Кто ты, Такидзиро Решетников Том 7 - Семён Афанасьев
Моя спутница резко становится серьёзной и начинает звонить какому-то «брату». Затем явно не сестринским голосом приказывает ему объявить ограниченный сбор по известному сектору — прислать такое-то количество людей к небоскрёбу Йокогамы:
— … фиксировать всех выходящих из здания, докладывать мне лично в режиме реального времени. Я должна видеть лицо каждого, кто пытается смыться из здания. Параллельно сообщить Миёси Мая, чем бы он ни был занят. Выполняйте!
— Не перебор ли? — отстранённо интересуется Йошида, параллельно размышляющая о перепетиях должности главной безопасницы.
— В здании творится откровенная уголовщина. Не знаю, каким образом оно совпало с вашими корпоративными проблемами, но и у тебя руки оказались связаны, — адвокат на удивление тактично скругляет углы чужой некомпетентности. — По крайней мере, сейчас. И полиция откровенно факапит. Йоко-тян, я не учу тебя делать твою работу, ты не комментируешь мою. Хорошо?
— Что мешает подать на него жалобу? — прорезается не совсем одетая Хонока, имея в виду Янагиду.
— Он явно кем-то науськан. Жалобу, конечно, подадим, но оно ничем не поможет ни результатам разбирательства, ни вам прямо сейчас, — доброжелательно поясняет якудза. — А на моих людей можно рассчитывать полностью — Эдогава-кай не предаёт, не продаётся и не покупается. Если не хотите пускать наших в небоскрёб — без проблем, пусть стоят снаружи. Хотя я бы продублировала охрану Йокогамы в ключевых точках, — многозначительный взгляд в сторону Йошиды. — По взаимному согласованию. Буквально до утра, пока всё не выяснится. Мне так было бы спокойнее на твоём месте, но не настаиваю — твоя работа, тебе и решать.
С одной стороны, угрозы в адрес Танигути похожи на блеф. С другой же, Эдогава-кай. С этих станется — думают почти все присутствующие. «Эти действительно могут» читается на лицах.
Полицейские в форме услышали адвоката и отчасти задумались над сказанным, но они слишком сильно винтики в собственной системе, чтоб протестовать против более высокого рангом коллеги.
Последний затевает срочное спасение лица перед сослуживцами:
— Вы очень забываетесь в адрес полиции Токио, Миёси-сан! — Комиссар чеканит слова и только что зубами не скрипит. — Вы действительно считаете, что прямая конфронтация, в том числе со мной — лучшая ваша стратегия⁈
— Не пыли, воздуха и так мало, — не глядя в его сторону, отмахивается Моэко.
— Новости почитайте, — бормочет Уэки, перебирая в воздухе пальцами. — Там и ваш министр не канает, не то что вы, вшивый и некомпетентный комиссаришко. Продажная и бесчестная сволочь. — Когда восстановление справедливости в её адрес задерживается, Ута решительно и бесповоротно солидаризируется с Эдогава-кай.
— В точку, — флегматично кивает якудза. — «Продажная и бесчестная сволочь», лучше и не скажешь, — она переворачивает вверх ладонь, по которой тут же звонко хлопает айтишница.
Брови служителей закона опять ползут на затылки — ну не разговаривают с ними обычно так. И не будешь объяснять, что Уэки-младшая в некоторых моментах — та же Хьюга Хину, только с лексиконом, м-м-м, менее формальным.
Хину всегда выражается хоть и прямо, но академично (без жаргона и вульгаризмов).
— Повторяю свой вопрос, — главный полицейский игнорирует находящуюся в шоке айтишницу и продолжает сверлить взглядом Моэко. — Вы уверены?..
