Наследник пепла. Книга X - Дмитрий Валерьевич Дубов

— Конечно, сохранил, — ответил я, — ты что, издеваешься, что ли? Оно припасено у Агноса в его пространственном кармашке.

— Это хорошо, — протянула Саламандра.

— А что такое? Почему так важно это яйцо? — прищурился я.

— Дело в том, что нам расплатиться надо.

— С кем ещё расплатиться?

— С Драконом, разумеется, — Саламандра развела руками. — Ты думаешь, я просто так тебя отправляла это яйцо искать? Разумеется, для того, чтобы дракон помог нам в защите от Бельзияра. Его помощь стоила нам яйца. Нужно отдать им их родовую реликвию.

— В смысле, их родовую реликвию⁈ — я уже почувствовал поднимающуюся волну гнева внутри себя. — Ты же говорила, что это наша реликвия.

— Ой, да я тебя прошу, — сказала Саламандра, — была их, стала наша, была наша, станет их. Это, понимаешь, божественные разборки. Не стоит тебе в них вдаваться.

— Вообще, хотелось бы хотя бы немного понимать, — сказал я, постепенно садясь.

— Чего тут понимать-то? — рассмеялась Саламандра в голос. — Тебя вообще ни разу не смутило, что божественная реликвия от Саламандры выглядит как яйцо дракона?

— Не знаю, — сказал я, — это же ваши межличностные отношения. Мало ли кто у вас и с кем в любовь играл.

— Фу, Витя! — сморщилась Саламандра.

— А что такого? — я развёл руками. — Я вот тут в демоницу влюбился. Почему у вас Саламандра в Дракона не могла влюбиться, чтобы в итоге отложить яйцо?

— Ну да, тоже вариант, — ответила Саламандра, и тут мы уже заржали все вчетвером.

— Ну так что, — поинтересовался я, когда отсмеялись, — всё-таки отдавать реликвию?

— Отдавать, отдавать, — кивнула Саламандра, — потому что участвовать в такой самоубийственной затее Дракон согласился только с возможностью перерождения. А яйцо, как ты понимаешь, это как раз и есть то самое перерождение. У меня таким шансом стал Агнос. Это та самая гарантия, что мы не исчезнем окончательно. В мире останется ваш потомок, который наберёт силу и будет вам в дальнейшем покровительствовать. Вот и Дракон хочет иметь такую же возможность. Тем более ты сам видел: первожрец у него есть, и он вполне себе, ну скажем так, достойная личность.

— Ну насчёт «достойной личности» я бы поспорил, — заметил я.

— Да ладно тебе, — махнула рукой Саламандра и, кажется, немного пошатнулась. — Он почему раньше такой злой-то был? Это потому, что у него яйца не было. Драконьего, разумеется. Теперь будет добрее.

— Понятно, — кивнул я. — Ладно, будем надеяться.

— Ну так вот тебе мой наказ: заберёшь у Агноса яйцо и передашь Дракону.

— Кстати, Агнос-то где всю битву был? — поинтересовался я.

— Когда я пошла на самоубийственный бой, кто-то должен был остаться, чтобы хранить храм и поддерживать в нём силу. Естественно, Агнос остался на подстраховке и защищал Азарета и твоих друзей. Кто-то всегда должен был оставаться в храме, чтобы сдерживать натиск Бельзияра. Мы с сыном поменялись: то есть пока нужна была непосредственно его помощь, тебя защищал он; когда пришла моя пора, он ушёл охранять храм.

И тут для меня многое стало понятным.

— Получается, ты тоже потеряла свои силы? — спросил я, глядя на неё, а она лишь кивнула. — И Гранд потерял свои силы. Но почему тогда свои силы не потерял я, лежа в реальности Бельзияра? В той ловушке, перед нависающим безумным богом, я чувствовал себя просто куском мяса, внутри которого не осталось никаких энергетических каналов, все были пережжены и разрушены, не осталось ничего: выжгло абсолютно всё. Я считал себя скорее мёртвым, чем живым. Что изменилось?

— Это очень правильные вопросы, — сказала Саламандра, — что изменилось, и почему ты сейчас такой. Для ответа мне придётся немного вдаться в космогонию этих миров. Видишь ли, два мира, которые ты знаешь: демонический и ваш человеческий, имеют немного разные принципы одаривания силой. Наш демонический мир пошёл по пути, на котором поделился каплями своей силы и зародил в нас, богах, способности управление стихиями и не только. Мы стали передатчиками его воли со своими возможностями. Мы стали богами. А дальше уже мы делились знаниями с демонами и отчасти с людьми, которых считали достойными. Камни мои ты помнишь. Но, когда мы попробовали расширить «кормушку» и перейти в ваш человеческий мир, то поняли: он пошёл по иному пути.

Тут она раскинула руки, словно пыталась обнять весь тот мир, в котором мы сейчас находились.

— Он решил напрямую, через капища, взаимодействовать с местными жителями. Он миновал стадию богов. Он давал силу тем, кто, на его взгляд, мог правильно её использовать: не для убийств, не для наживы, не для выгоды, а именно с целью защиты. Почему те же Рароговы, предки по линии твоей матери, до сих пор настолько сильны? Потому что они живут честно. Потому что они используют силу во благо. Потому что в любой ситуации они беспокоились лишь о благе людей и о благе империи, а не о собственной наживе. Поэтому у них столько капищ, которые живы до сих пор. Поэтому ваш мир ещё слышит вас и отвечает вам: потому что он с вами постоянно общается через капища. У многих других кланов этого нет.

— Это я как раз хорошо понимаю, — ответил я, — и чувствую этот разный принцип распределения энергии. Но вопрос в другом: почему я себя сейчас так чувствую? Почему я до сих пор внутри чувствую силы? Задам вопрос проще: почему я вообще выжил во всём этом бою?

— А вот это, наверное, самое главное, — улыбнулась Саламандра. — Когда ты прощался со своей роднёй, она тебя не отпустила. Твой род не смирился с тем, что ты умираешь где-то там, на чужбине, в одиночестве. И они встали все единым строем и сделали единственное, что могли в данной ситуации: пошли и попросили помощи у своего мира, у энергии вашего мира. И призвали на помощь силы всего рода от его начала. И скорее всего, если бы ты там дрался за какую-нибудь мелочь, чтобы завоевать чьи-нибудь земли, просто набить кому-нибудь морду или уничтожить чей-нибудь род, у них бы ничего не вышло.

Богиня покачала головой и показала мне знаком, чтобы я поднимался на ноги.

— Но лишь потому, что ты стоял до конца за то, чтобы спасти людей, уничтожить Бельзияра и вычистить его безумие из обоих миров, а также спасти сразу несколько видов существ, мир откликнулся на их просьбу. И весь род, как по матери, так и по отцу, поделился своей силой