Бурят (СИ) - Номен Квинтус
А заниматься, судя по сумме требуемых на такое занятие средств, которую Николаю Павловичу озвучил Владимир Николаевич, требовалось всерьез. Хотя станция предполагалась и не очень мощной — всего-то десять-двенадцать мегаватт — ее строительство Глеб Максимилианович считал делом крайне необходимым. В качестве «эксперимента»: ведь на сланцах в мире еще ни одна электростанция не работала, а «небольшие доработки» в проект, внесенные группой химиков под руководством Ипатьева, делали электричество вообще «отходом химического производства». Вот только необходимые средства…
Самый веский аргумент «за» постройку новой станции Николаю Павловичу изложил Николай Александрович — Семашко — сообщивший, что из сызранского сланца можно добывать ценнейший медикамент, который сейчас страна вынуждена закупать у французов за совершенно неприличные деньги. Так что проект был запущен с высочайшим приоритетом…
Во время посиделок, устроенных для соседей Глебом Максимилиановичем в связи с его днем рождения, разговоры мужчин сами собой свернули на сугубо производственную тропу. И, после обсуждения дел иных, Николай Павлович вдруг поинтересовался:
— А вот почему мы эту химию со сланцами в Сызрани разводим? Там же еще шахты нормальные строить надо, а в Колыванской области этого сланца копают достаточно, да и переработка какая-то налажена.
— Вот сколько с тобой знаком, столько и удивляюсь: вроде умный человек… Ты бы, Николай Павлович, хоть бы у товарища Карпинского поспрашивал, он тоже геологию знает. И, как я вижу, куда как лучше тебя.
— Видите ли, Николай Павлович, — постарался заткнуть струмилинский фонтан красноречия именинник, — сланцы очень разные в разных местах. Тот же ихтиол — он так называется, поскольку добывается из сланцев, которые произошли из рыбьих останков, из моллюсков — то есть из ихтиофауны. А сланцы колыванские — они, скорее, из водорослей и папоротников древних происходят.
— Вот видишь, Станислав Густавович, как умные люди на вопросы отвечают: коротко и по существу. И ты старайся таким же стать, а в качестве тренировки скажи мне, где на Сызранскую фабрику денег взять. Минфин предлагает заём среди народа разместить…
— А расстрелять весь минфин у тебя как, рука не поднимается? Так меня позови…
— Расстреливать не выгодно: стрельнул — и патрона нет. Лучше вешать, поскольку одной веревки на много висельников хватит. Но ответа я на свой вопрос не получил.
— Ну так получай: денег нам на эту фабрику не надо, да и вообще ни на какую не надо. Потому что деньги — это суть абстрактная, всего лишь мера учета труда человеческого. Так что нам потребен овеществленный труд…
— За который надо людям платить.
— Товарищ Бурят, а кто мне рассказывал что людям нужно? Еда, одежда, лекарства, крыша над головой — и платим мы людям за труд лишь правом все это получить. То есть нам на самом деле нужны не деньги, а товары, которые люди за эти деньги купить хотят.
— Ну ты прям Спиноза! Или кто там был еще умный не по чину?
— Видите ли, Николай Павлович… — опять начал Кржижановский, но выразить ему свою мысль Струмилин не дал.
— Я умный как раз по чину, работа у меня такая. И я тебе просто скажу: нам надо срочно и быстро понастроить много мелких фабрик. Которые будут одежду шить, обувь тачать, делать посуду и мебель разную. Небольшие фабрики, которые будут делать много разных мелочей.
— И кто бы мог до такого додуматься? Никто, пока на свет не появился…
— А теперь заткнись и слушай внимательно. Сейчас за границей начинается серьезный экономический кризис. Очень серьезный, фабрики и заводы банкротятся, и с каждый днем таких банкротов становится все больше. Многие солидные компании исключительно ради того, чтобы не обанкротиться, готовы для нас что угодно изготовить, причем даже прибыли на таких заказах не имея — им лишь бы заводы сохранить.
— Предлагаешь покупать для твоих фабрик оборудование недорого?
