Новая жизнь 7 - Виталий Хонихоев
— Да … что ты несешь! — раздается восклицание сзади, тотчас превратившееся в сдавленный крик боли. Инноске не поворачивает голову. Все происходит так, как и должно, остатки людей Хиро все же еще… но у них есть выбор. Либо присоединится к нему, либо — погибнуть.
— Это… неожиданно. — девушка опускает свой меч: — а… вы точно уверены, что Кента — внебрачный сын Кумы? Хм… это многое объясняет…
— Видел я как он двигался, пока людей Хиро крошил — гудит сзади кто-то из его парней: — точно, как Кума-сан в молодости!
— И он пытался отомстить за смерть своего отца — добавляет Инноске: — мы будем последними ублюдками без чести, если не поможем сыну сохранить наследие его отца!
— Что же. Я совру если скажу, что нам не нужна ваша помощь. Меня зовут Сора и я — клинок в руке Кенты-сама. — кланяется девушка, убрав меч в ножны: — надо бы с фланга их обойти.
— ДУН-ДУН-ДУН-ДУН-ДУН! — раздается очередь над их головами. Сора морщится и прикладывает руку к уху. Инноске — кивает. Он тоже недолюбливает все это современное оружие и с удовольствием решал бы все вопросы в поединке на мечах… к сожалению прогресс делает это невозможным.
— А ведь мы могли бы вас застрелить — говорит он: — вы совсем о себе не думаете, Сора-сан.
— Не могли бы — отвечает Сора: — у меня еще дел полно. Хватит разговоров, атакуем по флангу, сейчас я Бьянке скажу, чтобы она и нас из пулемета не пригасила…
Глава 30
— ДУН-ДУН-ДУН-ДУН! — гвоздит пулемет, прижимая всех к земле. Где-то заходятся в истерике полицейские сирены, хлопают ответные выстрелы, что-то кричат, но пока грохот пулемета остается доминирующей нотой в какофонии музыкального сопровождения пьесы «Как Кента-кун всем окружающим проблем доставил». Ах, да, а еще и жизнь свою под откос пустил. Если хотя бы десятая часть того, что мы тут натворили станет известная следственным органам и широкой общественности… стану я знаменитым на всю страну. Книгу смогу написать… правда из тюрьмы. В конце концов может быть, этот случай наконец продавит законодателей, и они примут-таки тот закон о «смертной казни для несовершеннолетних за резонансные преступления». Тогда и книгу написать не успею. И как мое «зайти и выйти, приключение на пятнадцать минут» — превратилось в это?
Винить тут некого, только самого себя, не удержал Темного на привязи, дал ему сорваться, погулять, разгуляться, даже с некоторой такой злорадной радостью дал — на, мол, подавись. Знал, что ни к чему хорошему не приведет, знал же. Может быть, я сам себя саботирую? Может быть судьба у меня в этом мире — показать всем как не надо. Научить, так сказать. Как говорят в конце воскресного детского шоу — сегодня мы многому научились, дети. Надо держать в узде свои импульсы, надо быть послушными и покорными, а если вдруг вы задолжали кому — не надо его сразу убивать… так? Внутри меня нарастает чувство протеста. Вот черта с два. Кума знал, что он делал, он фактически обращал меня и Бьянку в рабство… при этом я еще мог сделать шаг в сторону, но тогда я бы и себя сам не уважал бы потом. Оставить ее наедине со своим долгом и Кумой… какой же я тогда мужчина? What is kind of man? Ну нет. Кума-сан просчитался только в одном — не ожидал он от меня такой прыти… ну так пока меня недооценивают, это неплохо. Преимущество.
Пулемет перестает долбить, наступает неожиданная тишина. Где-то неподалеку завывают сирены полицейских автомобилей, они все никак не приедут, и я не могу их винить, куда там патрульным вроде Ои и Морико — с их смешными шапочками и револьверами против пулемета, тут надо штурмовую группу вызывать с тяжелым оборудованием, с баллистическими щитами, снайперами и гранатометчиками. И то… никакой баллистический щит семь шестьдесят два на пятьдесят один не удержит…
Кроме того, это нам кажется, что мы тут уже вечность, под перекрестным огнем, а времени на самом деле едва пять минут прошло, не успевает кавалерия, тем более не успевают подразделения полицейского спецназа, есть тут такие.
— Так что?! — кричит мне Широ: — есть мысли? Вот сейчас у нее патроны кончатся и… — и он может не продолжать. Кончатся патроны — поднимут головы сектанты, откроют свой огонь на подавление, под прикрытием этого огня — подойдут ближе и закидают нас гранатами. Погоди, какие гранаты, может и нет у них гранат, это все-таки не полномасштабная война, это не войсковое подразделение… откуда у них гранаты? Все равно — подойдут поближе и перестреляют нас как в тире, сейчас нас спасают бетонные блоки, но стоит парочке зайти сбоку и …
— Широ-сан, прикроете меня? — спрашиваю я, приготавливаясь к рывку. Смысл рывка из-за убежища состоит в том, чтобы оказаться на расстоянии двух метров от него прежде, чем те, кто целится — смогут перенести прицел. Но это одноразовая фишка, второй раз такое не прокатит. Будут стрелять на упреждение. И даже так — придется рвать изо всех сил, а сил у меня сейчас не так много, тело как будто ватное и слушается с едва заметным замедлением, словно сигнал по нервам проходит междугороднее сообщение — через Токио и обратно. Но сидеть на месте — самоубийство, мне надо добежать до забора, мне надо попасть в Логово, там еще лежат на полу тела сектантов, там еще есть как минимум две штурмовые винтовки, забраться на крышу и уже оттуда пойдет совсем другой разговор. Смогу ли я добраться до Логова? Если Широ обеспечит мне секунд десять интенсивного прикрывающего огня — то да. Не гарантировано, конечно, но шанс есть. И сколько еще у нас есть времени, неужели сектанты такие отмороженные что готовы в бой с полицией… нет, даже с полицейским спецназом вступить? Штурмовая группа их по асфальту как мягкое масло по хлебу размажет.
— Ты чего удумал? — спрашивает у меня Хираи-сан: — сиди! Джи Джи говорит у них снайпер есть! Выскочишь сейчас — пулю поймаешь! Доча, отдай мне револьвер!
— Не отдам! Ты уже на пенсии и пьешь каждый день! У тебя рука дрожит!
— Я пошла! — кричит Натсуми рядом со мной и срывается с места!
