Очень долгое путешествие, или Инь и Ян - Яна Соловьева
— Дай мне записки, — требовательно протянул руку, — и сядь. Меня мутит от твоего кружения. Пожалуйста, — выдавил он после паузы.
Я нерешительно присела на край кровати.
— Чаша ещё эта… Из слёз.
— Погоди с чашей, — Иорвет помолчал и поднял лицо от бумаг. — По-моему, ты забыла, для кого гномы делали напиток.
Я шумно вдохнула цветочный воздух комнаты с нотками хвои и трав.
— Весенний лес… — прошептала я, — это кровь эльфа!
Иорвет кивнул.
— Земная база — гномы. Краснолюды, думаю, тоже сойдут, — добавил он, — они родственники.
— Люди — жажда жизни. Видал? Жажда жизни, а не bloede dh’oine!
Иорвет презрительно хмыкнул.
— А на огонь у нас только один кандидат.
— Но что значит «с мандрагорой, но без неё»? — задумался Иорвет. — У нас будет кровь, но настойку мандрагоры нельзя в неё добавлять.
Я медленно подняла на него глаза.
— Её не надо добавлять. Она должна быть в самой крови.
— Yeá! — в его взгляде зажёгся знакомый мне азартный огонёк.
Поморщившись, Иорвет сел на кровати и опустил босые ступни на каменный пол.
— Пора выбираться отсюда, — заявил он.
ВЕРГЕН. Глава 32. Я никогда не
После заката назначили мандрагоровую вечеринку, чтобы собрать кровь для Скрытого, но чаша из слёз не давала мне покоя. Ярпен, которому в отличие от меня не надо было подносить Скрытому коктейль, храбро считал, что вампиру хватит и крови, я же была уверена, что для существа, которому речь давалась с таким трудом, каждое слово должно было иметь важное значение.
Послеобеденное солнце жарко баюкало Верген, от камня мостовой и стен, как из распахнутой духовки, шло тепло. Возвращаясь из Замка Трёх Отцов, я неостановимо зевала. «А не побывать ли в моём мире? — пришла в голову мысль. — Почитаю про туссентского Скрытого». Я ускорила шаг.
Шани вновь была не одна. Толкнув дверь, я услышала грохот, а войдя, увидела златокудрого Александра, который с глубокомысленным видом рассматривал пустую книжную полку.
Проскользнув к себе и плотно задёрнув свежеповешенный полог на двери, я надела кольцо.
— Заснуть бы теперь, — как назло, сонливость будто рукой сняло, а вот тревожность вернулась в полный рост.
За стенкой послышалась возня. Я сердито заворочалась. Тут же наступила тишина, и я потихоньку стала проваливаться в сон.
— Я дышу только тобой, — нежно произнёс голос рыцаря.
— Ты дышишь лёгкими, — ласково проворковала Шани.
— Ты в моём сердце.
— В твоём сердце четыре камеры, разделённые перегородками.
— С вами, медиками, невозможно разговаривать, — простонал Александр.
— И не надо, сними-ка лучше штаны.
— Шани! — заорала я. — Умоляю, мне кровь из носа нужно поспать часок.
В комнате материализовалась смеющаяся медичка, которая уложила мне под нос небольшую подушку и исчезла за пологом. Набитая душистыми травами, подушка тонко пахла лавандой. «Запах весеннего леса», — пронеслось у меня в голове, и я уснула.
***
Я грохотала по двери Сесиля Бурдона. Во сне навестив мой мир, я успела освежить в памяти забытый момент в прохождении игры, в котором Геральт поднёс в качестве подарка Скрытому из Туссента особый минерал. Может быть, нашему Скрытому он тоже понравится, кто его знает? Наконец, дверь отворилась, и сонно потягивающийся краснолюд пригласил войти.
— Сесиль, расскажи мне всё про арагонит, — не заходя внутрь, выпалила я.
Мы снова спустились в темноту подземного архива, и староста провёл в дальний угол. В глубоких шкафах тут хранилась краснолюдская геологическая коллекция. Сесиль выдвинул плоскую широкую полку, аккуратно поднял бархатную ткань, прикрывающую квадратные ячейки с минералами, и осторожно вынул бежевый кристалл, похожий на ощетинившегося морского ежа.
— Вот. А что он тебе?
— Я вспомнила, что туссентского Скрытого в своё время задобрили подарком из куска арагонита, — с сомнением разглядывая кристалл, произнесла я. — Подумала, может, есть какая-то связь.
— Ну, вот тут всё, что есть, а внизу книги.
Вытягивая по одному тома, я пролистывала описания минералов. Они были сугубо практическими: где найти месторождения, как добывать, как обрабатывать и для каких изделий использовать. Насколько волшебными и таинственными казались переливающиеся затейливыми рисунками срезы камней в ящичках, настолько же тяжко было продираться сквозь мелкий текст про их производство и добычу. Да и про вампиров тут не говорилось ни слова. Моё внимание привлекла небрежно брошенная в стороне книга «Легенды о камнях». Я стряхнула с неё пыль и уселась у свечи. Сесиль взялся наводить порядок на разгромленной полке, посвященной шести гномьим родам, и время от времени кидал на меня выжидающие взгляды.
«Оникс, на древнем именуемый Ноготь, произошёл из кусочка ногтя великой Креве, что, играя, неловко отсёк её шаловливый сын…», «для мужеской силы и храбрости, а также проникновения в планы врагов…».
Я листала дальше: «Янтарь, находимый на ковирских побережьях, заточает в себе частичку солнца. Ожерелье из янтаря поможет от мокрой постели и женщинам на сносях, дабы разродиться здоровым младенцем».
А, вот и он: «Арагонит, именуемый так по провинции Назаира, убережёт владельца от загулов и непотребного пьянства, старику сохранит ясный ум да спасёт от бессонницы».
— От бессонницы! — воскликнула я.
Сесиль побросал книги и подошёл. Я склонилась над страницей:
— По легенде, — читала я вслух, — в арагонит превратились слёзы девушки, которой родители не дали соединиться со своим возлюбленным! Мы нашли слёзы, Сесиль!
Крупный рот краснолюда раздвинулся в широкой улыбке.
— Значится, чашку из арагонита надо? Пойдём искать.
Мы прошли мимо серебряных сервизов к столу, на котором теснились десятки чаш разных форм и расцветок — от золотых, богато украшенных орнаментом, до примитивных глиняных. Где-то среди них, как Индиане Джонсу — без права на ошибку, мне нужно было отыскать наш Святой Грааль.
Сесиль водил над кубками носом и подслеповато щурился. Я поднесла свечу поближе. Обеими руками он осторожно достал из середины спрятанную за рассохшимся деревянным кубком толстостенную глубокую чашу в форме креманки для мороженого.
— Вот, — сказал Сесиль, — хватит упырю глаза залить.
— Отлично, — я потёрла руки, — осталось собрать кровь.
***
Летняя ночь уже окутала Верген, когда в нашей с Шани квартире собралась толпа гостей. Мы выдвинули на середину комнаты круглый стол, притащенный из моей спальни. В центре возвышались бутылки с мандрагоровой настойкой: на красных облитых сургучом горлышках была выдавлена печать — девушка с остроконечными узкими листьями и тремя длинными стеблями с плодами, растущими из головы вместо волос.
Ярпен Зигрин любовно расставил хрустальные стопки и вынул из-под полы свёрток, оказавшийся куском твёрдого, как булыжник, остро-пахучего сыра.
— Я-то смогу и так пить, а вот вам сгодится, чтоб раньше времени не скопытиться.
