В шкуре главного злодея - Виктор Кратц
– И это мне говорит теократ, – протянула она. – Смотри, как бы за тебя инквизиция не взялась…
– Приму за заботу, – опустив забрало, выхожу на арену. – Сангард, Сангард… была бы ты из теократии…
Назвал бы её псиной, да язык не поворачивается. Слишком оскорбительно. Но только такая псина, как она, может столь ревностно относиться ко всему, что связано с её господином, нет, хозяином. Долг ли это или же любовь, понятия не имею. Для меня, взращенного во служение Всесоздателю, нет места любви. Я создан лишь для войны, вот только…
– Чего же ты хочешь?! – когда наши с Эриком клинки соприкоснулись, произнёс я.
Желания – что же это такое?
– Чего хочу? – повторил он, обойдя меня и соприкоснувшись с мной спинами.
– Да, ради чего такое усердие? – я не видел лица его, но чувствовал, что и он улыбается.
Простолюдин или дворянин – неважно, в писании, как и смерти, все мы равны. Равны мы и в долге перед Всесоздателем. Равны настолько, что лишь малая часть избранных отдаёт себя в жертву во имя Его. Во искупление грехов людских живу и я, дабы рано или поздно умереть с молитвой на устах. Грех завидовать, грех желать той же свободы, коей одарены простолюдины. Они-то могут любить, могут жить так, как того пожелают. И в то же время находятся безумцы как Ленлосс. Он не обязан страдать, не обязан жертвовать собою, но почему-то всегда бежит первым в самое пекло – дурак ли он? Да, просто отшибленный. И в тоже время отчего-то я всё же завидую ему…
– Во имя спасения, – произнёс он после недолгого молчания.
– Под учителя косишь? – усмехнулся я, вместе с тем чувствуя что-то необъяснимое в области груди.
Учитель, господин Эсэлаер – тот, кто понимает меня, я чувствую это. Вся его жизнь сплошной долг. Я многого не знаю, но из того что видел, могу смело сказать, он жаждет спасения. Тьма, малейшее проявление которой чувствует каждый служитель Всесоздателя, сгущается над нами. Катакомбы, покушение, курган – порождения тьмы стягиваются сюда, но ради чего? А впрочем, надо ли мне это знать? Мой долг не в понимании тьмы, а в её устранении. Спасение – быть может, это то желание, которое испытываю я. Необъяснимые чувства к Сангард, странная привязанность к этому простолюдину Ленлоссу и ощущение родства с господином Эсэлаером – связано ли это с желанием спасения? Но тогда со спасением кого? Их? Или же… меня самого?
– Впрочем, я полностью тебя поддерживаю! – как жаль, что лишь в сражениях я чувствую себя живым, таким, как Эрик и остальные.
И мы вновь соприкасаемся клинками. Одним ударом я выбиваю навершием меча глаз Эрика. Да, пусть ещё до начала битвы я хотел поддаться, но не поддаваться же полностью? Я вижу, как вырос Эрик и хочу, чтобы сила его преумножалась. Его самоотверженность заслуживает того. Пусть поддавки и оскорбят его, пусть они же выставят меня в плохом свете, но во имя спасения я готов. Битва наша скоро окончится, и я вновь вернусь к существованию, лишённому чувств…
– …Предлагаю решить всё одним ударом, – заметив там, за ареной учителя, предложил я Эрику.
Достаточно.
***
– Ах, господин Эсэлаер, – Роза тут же подскочила, стоило мне пройти в комнату для подготовки. – Неужели вы пришли меня подбодрить? Но я вас опережу, ваш бой с Сайрусом достаточно поднял мой боевой дух.
Там, на песке арены, скрестили свои клинки Эрик и Ригард.
– Выложись на полную. – сухо произнёс я, переведя взгляд обратно на принцессу.
– Как вам будет угодно.
Роза выглядит совсем потерянной. Да, отборочные хоть как-то позволили отвлечься, да только…
– Вот уж не ожидал, – похлопал я в ладоши, когда с арены донёсся громогласный крик директора о победе Эрика.
Парни, поначалу стоявшие друг напротив друга, были изрядно потрёпаны. Да только поражение принял Ригард, грохнувшись на песок первым. Эрик простоял чуть дольше, но из-за обильной кровопотери, рухнул почти что замертво. Да, представляю, как сейчас сотрясает воздух злобным клёкотом Фер.
– Тебе предстоит бой с Валерикой, – обратился я снова к Розалии.
– Я справлюсь, – дождавшись, когда с арены унесут парней, она покинула меня.
– Хотелось бы в это верить, – вздохнул я, провожая принцессу взглядом.
Тяжело с ней. После её откровения о снах всё в наших взаимоотношениях словно идёт наперекосяк. И если мне местами всё равно, так я уже смирился со своей участью, то, что происходит с ней, я никак не пойму. Помнится, условием для моей женитьбы было её признание. С одной стороны таковое уже прозвучало, когда Роза откинула все маски. С другой же, зная короля, победа в турнире равновесна её признанию. А не победить я попросту не могу, ибо в это никто не поверит. Максимум, кому я могу проиграть – это Рэймонду или Эдвину…
Валерика и Роза уже начали бой. Не знаю, как поведёт себя Сангард, превосходящая по силе принцессу в несколько раз, но в случае её победы, могут возникнуть непредвиденные трудности. В ситуации со скрытыми поддавками Ригарда всё ясно – теократ побоялся своей ожидаемой победой оскорбить меня или же как-то занизить силу моего оруженосца Эрика, уничтожив созданный ещё на фестивале образ героя из народа. Здесь же всё куда более неоднозначно. В случае победы Валерики,
