Спасти красноармейца Райнова. Книга пятая. Интуит - Владимир Геннадьевич Поселягин
Глава 12
Старый «Зис-5», переваливаясь на ямах и колдобинах, полз по разбитой тракторами полевой дороге. Я сидел в кабине вместе с шофёром и удерживал козу за рога. Та уже не так беспокоилась, стояла рядом на полу, так что поездку можно назвать комфортной. Приметив женщин на поле, там шёл сбор урожая, собирали в вёдра и корзины картошку и относили к машине, вполне новой «полуторке», что ещё блестела краской. До нашего села оставалось километров восемь, но я рассмотрел маму Глашу и сказал шофёру:
— Остановимся. Я там маму вижу.
Усатый шофёр только кивнул. Машину я в Виннице у главного на автобазе арендовал официально, платил через кассу, так что я тут заказчик. Вот так мы подкатил к «полуторке», стоявшей на обочине, и также встали. Открыв дверь, я помахал матушке рукой. Было уже двадцать восьмое августа, успевал вполне. Да почти все обернувшись смотрели кто это приехал, так что опознали меня почти сразу. Прилично одетый, даже зад козы рассмотрели, что вертелась, у неё голова в сторону шофёра была, хотела развернуться и покинуть кабину. Козе Дуньке уж давно надоедало ехать в машине, и та старалась показать свой характер. Мама Глаша сразу узнала меня и вихрем добежала, оставив корзину лежать на грядках. Тут две команды было, те кто копает и те кто собирает. Она в бригаде сборщиков была. Передав удержание козы шофёру, тот за матерчатый ошейник её удерживал, я обнял подбежавшую маму. Аккуратно, чтоыб не раздавить лопоухого щенка, что выглядывал из-за ворота рубахи. Тузиком назвал. Двортерьер он. Наверное, минуту так удерживала, я даже удивился. В Москве был, написал сюда три письма, должна быть в курсе дел. Что примерно делаю в Москве, и какие планы, даже фотографию вложил в письмо, где нас сняли с издателем, описал кто это. Поэтому спросил, когда мы разомкнули объятия.
— Ты мои письма не получала?
— Два получила, — гордо ответила та, жадно рассматривая козу. — Со всеми соседями читали, как ты детским писателем решил стать. Как Наталью устроил.
— Я три отправлял.
— Наша? — не выдержав, спросила та.
Я кивнул, отвечая:
— Наша. Купил в Виннице. Полный кузов покупок. Надо кого-то из начальства, чтобы подтвердил что куплено, у меня на всё бумаги есть.
— Нашего комсорга возьму, — согласилась та, и развернувшись, крикнула. — Алла Викторовна!
Я думал, откликнется какая женщина, а тут девчонка лет восемнадцати. Молодец, видимо правильно поставила себя, раз по имени отчеству зовут. А вообще женщины и немногие мужчины подходили, с интересом рассматривая нас и груз в машине. Вопросы задавали, на которые я степенно отвечал. Сама машина с открытым кузовом и стоявшим в ней у кабины скворечником сельского туалета, была видна хорошо. А это на пилораме, когда за досками приехали, хочу сарай построить и сени, увидел шесть штук. Они оказывается, делают по заказам. Правда, все шесть уже плачены, но я выкупил одну кабину, больше заплатил, и работники погрузили её в машину. А сами начали быстро новый делать. Рука набита. Туалет нужен, а то ямка выкопана и всё, в ведро ходили. Вообще покупок в кузове хватало, мешки с зимней одеждой, потом доски, брёвна, ящик гвоздей и скоб, три готовых двери, но без петель и ручек, для сарая и сеней. Разные лопаты, мотыги и вилы, детское корыто, два тазика, два ведра, умывальник и жестяная раковина, последние в дом. Плюс четыре мешка угля. Это пока всё, итак с покупками перебрал, слишком много. Хотя конечно черту не перешёл. Пока же здороваясь с людьми, пусть я почти никого не знал, но о моей потери памяти все знали, больше удивлялись, что я с нею не овощем являюсь, а вон даже сколько ценного добра привёз. Пока же счастливая мама забралась в кабину, удерживая козу, да поглаживая её, ах вон она кому больше обрадовалась, а я всё гадал. Думал, увидев меня. Шучу, всё радовало маму Глашу. Пока же я усадил комсорга в кузов, помог подняться, и сам следом. Да и вообще кузов полный набился, время обеда, воспользовались попутной машиной до села доехать. Там уже матушка из кабины показывала куда рулить.
Добравшись до села, загнали грузовик во двор задним ходом, и пока мама, тащила упирающуюся козу наружу, а ведь до этого сама рвалась на волю, мы с шофёром открыли зданий борт и с нашими бывшими пассажирами за пять минут всё разгрузили. Щенка я пока выпустил, но зорко приглядывал за ним, чтобы не затоптали. Да и тот, отбежав, сел и пустил лужу. Видать давно терпел. Однако народ расходится не спешил, комсорг помогал маме, так что все при деле. Да и они, привязав козу к дереву, ведро воды ей принесли, мешки с одеждой пока занесла в дом. Особенно с кабиной туалета было тяжко, но два мужика из соседей, помогли спустить. Ну и прозвучал вопрос от матушки, который я столько ждал:
— Что там с отцом? Узнал о нём?
Вздохнув, достал справку, заваренную двумя печатями, из Архива Советской Армии, и протягивая официальный документ, на словах сообщил:
— Гвардии старшина Черненко погиб летом в сорок третьем на Курской дуге. Орденоносец, два ордена «Красной Звезды» и три медали, две из которых «За Отвагу». Артиллеристом он был, командир расчёта гаубицы. Прорыв ими заткнули. Там мало кто выжил. Я отправил в их полк письмо, они сейчас под Веной стоят, надеюсь, они сохранили вещи отца и награды, и передадут их нам.
Да уж, удар матушка выдержала с честью, но надежда что живой, ещё была. А теперь её не было. Комсорг начала успокаивать её, как и две соседки. Тут же поднялся гул обсуждения, хорошо, что не пропал без вести, тогда пенсии бы не было, а тут будет, нужно оформить через председателя, раз документы на руках есть. Обсуждали, у кого ещё нет вестей от мужей. Так что, теперь тоже в Москву гонцов засылать? Похоже придётся. Чтобы отвлечь матушку, дальше мы втроём, грузовик уехал, я пять рублей сунул довольному шофёру, мелочь, а приятно, да и соседи разошлись, стали перебирать покупки, а я почти на всё предъявлял бумаги. Участковый подошёл, новый, не знаю его, включился в дело. Большая часть написана от руки, но часть на бланках организаций, особенно где стройматериал брал или уголь. Всё я приобрёл в Виннице, козу Дуньку у старушки. Она крестиком подписалась. Все
