Обнаружение цели - В. В. Миргородов
Так и морально не сумею — убить человека, не рождённое дитя! Здоровое дитя! Иначе трюк не провернуть. Ради спасения другого человека, пусть и «матери», что умирает. Слишком низок шанс на успех! Дабы думать над этим, как «приемлемо!». Ничтожный, даже если бы предположить, что всё условия для эксперимента кем-нибудь по волшебству были бы созданы. Это — дуратская идея.
— Что Саша? Что ты хотела? — улыбнулась мать, видя, что я замялся, застыв вдруг истуканом.
Сегодня у неё, да благодаря мне и Ваньке, чудеснейшее настроение! И даже если я сейчас, вдруг ляпну «а откуда, дети-то берутся»? Она мне все подробно объяснит, в красках и во всех деталях, позах... Будто я не знаю! В роддоме поработав! Я, та — что девочка земная, а не тварь межгалактическая, и не такое видевшая.
А ведь мать слабеет — взглянул я на неё внимательно — бледная, обветренная кожа, при том, что ветра она и не видит толком. Синяки под глазами, мигрени на постоянно основе. Её тело разрушается на клеточном уровне! И я ничего не могу с этим поделать, бессильно наблюдая.
— Ничего, мам! Завтра мы на соревнования едем — пожелай мне удачи! — улыбнулся я и ускакал, оставив мать в задумчивом неведенье.
И что это было? — так и читалось на её лице, попавшем в поле зрение при прыжке за поворот. Ну не говорить же ей...
— Саша! — возмутился батька, сделав полшага назад, после того как я в него с размаху налетел.
Я поздно его увидел, спрятавшегося за шкафом! И все что тут сумел, это минимизировать ущерб, влетев в него, головой в живот, а не с ноги по яйцам.
— Ой, прости! Больно, да?
Батя сморщился половинкой лица, но от ответа воздержался. Хотя думаю, многое желал мне тут поведать! И то, что завтра выступать, а я фигней страдаю. И то, что я там и на стадионе столб снести могу... Но вместо этого, потопал в ванную — побриться.
А мне бы, кстати, не мешало зубы выдрать! Те, что молочные, мешаются!
— Ты че это делаешь? — изумился папка, глядя на меня.
— А фто не фыдно! — ответил я, пальцами гуляя по собственным зубам.
— «Бдциньк!» — скакнул один из них по ванной.
— Зубы деру!
— На! — дал кружку мне батяня, увидев, как зубик скачет по эмали.
Кружечку, в которой мгновение назад еще была целая дюжина старых станков, что уже не бреют, но выкинуть — жалко!
— Спасибо. — принял тару я, заглядывая внутрь.
Надо бы помыть! А уже после — отправить внутрь уже второй ненужный зубик. Первый... надо бы тоже сполоснуть, да просушить.
В этих зубах, уж нет живой ни грамма ткани! Мертвые они, а вернуть кальций обратно в тело... Не, это того не стоит! Геморно это! Не в мирной, сытой, жизни, подобным заниматься! Пусть... Идут на опыты! Я же вижу, как папка смотри в кружку, прям как нищий на паперти Собора! И думает... о чем-то там своём, наверняка — крамольном, и долго идущем.
— Скажи, что ты думаешь о смене внешности? — вдруг задал он вопрос.
Я офигел. Взглянул на папеньку в ответ. Да, батя, ты бриться еще долго не начнешь! С такими мыслями... Порой жалею я, что не рожден эмпатом! Или телепатом? Уж больно тяжело тебя порою мне понять!
— Смена внешности? — и я взглянул в зеркало, висящее над мойкой.
Зеркало там старое, отражение — мутное! Но в целом я и так знаю, что я там увижу. Девчонку, лет двенадцати на вид. Я, наверное, стал еще моложе выглядеть чем был! А моё тело... «Колбасит» — «то в жар, то в холод»! То во почти взрослую «леди», то в малолетку. На счастье, на рост и телосложение это все почти что не влияет. Слишком пристально я за этим слежу!
А вот всё прочие... не то что бы это плохо, и я это не могу контролировать, просто это накладывает некоторые ограничения. Причем, сразу в нескольких «плоскостях»! Веселые в общем последствия «бодания» с суровой теткой «Сила», без помощи которой я просто не могу расти! Зависнув в этом возрасте.
— Ну нос там подлиннее, скулы по острее... — проговорил папка, задев пальцем сначала нос, а затем и скулы на моём лице.
— Да нет, вообще-то. А надо? — задал я вопрос, обернувшись.
— Ну... — задумался он, вознеся к небу, потоку, свой взор, и бритву в левой руке — Нет вообще-то. Скорее даже как бы и наоборот! Ничего в тебе пока что изменять.
Я — пожал плечам, отдал кружечку с зубами, и решил вернуться, к делам насущным, подготовки к завтрашней поездке.
— Выступает...
Я поковырялся в ухе, и взглянул, как на залитый светом квадрат батута, выходит сильно «наштукатуренная» девчонка, улыбаясь улыбкой, что словно картина — нарисованная! Кукла, в общем!
Но, моё ехидство мигом испарилось, когда она начала выполнять свою программу. Движения выверенные, точные, плавные... она словно в невесомости! Словно её тело... Сильный конкурент! — похлопал я от всей души выступлению спортсменки, с лучащейся улыбкой принимающий восторженные овации, которые она сегодня действительно заслужила.
И посуровел лицом, взглянув на батю, с какого-то перепугу мне начавшего заменять тренера на всех моих выступлениях, и так же внимательно следившего за выступлением