— Можете повторять что хотите и сколько угодно, — вежливо кланяется та в ответ (мужские глаза рефлекторно следуют за качнувшимися вперед-назад полушариями). — Какие угодно вопросы и кому угодно повторять — это ваше святое право, Янагида-сан. — Ангельское журчание женского голоса. — Если вы не согласны с моими действиями, ещё одно ваше святое конституционное право никто у вас не отбирает — можете подать на меня жалобу в коллегию адвокатов, — в глазах борёкудан танцуют весёлые чёртики. — Либо апеллируйте, к кому сочтёте нужным, омивари-сан. Хотите что-то добавить? — якудза делает шаг вперёд, оказываясь к дознавателю вплотную.
Тот на рефлексе отступает, цепляется каблуком за носок ботинка коллеги и взмахивает руками, пытаясь ухватиться за воздух — безуспешно.
— Ба-бах, — сложив губы дудочкой, комментирует Ута. — Богов всё же не проведёшь, продажная сволочь. Видимо, карма наказала.
— Пойдёмте отсюда. — Хонока отмирает окончательно и решительно направляется к дверям кабинета.
— Стоять! Танигути-сан, у вас есть какие-либо обвинения в их адрес⁈… — комиссар Янагида развивает кипучую деятельность из положения лёжа, но не преуспевает.
— Никаких обвинений с моей стороны, — разработчик Мацуситы качает головой и без какого-либо перехода направляется в сторону лестницы, глаза в пол — лицо опущено.
Его плечи ссутулены, подбородок болтается на уровне груди.
— Зафиксировано. — Тут же реагирует Моэко. — Десятком свидетелей, включая полицейских. ¹
Ничуть не смущаясь, разрывая все возможные и невозможные шаблоны, она оттопыривает от кулака средний палец и, наклонившись, упирает его в нос лежащего на полу:
— Вы имеете полное право подать на меня жалобу! — всё тем же ангельским голосом комментирует свои действия адвокат.
Оставшаяся часть полиции безмолвствует.
— Что-то пошло не так, — Уэки повторяет жест, вытянувшееся лицо главного слуги закона отшатывается от второго пальца, едва не ткнувшего его в переносицу.
— Агентство Моделей ушло в кабинет, — комментирую стук женских каблуков и шлёпанье босых ног финансистки по полу.
Янагида опирается на локти, провожает нас возмущённым взглядом обманутого ребёнка, поворачивается в сторону уходящего фигуранта и несколько раз бесшумно раскрывает рот.
— Танигути испугался её, — притворявшаяся ошарашенной Хаяси в кабинете указывает на адвоката. — Побоялся ехать на красный свет, образно: Эдогава-кай реально могут многое, причём без оглядки на формальные правила. Просто из любви к искусству, не рассчитывая на какую-либо выгоду для себя лично, сделают из него котлету на досуге — и привет.
Люди в формах замирают, глядя на нас.
— Из принципа, точнее, из любви к равновесию и справедливости. Но да, дело действительно не в нашей выгоде, — мягко поправляет Моэко, открывая двери перед финансисткой (руки Хоноки заняты безуспешными попытками прикрыть не совсем одетый организм).
— В чём суть принципа? — жизнерадостно интересуется явно не волнующаяся больше Уэки.
Она сбрасывает туфли и начинает решительно освобождаться от того, что ещё недавно было дорогой брендовой одеждой для офиса:
— Пойду тоже помоюсь после этого бардака.
— Противовесы в обществе необходимы всегда, иначе нас заполонит произвол. Рано или поздно. «Если есть тьма, должен быть свет».
Впечатлённый неожиданной последней фразой, я чуть не прикусываю язык и почти повторяю подвиг Янагиды — отвешиваю челюсть, глядя на Моэко. Дальше цепляюсь за собственную ногу и, как и комиссар, тоже едва не оказываюсь на полу.
* * *
— Можешь объяснить теперь заново и спокойно, что это всё значило? — Хонока выждала несколько секунд после закрытия дверей кабинета Уты и спросила якудзу только когда убедилась, что полиция за ними не следует.
