Ранний старт 4 (СИ) - Генрих
Последней фразой уточняю, что это даже не подозрения, а вероятность в силу должности.
— Мачеха — бухгалтер не на первых ролях, тоже ни одного шанса…
— А мать где? — вклинивается Сартава.
— Погибла в ДТП, когда мне два года было. Тоже обыкновенная симпатичная женщина. Брат и сестра… слишком маленькие для любых грехов. Брату двенадцать, сестре — полгода.
Трясут ещё за бабушку, но там тоже никакой «перспективы».
— Других родственников нет? — Бушуев смотрит внимательно и требовательно.
Вздыхаю.
— Есть, но тоже для ФСБ не интересно. И в ваш греховный список не попадает…
— Кто?
Снова вздыхаю и признаюсь. С некоторым удивлением воспринимаю неожиданно возникшее всеобщее веселье.
— Ой, не могу! — Сартава аж слёзы утирает. — Надо же! И здесь успел!
— Как бы он к концу учёбы многодетным отцом не стал! — Бушуева тоже очень веселит новость о Михаиле Викторовиче.
— В любом случае это не компромат, — с улыбкой заключает Федотов. — Юноша помогает решить демографическую проблему в нашей стране.
Думал, рассказать или нет об убийстве маньяка в нашем городе. Решил умолчать. Меня за это похвалили, значит, точно не преступление. Так что оставлю при себе.
— Ещё один момент… — начинает Сартава.
— А можно мне поинтересоваться, к чему такой интерес к моей биографии?
— Причина очень простая, мы уже говорили, собираемся дать вам ответственное поручение, — обтекаемо, но обосновывает Сартава. — Виктор, вы во время олимпиады во Владивостоке имели контакты с иностранцами. Некоей иностранкой, если точно. Из Южной Кореи. Скажите, вы о чём-то договорились?
— Да.
— О чём? — говорит дама, с напряжённым вниманием слушают все.
— О том, что когда начну разворачивать проект серьёзного выхода в космос, она поддержит меня финансово.
— О каких суммах речь и что она хочет взамен? — уже с серьёзным видом вопрошает Федотов.
— Речь о сотнях миллионов долларов. Взамен желает финансовую отдачу. Она считает вложение в мой проект очень выгодным и перспективным делом. Сразу предупредила, что никаких других интересов у неё нет. Кроме возможного бизнес-сотрудничества в дальнейшем.
— Какого рода сотрудничество предполагается?
— Плюс ко всему она — певица и мечтает, например, спеть с орбиты. Уверена, что одно это принесёт ей десятки миллионов долларов. Но особо в её коммерческие планы не вникал. Понял только, что они все связаны с шоу-бизнесом.
Все замолкают. Переглядываются. Затем просят меня выйти, но никуда не уходить.
Изголодавшийся по работе искин влёгкую перерабатывает поступившую информацию. Перед тем как под благовидным предлогом выдоить из меня кучу информации, мне ненавязчиво дали понять, что я им должен. В рамках проявленной ко мне высшим руководством университетской солидарности, против чего не возражаю, если она существует на самом деле. То, что они не отдали меня на растерзание РКК «Энергии», похоже на правду.
Вывод однозначный: меня хотят куда-то крупно запрячь. Подбираю аргументы слиться в сторону. На всякий случай. Например, уже приношу университету славу на бально-танцевальной ниве и услаждаю первоклассной музыкой.
Двадцати минут не проходит, как меня зовут обратно.
— Виктор, у нас к вам только один вопрос остаётся. Он носит тестовый характер. Мы хотим понять, насколько вы зрелый человек.
Соглашаюсь молча, пожимая плечами.
— Скажите, Виктор, — Федотов начинает мягко стелить, — что вы думаете по поводу нынешнего главы Роскосмоса и его предшественника.
Ого! Вот уж чего не ожидал! Искин тем временем выволакивает на свет всё, что когда-то слышал или читал об обоих.
— Честно говоря, неожиданный вопрос, — меня успокаивают, но я не слушаю. Мне время надо выиграть, чтобы обдумать.
Искин после анализа показывает нечто вроде пьедестала, где Рогозин находится на более высокой позиции.
— Несмотря на множество недостатков, Рогозин мне нравится больше.
