Эффект бабочки - Василий Сергеевич Панфилов
Впрочем, непохоже. Охрану можно осуществлять и другими методами, Франц вроде как размыт по всему братству, кого так охранишь?
Материал для шантажа? Ну… не то чтобы мимо, но человек из старых семей, который и сам прошёл братство, просто не нуждается в этом. Старшие братья всегда могут надавить на младших, недаром же новичковый период подразумевает от претендентов участие во всяких гадостях. По цепочке вниз… Нет, человек из Общества в таком Франце не нуждается.
Даже если понадобится подвести куда – то или к кому-то своего человека, методы используются другие. Рекомендации и прочее.
– Государство или мафия. Государство… – кусаю кончик ручки – привычка из тех, что старательно усваиваются для полноты новой личины, – вот же, и не знаю, как ныне действует государство!
ФБР и прочие спецслужбы второй половины двадцатого века и дальше, это очень серьёзно. Нынешние спецслужбы США – контора исключительно любительская, переиграть их может и талантливый одиночка, что вообще-то великое позорище. Себя к таковым не отношу, не к тому готовили… да и недоучка я, стажёр и есть.
– Если спецслужбы пока любительские, то остаётся мафия? Стоп! А почему я зациклился на спецслужбах США? Неужели тем же Германцам было бы неинтересно подвести своего человека к братству? Как ни крути, но лет через десять-двадцать они начнут активно участвовать в бизнесе и политике отнюдь не на рядовых должностях. Да и сейчас через детей можно подобраться к отцам. Логично? Вполне.
Сделал пометки и как раз успел отложить блокнот, когда вошёл Раппопорт.
– Как дела в братстве, – поинтересовался он после приветствия, с шумом отодвигая стул и усаживаясь, обмахиваясь свёрнутой газетой.
– Неплохо, – отвечаю подчёркнуто-безразлично. Дэн понятливо не стал переспрашивать, переключившись на местные новости, а с них на голливудских старлеток[163].
– … Сандра Ли, – говорил он с лёгким придыханием, – сама невинность!
– Кха-кха! – Раскашлялся я, – чего!? Дэн… мой совет тебе на будущее, не относись к этому голливудскому отребью, как к нормальным людям. Шлюхи в борделе чище и честней.
– Ты что-то знаешь? – Расстроился Дэн.
– Надеюсь, ты не влюблён в неё?
– Так… просто милашка. Знаешь, очень удачный образа соседской девчонки, только что поухоженней.
– Хочешь переспать с ней?
Глаза Раппопорта округляются, он оглядывается по сторонам.
– Ты что…
– Так хочешь?
– Ну… да!
Пишу записку на вырванном из блокнота листе и подзываю официантку.
– Есть шустрый мальчик, сбегать недалеко?
– Как же, – улыбается миловидная брюнетка с избытком веса и косметики, слегка поплывшей от жары, – Томас у дверей дежурит, сейчас передам.
Чернокожий парнишка лет десяти, получивший вместе с запиской четвертак, сверкнул улыбкой и убежал. Дальнейшая беседа не задалась, Дэн сидел как на иголках и только нервно ел заказанные сладости.
Старлетка вошла в двери кафе всего через двадцать минут, вглядываясь в лица посетителей. Привстав, привлекаю её внимание и юная особа, улыбаясь необыкновенно искренне, продефилировала к нашему столу.
– Мисс Ли, – представил я их, – мистер Раппопорт.
Оставшись с ними минуту, чтобы у Дэна прошла неловкость, прощаюсь. Наклонившись к приятелю, чуть сжимаю плечо и улыбаясь улыбкой Змия сообщаю, не слишком понижая голос:
– Можешь вести её в отель, дружище – уплачено!
Мальчик с запиской бегал к отелю, в котором мы сняли два этажа. Юная и свежая мисс Ли, эта соседская девчонка, как раз гостила в номере у одного из братьев. За деньги.
Вернувшись отель, не стал подниматься наверх, решив почитать свежую прессу в прохладе холла. Наверху-то живо загрузят проблемами братства!
Диван около входа и через слово доносится разговор Франца со швейцаром. Беседуют на немецком, что в общем-то нормально для встретившихся земляков. Нормально и то, что у каждого из них свой диалект, свой акцент – в Германии диалектов ни много, ни мало, а порядка двухсот пятидесяти!
… а что-то всё равно царапает уши.
– Язык! Один в один Юрка Тимофеев! Да и не только он, почти все наши пацаны в Казахстане так по-немецки говорили на уроках! Литературно-правильно, но произношение некоторых слов, построение фраз и другие мелочи. А не ошибаюсь ли я, выдавая желаемое за действительное?
– Понаблюдать? К чёрту! Буду из-за мелкой рыбёшки нервы трепать…
В холле поинтересовался у консьержа детективным агентством поприличней и позвонил, не медля.
– … прикрывать парней, – ставлю задачу детективу, – молодёжь, в голове пока маргарин вместо мозгов, чудить могут по-всякому. В отель лезть не надо, просто дежурьте рядышком, прослеживайте чужаков.
– Сразу видно понимающего человека, – уважительно кивнул глава агентства, – наверняка уже крутится всякое отребье рядышком.
– Того и опасаюсь, – привстав с кресла, наливаю детективу выдержанного бурбона на два пальца. Мясистый нос собеседника шевелится, улавливая запахи, прожилки выдают давнюю привычку к алкоголю.
– Как же, как же, – взяв стакан, закивал глава агентства, выбранный за былую службу в полиции.
– Этих особенно тщательно. Ну и вообще всех, кто поближе подбирается к нам. Даже… знаете, вплоть до жестов характерных, сможете?
– Мистер Ларсен, – толстяк выпятил грудь, – мне ли не знать, что мафиози эти проклятые жесты используют!? Зная жестикуляцию, можно понять, из какой они банды!
* * *
Отставной полицейский оказался дельным профессионалом, несмотря на хронический алкоголизм. Всего за три дня он собрал внушительно досье на всех приближённых ко двору. Информация небезынтересная, нужно сказать… а главное, мои подозрения оказались не признаком паранойи.
Читая перечисление характерных жестов Франца, улыбался зло. Жестикуляция есть у всех народов, и она закономерно отличается. Русские и немцы иначе передают воздушный поцелуй, иначе подзывают человека… очень многое делают иначе.
– Органы… ОГПУ или Коминтерн? Подвели человечка присмотреться к отпрыскам влиятельнейших семей США, понятно. Только что за агент такой, что его вычислить можно на слух? Скверно работаете, товарищи чекисты, непрофессионально… Операция Трест[164] проведена блестяще, а здесь преференции можно получить никак не меньшие, и такой позор… Что же с вами делать?
Глава 42
Полномасштабная рецессия[165] началась в июле двадцать девятого, наложившись на очередное обострение в гангстерской войне. Безработные вышли на демонстрации, но правительство Гувера решило поиграть мускулами, сочтя уступки или хотя бы миролюбивую риторику неуместными.
На улицы вывели полицию, а местами и войска, на что рабочие ответили повсеместными стачками и стычками. Дав задний ход и назначив стрелочника, Гувер сделал ход конём, натравив на активистов рабочего движения гангстеров.
Лидеры банд в большинстве своём охотно пошли на сотрудничество с властями и стоящим за ними крупным капиталом. В обмен полицейские стали закрывать глаза на действия гангстеров, если те не переходили дорогу властям.
Активистов
