Соправитель (СИ) - Старый Денис

— Марфа Егорьевна, к Вам пришел господин. Он не называется, но просит, чтобы я сообщил Вам, — доложил Пимен Ляпин.

Пимен был так же любимчиком Елизаветы и не представлял свою жизнь без служения государыни. Вместе с тем Ляпин сильно сблизился с Марфой Шуваловой. Между ними не могло быть никакой связи, как у мужчины и женщины, но Марфа и Пимен разделяли общие взгляды на многие вещи, Они искренне любили Елизавету-человека и восхищались Елизаветой-императрицей. Пимен покинул дворцы, не найдя для себя занятия, ушел служить Марфе Егорьевне, которая была так похожа своим характером и так непохожа своим ликом на почившую императрицу.

— Я поняла, кто именно пожаловал. Проси! — сказала Марфа Егорьевна, в некотором предвкушении.

В комнату входил подполковник Внуков Федор Дмитриевич. Статный военный, не лишенный выправки и бравады. Холеный, гладко причесанный и с залихватскими усами.

— Госпожа! — поздоровался Внуков.

— Да бросьте, Федор Дмитриевич, я чай не мой почивший муж, которому Вы обязаны всем, не стоит госпожой меня прозывать. Но скажу так, что сделав то, о чем мы с Вами условились, я буду считать, что все долги перед моей семьей Вами уплачены. Более того, я дам Вам еще сто тысяч рублей и каждому, кто будет участвовать так же по тысячи рублей сверху, — сказала Марфа, наблюдая за ожидаемой реакцией подполковника.

Внуков был одним из самых молодых подполковников в русской армии. И добился он этого никак не качествами, присущими военному, впрочем, ими он так же не был обделен, а, скорее, продвижение было по протекции Петра Ивановича Шувалова. Петр Иванович умел приметить человека и знал, как можно тому оказать протекцию и полностью приручить. Таких людей было немало и Марфа сделала все возможное, чтобы собрать должников и присмотреться к ним. Не все клиенты Шувалова подошли под цели Марфы, но таковые были.

— Все готово, Марфа Егорьевна, — сказал Внуков.

— Да, завтра! Ропша опустеет, казаки и егеря, все отправятся на церемонию погребения Лизы. Если кто и останется, так немного человек, — рассуждала Марфа.

— Мы подготовили отход, свежие кони будут ожидать на протяжении ста верст, потом мы потеряемся в лесах и переждем. Меня хватиться не должны, потому уже скоро я вернусь в свой полк, который сейчас только формируется в Нижнем Новгороде, — говорил Внуков и было видно, что он ожидал каких-то слов от Марфы Егорьевны.

— Скажите сегодня куда именно отвести серебро! Я не доверяю рисованной бумаге, потому нету у меня бумажных рублей, чтобы сразу рассчитаться, — Марфа поняла заминку гостя правильно.

У Федора Дмитриевича загладилось лицо и проскочила улыбка. Не так давно Внуков сильно проигрался и ему пришлось отдать львиную долю серебра, что мужчина смог накопить. Уже отчаявшись, что благодетель Петр Иванович Шувалов никогда ему не поможет по причине своей нелепой смерти, он узнал, что вдова искала его, Внукова, для какого-то дела.

«Убить какую-то девку? Проще простого!» — думал Внуков, когда Марфа Егорьевна его вербовала. Однако настроение подполковника испортилось, когда он узнал, где именно будет находиться эта девка. Федор Дмитриевич даже хотел было отказаться, но вдова такие деньги предложила, что Внуков готов попробовать убить и самого императора, при том, что он знал, чем закончились иные покушения на наследника.

Операция планировалась в тот момент, когда казаки и егеря, которые располагаются на территории Ропши и рядом с ней, отправятся организовывать коридор для проноса тела почившей императрицы. Девка останется если и не одна, то со значительно меньшим числом охраны. Вот тогда Марфа и планировала самолично ее убить.

Вначале безутешная вдова хотела убить самого наследника, которого никогда не примет в качестве императора. Но найти исполнителей оказалось очень сложно. Пес Шешковский обложил своего хозяина так, что сделать Петру-зверенышу хоть что-то просто невозможно. Или нужно долго думать и кропотливо работать над тем, чтобы найти подходы к телу немчика-Петруши. А все естество женщины требовала отмщения здесь и сейчас. Тем более, что даже в случае появления Марфы рядом с Петербургом этот факт уже скоро станет известен многим, и женщина не сомневалась, что ее либо убьют, либо изолируют.