Проректоры переглядываются.
— Почему?
— Сразу предупреждаю, что могу ошибаться. Хотя бы потому, что иногда люди сознательно строят себе фальшивый имидж. Но если отбрасывать в сторону все подобные предположения, то чисто по фактам — высказываниями и действиями — Рогозин выглядит рьяным сторонником нашего лидерства в космосе.
— Какие высказывания? — роль общего рупора снова у Сартавы. Спрашивает после многозначительных переглядываний с коллегами.
— Рогозин открыто выражал сомнения в реальности американской высадки на Луну, — тороплюсь высказаться, часто при таких словах начинается не вполне адекватная реакция. — Дело не в том, справедливы его сомнения или безосновательны. Однако непризнание американского приоритета — фактически заявка на лидерство. Он, если можно так выразиться, проводил политику суверенизации национальной космонавтики.
— А Борисов?
— Во-первых, у него начало неудачное. Луна-25 упала при нём. Один факт, конечно, мало что значит. Но в Госдуме Борисов публично признал, что у него сомнений в американском приоритете посещения Луны нет. Если говорить образно, Рогозин пытался добиться смены роли для российской космонавтики. Превратить её в самодостаточную независимую леди из служанки НАСА. Борисов начинает политику обратного свойства. Из служанки НАСА, вдруг возомнившей себя дворянкой, он пытается сделать из Роскосмоса горничную для китайского мандарина.
Повисает молчание. Хмыкаю про себя. Кажется, у меня получилось отморозиться. Пока неизвестно от чего.
— Значит, на месте главы Роскосмоса вы бы… — осторожно начинает Федотов.
— Продолжил бы политику Рогозина. Наверное, другими методами и аккуратнее, но пошёл бы в том же самом направлении.
В МГУ, знаю об этом, либералов самого прогрессивного толка хватает. Получу отлуп? Почему они все улыбаются? Жду.
— Видите ли, Виктор, — опять вступает Сартава, — мы подумываем создать ещё одно космическое агентство, своего рода альтернативу Роскосмосу. Но нам нужен лидер, застрельщик и энтузиаст этого дела. Мы предлагаем вам, Виктор, заняться этим.
Ох, ты ж ни хрена себе! Искин! Ты прокололся! Такого варианта ты мне не давал. А ну, за работу, недоносок! Сартава, меж тем, не останавливается:
— Грант из правительства мы выжмем. Особые условия налогообложения и прочие льготы тоже. Мы к вам присматриваемся некоторое довольно долгое время. И приходим к выводу, что вы — идеальная кандидатура. Несмотря на крайне юный возраст.
Мужчины согласно кивают.
— На каких условиях?
— Вы определяете стратегическую политику, главные направления деятельности. Университет будет присутствовать в качестве Наблюдательного Совета. Структуру можно обсуждать, к тому же полагаю, она будет меняться по мере развития агентства.
— Кадровая политика тоже моя, — немедленно заявляю о своих правах.
Проректоры переглядываются и смеются.
— Мы в вас не ошиблись, — отсмеявшись, заявляет Федотов. — Не успели стать главой, а уже захватываете себе ключевые полномочия.
— Мне не очень нравится наличие некоего органа надо мной. Каковы будут полномочия Наблюдательного Совета?
— Так наблюдать же, — удивляется хозяин кабинета, — советовать. Надо предусмотреть и форс-мажорные случаи. К тому же если мы принесём грант от правительства в размере, скажем, миллиард рублей, то ведь и какие-то права у нас должны быть.
— Хорошо. В первом приближении примем, — оговорку «мы», «нас» улавливаю.
Наблюдательный Совет уже передо мной. В полном, надеюсь, составе.
— Если переводить на язык современной экономики, мы хотим блокирующий пакет. Знаете, что это такое? — опять Сартава.
Киваю. Думаю. С одной стороны, это уздечка на морду. С другой — без тормозов тоже никак. Соглашаюсь. Когда дойдёт до дела, всё равно все бразды будут у меня. Я надеюсь.
— Обдумайте всё хорошенько и приходите, — говорит Федотов. — Можете ко мне, можете к Тамаре Владимировне.
Анатолий Андреевич даёт свой номер мобильного, но просит не злоупотреблять:
