Факультет Чар. ЧарФак (СИ) - Кира Тигрис
— Центральный госпиталь находится сразу же за городским парком! Большое десятиэтажное здание! Не знаю, была ли ты там когда-нибудь или нет… У них еще операционная на первом этаже рядом с зелеными воротами, чтобы больных на лифте высоко не поднимать, — протараторил Коста на автомате, он быстро снял с безымянного пальца небольшое металлическое колечко, судя по дорогому причудливому блеску — платиновое с красивой гравировкой какого-то герба. — Тут есть печать моей семьи. Отдай кольцо главврачу, мистеру Блейду или медсестре Столбинс. Эти двое лечат мою семью еще с самого моего детства. Скажи, что ты от меня, — тут Коста замялся и покраснел, от неловкости личного момента отводя свои большие зеленые глаза в сторону, ради друга он решил забыть о смущениях и продолжал меня учить, — скажи, что ты от Коськи! Все врачи меня в детстве так называли, просто Коська… Пусть же сейчас они сделают все, что могут, и даже больше! Скажи, что я лично за все заплачу! Я буду где-то через час! На байке быстрее всего! Только сначала оденусь, то есть переоденусь. И вот мой номер, если…
Остаток его речи я так и не расслышала, так как мое внимание было полностью поглощено… странным светлошерстным созданием, вроде небольшой лохматой собачонки с пушистым лисьим хвостом. Песель незаметно для всех в самый последний момент выбежал из темноты и нырнул под волшебную белую мантию, крепко обхватив мою правую ногу всеми четырьмя лапами. Я хотела было схватить его за шкирку и отбросить в сторону — мало ли еще куснет, но уже было слишком поздно…
Через пару ударов моего бешено колотящего сердца, я сняла с себя волшебный плащ. Мы уже очутились посередине ослепительно-белой и начищенной до блеска операционной. Неведомый песель, что телепортировался сюда вместе со мной, куда-то исчез. И я вскоре про него благополучно забыла, правда, ненадолго… Жмурясь от ярких ламп и сотен отражающих поверхностей, я обернулась вокруг.
— Вы…ээ… вы кто такие?! Откуда вы взялись?! — загорланила на нас увесистая медсестра в накрахмаленной белой форме. В крепких руках с трицепсами, которым позавидовал бы любой грузчик, она сжимала, словно ружье, огромный прозрачный шприц с трубкой и клизмой на конце. — Сюда нельзя посторонним!
— Сратути! Ой! Помохите! Флин! Помогите… — с третьего раза полушепотом простонала я, от усталости и стресса рискуя свалиться прямо на неподвижное тело Леона, что словно красивая фарфоровая кукла валялся у моих ног. — У него перерезана сонная артерия… почти вся кровь вытекла…
— Алло! Охрана! Прием-прием! Срочно в операционную! — загорланила в пластиковую мини-рацию медсестра, на ее широченной, словно просторы Эльбруса, груди я разглядела на бейджике ее фамилию — Старшая медсестра Эл. Столбинс.
Она сощурила глаза и с подозрением уставилась на неподвижное безжизненное тело Леона, чья белая шея была густо перепачкана в вязкой темной крови:
— У нас тут труп — оживить просят! Кто просит? Хм… судя по виду, какая-то поддатая бомжиха! Нет! Да никого я сюда не пускала! Ага… и полицию вызовите!
По моим горячим щекам заструились соленые реки слез отчаяния — пока все встанет на свои места, Лео уже будет три раза мертв. Внезапно, я вспомнила про платиновое колечко Косты и, подгоняемая последней надеждой на чудо, протянула украшение на своей грязной ладони прямо под брезгливо сморщенный нос медсестры. И тут реально случилось чудо! Женщина побледнела как мел, затем покраснела, как вареный рак, и снова нажала на серебристую выпуклую кнопку своей маленькой рации:
— Алло! Охрана! Отставить полицию! Главврача сюда и его зама! Поднять всех хирургов и всех медсестер! Это Константин! Сам Блэкстоун-младший! Что? Пациент? Ну он просто немного мертв… сейчас исправим. Что? Не… я ошиблась, у нас тут не бомжиха а…, — тактично прикрыв ладонью свою рацию, медсестра шепотом обратилась ко мне, кивнув на неподвижного Леона, — милочка, кем вы ему приходитесь-то?
— Я… я — его девушка! — твердо и несколько гордо выпалила я.
И так благодаря маленькому блестящему кусочку металла — платиновому колечку с семейным гербом Блэкстоунов, буквально через три минуты Лео уже лежал на операционном столе под пристальным вниманием лучших хирургов города, вокруг которых, словно большие белые муравьи, бегали и суетились десятки помощников и медсестер. Конечно, к этому моменту волшебный кристалл Ледяного Джека уже успел полностью растаять, и Лео из «безжизненной фарфоровой куклы» снова превратился в истекающего кровью бедолагу. Но сейчас это был пациент номер один, так что рана была молниеносно обработана и зашита, а кровь остановлена.
Меня с тысячами извинений и кучей вкусняшек отправили в комнату ожидания, где я смогла переодеться и умыться, пока примчавшиеся по срочному вызову лучшие врачи нашего города спасали Леону жизнь. По моей короткой просьбе мне предоставили новую чистую одежду — серые джинсы, темную футболку и бутылочно-зеленое худи, прямо под цвет глаз Косты. Отчего-то своей пятой точкой я чувствовала, что эти шмотки когда-то раньше принадлежали именно ему. Мои белые найки даже не пришлось ни на что заменять — они отлично справились со всеми моими приключениями.
— Хотите еще бананового какао и шоколадного печенья? — заботливо спросила меня та самая мускулистая медсестра, которая первоначально приняла меня за «поддатую бомжиху с трупом на руках». Сейчас же ей была поручена иная, чрезвычайно важная миссия — кормить меня до отвала и, видимо, развлекать до приезда Константина Блэкстоуна рассказами из его нелегкого детства, когда он подлил в чай гостям чьи-то анализы, а весь персонал ласково называл его «Коська». Путь парню предстоял не ближний — около часа очень быстрой езды, госпиталь находился в самом тихом и живописном районе нашего приморского городка. Так что даже сейчас до приезда молодого хозяина оставалось не менее десяти минут. В суперсовременной спецпалате было тихо и абсолютно пусто — Леона подключили ко всевозможным приборам жизнеобеспечения, а врачи с медперсоналом отправились переодеваться, прихорашиваться и встречать важного гостя.
В комнате ожидания осталась только я, печеньки и боевая медсестра, от смущения не знающая куда деть свои большие густо подведенные тушью глаза. С минуту она молча вглядывалась в полумрак палаты рядом с операционной, что была отгорожена от комнаты ожидания огромным, во всю стену, стеклом. Затем громко ахнула и обернулась ко мне с окаменевшим от ужаса лицом и округлившимися глазами:
— Там… там кто-то есть! Какая-то… лохматая белая собака! Она только что… задрала свою заднюю лапу и помочилась на стойку с пробирками! Вот шельма! Кастрирую за такое!
Я мигом подскочила к огромному окну, опрокинув
