидцем, которыми, как говорят, все были в древности…
От своих мыслей Кассандра, не заметила как, снова потянулась к мечу. Инстинкты кричали устранить ей источник её страхов, устранить эту тварь, ублюдка-малефикара, и теперь уж точно — жреца Древних Богов и первого порождения тьмы. Ведь он, наверное, уже и не человек, давно продал свою омерзительную душонку одному из этих божков-драконов, потому-то и белый, словно мертвец.
Не знала Кассандра, что её тогда остановило от этого горячего порыва. Может, всё тот же живой страх. Может, последние надежды, что Создатель не мог им послать настолько бесчеловечную тварь, коим она его сейчас пока что видела. Может быть, поддавалась осколкам кровожадности, которые требовали, что этот маг не должен умирать быстро, нет, его нужно пытать, мучать столь же долго, сколько Мор мучает этот мир. А может она просто не спешила подходить к тому, на руке которого потерявший контроль Якорь.
Наверняка Безумец не мог не заметить всю эту ненависть в глазах женщины и уже мог понять, что в этом и заключается вся её благодарность за то, что он спас их, всю их Инквизицию. Впрочем, это его не удивляло. Нисколько. Он ведь подобного и ждал, поэтому до последнего не хотел показываться командирам Убежища. Впрочем, вслух он свои замечания озвучивать не стал, ему было не до размышлений этой воительницы.
Метка, повреждённая сначала ослабшей из-за произошедшего боя Завесы, в дальнейшем почти полностью вышла из-под контроля из-за необдуманных манипуляций Корифея. Сейчас же, судя по спокойному в этом плане Соласу, она начала возвращаться в норму. Однако отголоски ещё той нестабильности оставались и поныне. Их чувствовал не только Безумец, но и видели остальные.
Когда в очередной раз Якорь неприятно затрещал и озарил вспышкой весь тоннель, в котором они находились, затмив своим светом даже небольшого виспа, призванного эльфом, отряд неприятно поёжился. Никому не хотелось находиться рядом с неконтролируемым источником магии Тени. А уж какого было самому носителю этого неконтролируемого источника, они даже не могли представить.
Каждая такая вспышка порождала всплеск сильной магии. Она вызывала у мужчины очередной приступ судорог, а его тело содрогалось в конвульсиях. Пусть Безумец никак не выражал своё не лучшее состояние, до оскала зубов сдерживал в себе все крики, но по тому, как он обессиленно откинулся на стену пещеры, задрал голову и тяжело прерывисто дышал, и по испарине на его лбу можно было без проблем сказать, как он чувствовал все эти всплески нестабильного Якоря. А ещё его рука, очевидно, испытывала страшный жар, раз маг судорожно пытался прислонить её к самому холодному камню пещеры, чтобы остудить.
И будто бы и этого было мало, рана на той же руке продолжала кровоточить. То ли магия метки нарушала ещё и естественное функционирование организма, не давая крови сворачиваться, то ли в том порыве злости он полоснул себя слишком отчаянно и серьёзно. Но так или иначе, а кисть его руки, как и край рукава мантии, была уже запачкана его собственной кровью. Сейчас бы ему не помешала помощь магии. К сожалению, он сам был абсолютно неспособен к созидательной магии, а те, у кого были необходимые лечебные настойки, не спешили к нему подходить и помогать.
Все, кроме одного.
Неожиданно Варрик, который тоже не мог не воспользоваться возможностью и не передохнуть после всех событий сегодняшнего безумного вечера, поднялся и направился к хромому магу. Но не для того (как многие подумали), чтобы высказать своё
