Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая (СИ) - Янов Алексей Леонидович

Новая магазинная винтовка, на которую сейчас перевооружалась русская армия, позволяла вести огонь с фантастической скоростью – семь выстрелов за семь секунд! И такой темп стрельб мог поддерживаться неограниченно долгое время, при условии, что под рукой у стрелка имелись нескольких заранее набитых патронами магазинов.

Драгуны вооружались такого же типа карабинами с укороченными стволами, а офицеры, независимо от рода войск – револьверами с шестизарядными съёмными барабанами.

Но особые надежды в предстоящей всеевропейской «мясорубки» я питал на наши пулеметы, прообразом которых послужил небезызвестный мне «Максимка».

К началу сороковых годов удалось наладить производство серной, азотной кислот и бездымного пороха. Тогда, министерство обороны получало с русских предприятий примерно 300 тыс. пудов азотной и 800 тыс. пудов серной кислоты. Кроме того, пороховые заводы потребляли 180–200 тыс. пудов селитры и около 1 млн. пудов каменного угля.

На первый план вышло обеспечение военной промышленности ресурсами. Трудности с получаемой из хлопка нитроклетчаткой отечественные химики смогли компенсировать, разработав процесс ее получения из древесины, что легло в основу современного производства бездымных порохов. Хлопкового и древесного сырья хватало для изготовления 230 тыс. пудов пороха, а из гремучей ртути изготавливали до 200 пудов капсюлей в год, что вкупе с модернизацией всей военной промышленности, производством нового стрелкового и артиллерийского вооружения, позволило нам в полной мере переоснастить всю армию, выведя ее на качественно новый уровень.

Охтинский завод первым в мире осуществил разработку и промышленный выпуск синтетических смол и пластических масс и явился основателем этой промышленности. В 1831 г. заводскими инженерно-техническими работниками, не без моей помощи, был разработан промышленный способ получения нитроцеллюлозного лака, пущено в эксплуатацию производство сероуглерода, прозрачного целлулоида для изготовления безосколочного стекла триплекс. Был реконструирован и расширен сернокислотный цех, организован утильцех для использования отходов целлулоида. В 1832 г. под руководством Фрицше Юлия Федоровича была введена в строй полузаводская установка бензилцеллюлозы, цех этрола, производство жидкого бакелита, искусственного копала. При проектно-конструкторском отделе центральной заводской лаборатории силами молодых проектировщиков были составлены проекты цехов смол и пресс-порошков, этилцеллюлозы, соляной кислоты, кабельной массы.

Новые технологии производства, расширение ассортимента продукции, рост производительности труда превратили ОХЗ в крупнейший в мире и единственный в своем роде химический комбинат.

Но в последние годы у петербуржцев появились быстрорастущие конкуренты – Сергиевский завод под Самарой, работающий на бакинской нефти, и Березниковский содовый завод Соликамского уезда Пермского края.

В последнем случае, причиной возникновения в тех далеких краях химпроизводства и быстрорастущего одноименного города Березники, послужило расположенные там природные соляные рассолы, и, прежде всего, богатейшее в мире месторождение калийно-магниевых солей, а также близость кизеловского угля, губахинского кокса, вятских фосфоритов, среднеуральского серного колчедана, всеволодовильвенских известняков, обилие воды и леса.

За десятилетие Березники превратились в крупнейший мировой центр содового производства. И не только содового. Одновременно с постройкой содового завода начались геологические работы по поиску калия на левом побережье Камы от Соликамска до Березников. За два года было пробурено одиннадцать скважин. Как и следовало ожидать, под слоями речных наносов, глинисто-мергелистых почв, гипса и каменной соли геологи обнаружили громаднейшие толщи калийных солей. Хлористый калий полностью ликвидировал нашу зависимость от дорогостоящего поташа, получаемого из золы растений, отчасти селитры (но здесь требовался сложный в изготовлении йод).

