Первый контакт. Назад в СССР - Иван Непейпиво

— Не волнуйтесь, Нинель Петровна, — сказал я, подмигнув ей. — Скоро ветер переменится, и уже мы будем работать в главном научном зале.

Нинель слабо улыбнулась, но я видел, что она не верит моим словам. В ее глазах читалось отчаяние человека, который уже готовится к худшему.

— Давайте лучше займемся делом, — сказала она, пытаясь звучать деловито. — Что вы думаете об этом задании?

Я раскрыл папку и начал изучать химическую формулу. С первого взгляда она казалась обычной органической молекулой, но чем дольше я смотрел, тем больше странностей замечал.

— Это… необычно, — пробормотал я, хмуря брови.

Нинель напряглась рядом со мной:

— Что такое, Алексей Николаевич?

— Посмотрите сюда, — я указал на часть формулы. — Этот элемент… его атомная масса не соответствует ни одному известному элементу в таблице Менделеева.

Глаза Нинель расширились:

— Вы уверены?

— Абсолютно, — кивнул я. — И это не единственная странность. Вот здесь, — я показал на другую часть формулы, — эта связь… она не должна быть стабильной. По всем законам химии, эта молекула должна распадаться за доли секунды.

Я заметил, как Нинель побледнела. Она не верит в меня.

— Алексей Николаевич, — начала она осторожно, — я понимаю, что это сложно. Если вы чувствуете, что не справитесь…

— Нет-нет, все в порядке, — перебил я ее, чувствуя азарт. — Это невероятно интересно! Если эта формула верна, мы имеем дело с чем-то… революционным. Возможно, это ключ к созданию сверхпроводников или даже…

Я замолчал поняв что могу сказать что-то лишнее и сойти за ненормального. Нинель смотрела на меня со смесью удивления и тревоги. Того глядишь… вот-вот приложит ладонь ко лбу, чтобы проверить температуру.

— Я… я оставлю вас работать, — сказала она наконец. — Если что-то понадобится, я буду в соседней лаборатории.

Нинель ушла, а я погрузился в работу. Химические формулы, молекулярные структуры, валентности — все это сливалось в единый поток. За окном стемнело, и только тусклый свет настольной лампы освещал мой рабочий стол.

Вечером заглянула Нинель. Ее лицо выражало смесь удивления и беспокойства.

— Алексей Николаевич, уже десятый час! — воскликнула она. — Может, пойдете домой? Отдохнете, поспите… завтра с новыми силами продолжите. Уже почти все ушли, только дежурный милиционер на входе остался. Я уйду, и вас некому будет выпустить.

Я оторвался от бумаг и посмотрел на нее усталыми глазами.

— Нинель Петровна, дорогая, я тут на пороге великого открытия, — сказал я с улыбкой. — Глядишь, орден Ленина нам обеспечу.

Она покачала головой, явно думая, что я заработался, но спорить не стала.

— Ну хорошо. Чайку хоть попейте, я в термосе оставила.

Когда она ушла, я вздохнул с облегчением и вернулся к формуле. Чем больше я в нее вглядывался, тем больше странностей замечал. В какой-то момент я понял — это не ошибка, а намеренное искажение. Кто-то словно неправильно переписал формулу, изменив несколько ключевых связей.

Я взял свежий лист бумаги и начал восстанавливать исходную формулу. Часы пролетели незаметно. Где-то вдалеке прогудел гудок ночной смены на заводе, напомнив, что страна не спит, работает.

Когда последняя связь встала на свое место, я откинулся на спинку скрипучего стула и посмотрел на часы. Три часа ночи.

То, что получилось, поражало воображение. Это был сверхпроводник, но такой, какого я не встречал даже в своем времени. Он мог работать при комнатной температуре, что делало его применение поистине революционным. Такой материал мог изменить все: от энергетики до вычислительной техники. С его помощью можно было бы создать сверхмощные магниты для термоядерных реакторов, невероятно быстрые компьютеры, поезда на магнитной подушке.

Я представил, как этот материал мог бы изменить мир. СССР мог бы совершить технологический рывок, обогнав все страны на десятилетия.

Но отступать было поздно. Я собрал все бумаги, аккуратно сложил их в папку и спрятал в сейф. Теперь оставалось только ждать утра и реакции Колесникова. Интересно, что скажет наш «гений», когда увидит решенную задачу?

Усталость навалилась внезапно, но вместе с ней пришло и чувство удовлетворения. Я справился. Можно искать место для сна.

Выбор был невелик: жесткий стул или не менее жесткий пол. Эх, роскошь советского НИИ. Устроившись кое-как на стуле, я закрыл глаза.

Разбудила меня Нинель. Ее голос, смесь удивления и раздражения, вырвал меня из объятий Морфея:

— Алексей Николаевич! Зачем вы так много работаете?

Я с трудом разлепил веки и поднял голову. Мир вокруг медленно обретал четкость. Нинель стояла надо мной, уперев руки в бока. Сегодня она сменила привычный строгий костюм на что-то более… интригующее. Черная водолазка и брюки так идеально обтягивали ее фигуру, что я, еще не до конца проснувшись, не нашел ничего умнее, как выпалить:

— Выходите за меня, Неля!

Эффект был мгновенным. Щеки Нинель вспыхнули, как два спелых помидора, а глаза округлились от удивления.

— Да что вы такое говорите! — воскликнула она, нервно теребя край водолазки. — Перестаньте нести ерунду! Скоро мы с вами будем безработными, о какой семье может идти речь?

Она тяжело опустилась на шаткую табуретку, стоявшую рядом с моим импровизированным спальным местом. Ее плечи поникли, а взгляд уткнулся в потертый линолеум на полу.

— Ну что, может, уже сдадитесь? — прошептала она так тихо, что я едва расслышал. — Я не выдержу еще шесть дней ждать увольнения! Я так нервничаю…

Я встал, чувствуя, как хрустят суставы после ночи, проведенной на жестком стуле. Попытался привести в порядок свои растрепанные волосы, но быстро оставил эту затею.

— А может, перейдем на «ты»? — предложил я с улыбкой, пытаясь разрядить атмосферу.

Нинель подняла на меня удивленный взгляд.

— А почему бы и нет? — неожиданно согласилась она. — Давай… давай на «ты». Все равно нам осталось работать вместе считанные дни.

Я схватил папку с решенными уравнениями, взял Нинель за руку и потянул к выходу из нашей каморки.

— Куда мы? — воскликнула она, пытаясь сопротивляться.

— Я готов! — ответил я, не уточняя, к чему именно.

Мы вырвались в коридор, заполненный утренней суетой НИИ. Мимо нас пробегали сотрудники с кипами бумаг.

Распахнув двери главной лаборатории, мы оказались в эпицентре научного урагана. Огромное помещение гудело как улей. Десятки ученых склонились над чертежными досками, что-то яростно обсуждая. В углу пыхтела новенькая ЭВМ размером с небольшой шкаф, окруженная толпой восхищенных инженеров.

— Из Ленинграда ответили!