А вот ударить по той, кто носит его ребенка… Вот она месть, когда ударить прямо в сердце. Ведь нет на земле более тяжелой муки, как потерять своего любимого человека, тем более, когда этот человек носит еще и твоего ребенка.

*………*………*

Ропша

26 февраля 1752 года 14.00–20.00

Во второй половине дня 26 февраля я сумел сбежать от нескончаемого потока просителей. Именно что сбежать от бесконечных аудиенций и выражения всеподданнических чувств..

Побывали у меня в кабинете столько человек, что, в конечно итоге, я уже опасался перепутать имена.

Сейчас же я ехал в Ропшу, уже опаздывал, потому коней подгоняли. Дорогу осложнял дождь со снегом, которые размягчал снег и сани, то и дело, вязли, создавая дополнительное напряжение четырем запряженным коням.

Я ехал в сопровождении, или, точнее, в компании, с Иваном Фомичем Кольцо. Этот казак только сегодня утром прибыл в Петербург с большим обозом провианта. При том, что по дороге Кольцо пришлось командовать обороной всего того добра, что ему удалось вывести из Либавы. И нападающими на русский обоз были курляндцы. Видимо, тут, как и в природе, когда раненого хищника так и норовят куснуть гиены или шакалы. Только мы быстро залечим раны, а для наших врагов, это произойдет слишком скоро.

И вот сейчас рядом со мной в санях сидел не просто некогда станичник Иван по прозвищу Кольцо, а Герой Российской империи и кавалер Ордена Славы, со всеми регламентированными при этом выплатами. Хотя последнее для Кольцо не должно быть сильно важным, калифорнийские управляющие прибывали в Россию весьма богатыми людьми.

Прибыли в Россию?.. Может пора уже объявлять те территории русскими⁈ Не хочу я плодить множество понятий и систем. Есть Российская империя и везде, где водружен флаг, там и она. Вон Англия уже скоро получит оплеуху от своих североамериканских колоний. А было бы прямое управление, да территории назывались бы Великобританией, то, глядишь, и не случились бы США. Однако та химера, что из себя стала бы представлять Англия, может еще хуже была бы для России в будущем.

— Так что, Иван Фомич, полк возьмешь в командование? — спросил я Кольцо, когда мы уже подъезжали к Ропше.

— Государь, так взять то можно, но то я командовал казаками и солдатами в Петрополе, а то тут, где кожный майор, али ротмистр, указывать станет, да отказываться подчиняться! Я ж простой, могу и казацкой плеткой по спине, — отвечал казак.

— Ты, братец, не прибедняйся! Вон обоз отбил всего тремя десятками солдат, да еще одним десятком казаков, — сказал я, всматриваясь в достаточно широкое окно в карете. — Но я знаю, где ты мне и России больше пригодишься. Через четыре дня жду тебя с женой и Савелия Даниловича с супругой к себе на ужин. Поговорим, поедим, да чарку выпьем.

— Благодарствую, государь, будем мы. Только Вы… простите нас сиволапых, но этикетам не обучены, — отвечал Кольцо, умудрившись в трясущихся санях и привстать и низко, в пояс, поклониться.

— А то и не нужно, — улыбнулся я.

Первым делом, я поспешил в Иоанне. Как только сани въехали на территорию усадьбы, которая успела ощетиниться высоким забором, я на ходу выпрыгнул и устремился в дом.

Пусть покорность и непривычное поведение Катерины и сбило с толку, но ненадолго. Скоро я стану трижды отцом! Уже и мог быть таковым, так как сроки подошли, но, видимо, в животе у Иоанны поселился лентяй, или лентяйка. Повитухи говорят, что сын. К чему сомнения? Да, Иоанна моя, и она будет моей! Петр я, или не Петр, кабы выбирать себе жену так, чтоб шокировать и современников и потомков⁈

— Ваше Величество! — первым, кого я увидел в комнате будущей жены, был Антон Иванович Кашин.

Я столь проникнулся талантом этого человека, что был уверен — он лучший доктор и именно этот человек будет сопровождать Иоанну и принимать у нее роды. Или, скорее всего, руководить повитухами.