Апелляция кибер аутсайдера - Семён Афанасьев
Эрнандес тем временем левым локтём упирается в горло Гарсия и, словно бульдозер, проталкивает его (тоже спиной вперёд) до самой стенки.
Присоединившаяся к ней подруга начинает что-то более чем живо орать по-испански, размахивая руками перед носом Диего и рискуя неловким движением намотать на кончики длинных ногтей его глаза.
— По идее, это моя работа, — говорю, поднимаясь с пола.
Вместо ответа в мою сторону выстреливают две вертикально поднятые пустые ладони: Эрнандес и Мартинес.
Ну и что здесь можно сделать?
* * *
Дамы, дико извиняюсь, что в чате и на уроке. Не было возможности там в коридоре до звонка спросить.
Что это было? Когда я с Диего общался, а вы вмешались? Попутно: а с чего вы, к-хм, так настоятельно приняли участие в чужой беседе?
* * *
Рыжий, ты серьёзно думаешь, что нам надо было стоять рядом с самого начала, чтоб понять, о чём вы тёрли?
* * *
Виктор, это Айя так извиняется за то, что и ты улетел за компанию. Причём первый
* * *
Эй, Эрнандес, не гунди в мою сторону!
* * *
Мне вот что-то не смешно. Смотрите, как это выглядит с моей стороны. Женщины без спроса влезают в мой разговор. Спасибо большое, что помогли! — но это неправильно. При этом я…
* * *
Эрнандес, я не дописала. Не надо за меня разговаривать.
Виктор Мне было абсолютно понятно, к чему у вас с Гарсия клонится. Если бы это была только твоя проблема — я бы слова не сказала и прошла мимо. Как сегодня у тебя, когда ты выходил разбираться с Анхеле утром: ты просто не всё знаешь.
Но Диего претендует и на нашу личную жизнь. За это руки надо отбивать сразу и самостоятельно. Извини, что оттолкнула: некогда было объяснять, а месить его втроём было бы неспортивно. Б*я, тавтология.
* * *
Чем ситуация утром отличалась от этой? Что там, что там мужик латинос. И там, и тут хотят, чтобы я с вами порвал. Даже аргументы примерно одного порядка
Где логика и разница?
* * *
Анхеле — чужой. С ним мы больше даже гадить в одном лесу не сядем: Ана — понятно почему, я — за компанию.
А с Диего ещё учиться здесь, выпускаться вместе, возможно — учиться в универе.
* * *
Виктор, Айя недоговаривает.
Есть ещё заморочки диаспоры. Расскажу после уроков. Эй, Худая, ты не против?
* * *
Да рассказывай сколько угодно. Если оно ему интересно будет слушать.
* * *
— Погнали в столовку.
— Рыжий, пошли с нами.
На перемене спутницы, не дожидаясь моего ответа на предложение, снова подхватывают меня под руки.
— У меня временные финансовые затруднения, — вздыхаю вполголоса.
Хотя они и сами чудесно всё знают.
Взять утром что-то из дома на ланч не получилось: во-первых, ничего не было (а остатки пиццы приговорили за завтраком), во-вторых, и времени тоже не хватило приготовить.
— Значит, за компанию посидишь третьим, — решают за меня.
И в прямом смысле, приподняв в воздух и оторвав от земли, несут до лестницы на первый этаж.
На раздаче девчонки набирают два полных подноса, причём большими квадратными посудинами (порциями "на компанию"). Расплачивается Эрнандес, переводом с концентратора.
За столом оказывается, что пустых тарелок не две, а три. В третью предсказуемо отваливают часть для меня.
Придвигаю к себе и начинаю есть молча.
— Завязывай давить кисляки, — нейтрально предлагает Мартинес.
Ана молчит и время от времени бросает на меня осторожные взгляды.
— Мы же видим. У тебя настр опал. Вниз, когда мы в столовую вошли. — Продолжает Айя. — Если ты думаешь, что твоя недовольная морда меня развлекает, то это глубокое заблуждение.
— Мне кажется, что отношения нечужих друг другу людей отличаются от дистанции посторонних. — Эрнандес формулирует очень мягко, опустив глаза и глядя в свою тарелку. — Знаешь, именно сейчас ты похож на капризного пацана. В отличие от… других моментов.
— А какие у нас отношения, и правда? — настроения действительно нет.
Но пояснять, что недоволен собственной убогостью, сейчас не буду: слишком много ушей вокруг.
Без очков, конечно, не вижу наверняка, но ощущение такое, что наблюдатели со всех сторон чуть не обжигают кожу.
— Рыжий, не сверли мозги! Просто плывём по течению! Или ты хочешь каких-то юридически закрепленных обязательств? В старшей школе, в шестнадцать лет? — баскетболистка с неподдельным весельем фыркает в чашку с чаем.
Небольшой фонтан оттуда долетает до них обеих и почему-то веселит.
— Ещё с двумя тёлками параллельно! — поднимает указательный палец Мартинес, продолжая хихикать. — Тогда это тебе в Лысого края надо. Это там брак до совершеннолетия — норма. Ещё и с парой.
* * *
— А вы бы за меня вышли? — неожиданно озадачился Седьков после её замечания насчёт родины Али (и брака втроём, то есть ну никак не по католическим традициям).
Потом посмотрел по очереди на каждую и прищурился. Вышло прикольно, хе-хе.
— Точно не сейчас! — твёрдо провела границу Айя. — Ни по каким канонам, законам и причинам! Не в шестнадцать!
— Я бы даже добавила, что не до окончания университета, — Эрнандес, как обычно, проявила дипломатичность и довела пальцами по руке товарища, сглаживая впечатление от слов. — Хотя-я, с другой стороны, если подумать хорошенько… — Ана вдруг улыбнулась, меняя интонацию. — Стечение обстоятельств возможно. — Она сделала ударение на последнем слоге. — Но это было бы исключение и именно что под влиянием снаружи. Рыжий, ну вот что ты будешь делать, если окажется, что твоя юная жена ещё не нагулялась?! В девятнадцать, допустим? Годика через три?
— Мне вообще кажется, что из нас могут выйти идеальные любовницы, подруги, друзья — но только не жёны, — откровенно заметила она сама. — По крайней мере, на данном этапе.
— Почему это?! — изумился Рыжий.
Занятно.
— Потому что лично я всё и всегда делаю в кайф. Если мне что-то перестаёт быть интересным — меняю. А в этом возрасте очень трудно остановиться раз и навсегда: по статистике, даже до двадцати пяти хоть что-то, да подвернётся по пьянке.
— Она сейчас об интересном мужике в интересных обстоятельствах, — ухмыльнулась подруга. — Короче, Виктор. Обязательства по серьёзной взрослой части — это не к нам либо не сейчас. Но ты же и не собирался, да?
— Побалдеть, оттопыриться, замутить что-то вместе — всегда пожалуйста, если интерес взаимен. — Подхватила Мартинес. — Но лично я в течение следующего десятка лет