— Ну, немножко можно и позаказывать. Но… есть в ЦК такой забавный мужичонка, армянин. А армянин — он торгуется куда как упорнее еврея, и если его заслать, скажем, в Америку, на предмет покупки уже разорившихся заводов и фабрик… Что ржешь-то?
— Я не ржу, а радуюсь. Вот только у американцев электричество другое для станков.
— Ну да. Но один товарищ, не помню как дурачка звали, три фабрики выстроил, на которых станкам иностранным русские электромоторы приделывали. Глеб, ну хоть ты ему скажи: мотор перемотать гораздо проще и дешевле, чем станок из руды производить!
— Хм… а ведь в этом есть определенный смысл, — ответил Глеб Максимилианович. — И Слава прав: Микоян торгуется так, что продавцы на рынках при виде его рыдать начинают. Только нужно будет эту командировку с ЦК согласовать и подумать, какими средствами Анастаса Ивановича мы обеспечить сможем.
— А сколько надо?
— Сколько дадим — столько и надо, и чем больше — тем лучше. Я уверен, что Микоян любые суммы до копейки потратит, но так же уверен, что ничего лишнего он точно не купит.
— А какие фабрики ему там покупать?
— Да любые. У нас же чего только не хватись — того и нет. То есть есть, но настолько мало…
— Списочек того, чего у нас нет… нынче суббота, так списочек ты мне в понедельник принеси. А я подумаю, где нам взять побольше настоящих денег. То есть тех, за которые американцы будут готовы нам все продавать.
— Ты это, учти: им не то что товары никакие, им и продукты уже не нужны, так что расплачиваться придется исключительно наличными. Причем золотыми — или зелеными, европейские деньги за океаном сейчас вообще не котируются.
— Да уж, задачки ты ставишь интересные. Где взять иностранных денег, если иностранцы у нас ничего покупать не хотят… Ладно, будем эти задачки решать в рабочее время, а теперь давайте все же вернемся к именинам. Судя по запаху, Зинаида Павловна нам приготовила пироги…
К задаче «получить много денег» Николай Павлович отнесся со всей серьезностью. Особенно после того, как Струмилин изложил ему свое видение сущности этих самых денег:
— Ну, смотри сам: людям мы платим за работу зарплату, которую они тратят на покупку разных вещей. Но не любых вещей, а лишь тех, которые им нужны для использования в быту. Сюда и еда включается, и лекарства, и одежда, и мебель. Но вот станки всякие, домны, мосты и дороги они не покупают — а за постройку всего этого мы людям опять деньгами расплачиваться должны. Которые они будут тратить на покупку бытовых вещей.
— Тонкое замечание.
— И что из этого следует?
— Ты мне сейяас это расскажешь.
— Из этого следует, что люди, производящие такие бытовые вещи, должны их делать и для себя, и для производящих вещи, необходимые государству.
— Логично рассуждаешь.
— А это значит, что получать они за работу должны не сколько произведенное ими в магазинах стоит, а гораздо меньше. Грубо говоря, во столько раз меньше, во сколько изготовителей бытовых вещей меньше изготовителей товаров государственного назначения. Если эту пропорцию соблюдать, то никакие буржуазные налоги стране не потребуются.
— Ну, допустим. Но ведь завод, скажем, трактора выпускающий, тот же металл или уголь покупает…
— Еще раз: деньги — это способ учета вложенного в товары труда. И без такого учета нам всяко не обойтись. Однако если мы будем учитывать гостовары отдельно от товаров бытовых…
— Еще раз и помедленнее.
— Нам нужно гостовары и госуслуги учитывать отдельными деньгами. Их даже не обязательно печатать, достаточно суммы на счетах в госбанке учитывать правильно и циферки со счета на счет перекидывать. Получается такая двухконтурная система учета труда — и при этом, прошу особое внимание обратить, в стране не будет инфляции. Потому что деньги учетные не смогут выйти на рынок бытовых товаров, этот рынок опустошая. Но мы всегда будем знать, во что реально обходится нам каждый станок, каждый мост или дорога.
— А затраты на этот учет…