А вообще, строительство на берегах Камы велось в очень сложных условиях. Температура, опускающаяся до минус пятидесяти градусов, когда жуткий мороз сковывает все живое. Пурга, длившаяся иногда по нескольку суток, засыпала снегом дороги к объектам, укрывала строительные материалы. Летние дожди превращали строительную площадку в сплошное месиво грязи.

Но теперь ситуация там меняется. В скором времени, в связи с началом разработки калийных солей, Березниковский химический комбинат обещает превратиться в мирового гиганта химической промышленности по производству не только соды, но и аммиачной селитры и прочих азотсодержащих удобрений, что особенно важно не только для обеспечения армии ВВ, но и для российского Нечерноземья, конкретнее говоря – для тамошнего населения, растущего как на дрожжах. Внесение 2 тонн аммиачной селитры на гектар земли увеличивает урожайность капусты на 20 тонн, картофеля — на 10 тонн. И созданная в стране сеть колхозов облегчит введение такого нововведения как внесение в почву минеральных удобрений. Убеждать и заставлять частноземельных крестьян не потребуется, когда они собственными глазами увидят цветущие, ломящиеся от урожая колхозные поля, удобренные аммиачной селитрой. Также аммиак необходим для выработки азотной кислоты, в сернокислотном и целом ряде других производств.

На проектную мощность и азотная группа комбината, и строящейся рядом анилинокрасочный завод, должны выйти только через 5 лет. А затем, в еще не озвученных публично планах, было возведение там новой тепловой электростанции и магниевого завода. На сроках строительства сказываются не только транспортная удаленность и суровые природные условия, но и необходимость во многом разрабатывать новое заводское промышленное оборудование практически с нуля.

Но, тем не менее, все сложности походя преодолеваются, а индустриализация Урала продолжается с все возрастающими год от года темпами. Появился на карте новый город металлургов – Магнитогорск. Всего на Урале 16 домн, выплавляют 10 270 тыс. пудов чугуна, а 8 «мартеновских печей» производят ежегодно 4 110 тыс. пудов стали, которая используется в производстве в том числе химического, нефтеперерабатывающего оборудования, реакционных труб (пирозмеевиков), котлов, компрессоров и прочих газогенераторов.

Но, как известно, «нет худа, без добра». Развитие отечественной химической промышленности толкало нас на открытый конфликт с Англией и ее сателлитами. Новые химические вещества производимые в России, становясь альтернативой природным, с каждым годом все активнее начали составлять конкуренцию английским товарам и оказывать сильнейшее давление на английскую торговлю в целом, попутно изымая у британских компаний огромные, просто баснословные прибыли. Особенно остро этот конфликт интересов стал проявляться во второй половине 40-х – 50-е гг., когда на «мировой подиум «во всей красе» вышли анилиновые красители отечественного производства.

К середине 40-х гг. Березники превратились в наш главный, стратегически важный центр по производству соды и нитратов – прежде всего удобрений. Но не только этого. Здесь отечественные химики сумели наладить производство многих других веществ: бензола, тоуола, анилина, стекла, нашатыря, бертолетовой соли, хлорной извести, карбида кальция и др. Здесь же, в промышленных масштабах, начали производить первые искусственные красители.

Пионером стал пурпурный краситель – «мовеин» (анилиновый фиолетовый). Получался он довольно-таки просто – при обработке каменноугольной смолы хромпиком (дихроматом калия). Хромпик уже давно использовался мною в фотографии в качестве отбеливателя для удаления металлического серебра из эмульсии. Хотя получаемый фиолетовый цвет был не стоек и со временем выгорал на солнце, тем не менее, краситель стал пользоваться популярностью сначала в России, а потом и в Европе.

Здесь «главным пострадавшим» от русского «мовеина» выступила компания Энтони Гиббса – «Antony Gibbs Sons» – крупнейшего поставщика перунского гуано (азотосодержащего продукта), из которой получали не только селитру для пороха, но и мурексид – аммиачные соли пурпуровой кислоты, с помощью которой окрашивали шерсть.