Отдай туфлю, Золушка! (СИ) - Анастасия Разумовская
И что мне делать?
Я задумалась, а затем пнула ногой столик рядом с ними, на котором стояла изящная хрустальная горка с шампанским. Всё это великолепие посыпалось на влюблённых, а серебряные стаканчики зазвенели о пол.
Марион отскочил, обернулся, выхватив шпагу и раздувая ноздри от ярости. Схватил меня за шиворот (я не успела отскочить). Синди с изумлением уставилась на меня.
— Это снова ты⁈ — завопил прекрасный принц, совсем не прекрасно потрясая мной в воздухе.
Ну надо же… а на вид и не скажешь, что такой сильный.
— Клянусь, моё терпение лопнуло, мелкий паршивец!
— Ваше высочество, — пролепетала сестрёнка, схватив возлюбленного за рукав. — Умоляю вас о милости! Это моя…
— Слуга! — пискнула я.
Марион обернулся к Золушке, сдвинул брови, с недоумением глядя на неё. А затем отбросил меня в сторону, словно падаль. Вытер руки о камзол. Поклонился Синди.
— Советую задать трёпку этому за… негодяю. И от меня добавьте. А сейчас прошу простить.
Он приложил руку к груди, учтиво наклонил голову набок, очаровательно улыбнулся и повернулся, чтобы идти.
Что, вот так просто?
Золушка подбежала к нему, коснулась ручкой его локтя.
— Мой принц, — пролепетала несчастно, — но мы же ещё увидим друг друга?
Тот повернулся и снова со странным, несколько растерянным, выражением посмотрел на девушку.
— Да, безусловно. Почту за честь. Но сейчас мне нужно пригласить на танец нашу гостью.
— Благодарю, — Синди опустилась в реверансе.
Её ресницы красиво трепетали. Принц сглотнул, взгляд его отобразил сомнение и колебание. Но я краем глаза заметила Чертополоха, направляющегося в нашу сторону. Встала перед сестрой, разрывая их зрительный контакт.
— Да-да, вам пора государь. То есть, будущий государь.
Марион удивился. Хмыкнул, отвернулся и неспешно направился прочь.
— И нам пора, — я обернулась к Золушке. — Срочно. Уходим.
Схватила её за руку и рванула в ближайший коридор, благо он начинался в нескольких шагах от нас.
— Но я не хочу! — слабо засопротивлялась она.
— Ну и не хоти, — проворчала я. — Можешь бежать за мной безо всякого желания.
Коридором, конечно, я поторопилась назвать анфиладу пышных комнат. Промчав по пяти или шести из них, мы выскочили на лестницу.
— Я дальше не пойду! — Золушка внезапно вырвала у меня свою руку, и я едва удержалась, чтобы не скатиться по лестнице кубарем. — Он… он будет искать меня. И подумает, что я его обманула!
«Да, мне не хватает способности превращать платья в лохмотья», — мрачно подумала я.
— Послушай, Синди, нам надо бежать. Ты знаешь же, да, что Марион должен жениться на Белоснежке?
— Как? — она, кажется, побледнела.
То есть, это государственная тайна? Или просто несчастная, измученная работой девушка не в курсе того, о чём осведомлены остальные?
— Для этого прекрасная королева сюда и явилась, — пояснила я. — Но, кажется, принц не жаждет послужить интересам государства. Короче, я подслушала разговор: тебя хотят убить. Поэтому, дорогая, тикаем. И как можно быстрее.
— Меня? Убить? Но… зачем?
— Ты понравилась принцу. А ему должна нравиться Белоснежка. Что не понятного-то?
Она с жадностью заглянула в моё лицо. В голубых глазах задрожала радость.
— Я… ты считаешь, что я… понравилась ему? Правда?
Вот же! Я закатила глаза.
— Он будет очень плакать, честно, когда найдёт твой труп. Пошли.
Мы спустились по лестнице и вышли на террасу, и снова — лестница. Правда длинная-длинная, со множеством ступенек. Но принц, наверное, ещё танцует с невестой? Нас же не будут тут искать? Всё хорошо, всё отлично складывается. А, если Золушка потеряет туфельку, то я, честно, подберу обувь, чтобы их никто не нашёл. И сестрицу, и её туфлю.
Да, конечно, девчонка останется в эксплуатации мегеры, но…
Мои размышления прервал дикий крик позади. Кричала Синди. Пронзительно. Очень.
Глава 4
Попутчик
Я бросилась к Золушке и едва не споткнулась о её скрюченную фигурку.
— Синди?
Упала рядом на колени, схватила за плечи.
Мы всё ещё находились на главной лестнице, тремя террасами спускающейся в сад. Масляные фонари с толстыми стёклами освещали всё желтоватым светом. Над нами нависал самшитовый куст в виде амурчика. Провалы его глаз смотрели вниз со злорадным любопытством. Или мне так казалось. Да ещё этот моросящий дождик, из-за которого мраморные ступени стали потрясающе скользкими!
Золушка запрокинула лицо и с неожиданной ненавистью посмотрела на меня.
— Ты! — завизжала тонким голоском. — Ты это специально сделала!
Её глаза двоились от слёз, казалось, в каждом по два зрачка — сверху и снизу. Я растерялась.
— Синди? Что с тобой?
Она всплеснула руками, закрыла ладонями лицо и расплакалась.
— Я ему понравилась! Я понравилась ему! А ты! Ты специально придумала это с туфлями! Ненавижу-у-у!
И принялась раскачиваться, рыдая. Я похолодела. Подняла потемневший подол прекрасного платья, сверкающего золотом в свете фонаря, и ахнула. «Хрустальная», мать её, туфля разбилась. Нога Синди оказалась в крови. Видимо, порезало осколком. В принципе, логичный финал для обуви из стекла. Почему я раньше-то не предположила такого? Наш бег по мокрой лестнице…
Но ведь это сказка, разве нет? У книжной Золушки (да и всех остальных) такой проблемы отчего-то не возникало!
— Дай ногу, — потребовала я, кусая ни в чём не повинную губу.
— Нет! — истерично взвизгнула пострадавшая. — Оставь меня!
— Ты дура? — рявкнула я зло. — Ты совсем дура или так, временно? Дай ногу, говорю. И заткнись, не ори. Если сейчас её не перевязать, не вынуть осколки, то ты станешь одноногой, женщина. Это тебе ясно⁈
Она разревелась ещё сильнее. Я схватила сестрёнку за плечи, встряхнула и прорычала в лицо:
— Замолчи! Сейчас же! Дай мне тебе помочь! Клянусь, я не нарочно. Да, идиотка. Тут ты права. Но давай об этом потом? Синди! Сейчас тебе нужна помощь!
Притянула её к себе, прижала, погладила по мягким шелковистым волосам («кокошник» соскочил где-то на полпути, вероятно, а сетка сползла). Золушка всхлипнула, уткнулась мне в плечо и заплакала уже без надрыва. Тихо и испуганно, как потерявшийся щеночек. В кустах расщёлкались, рассвистелись соловьи. Ну или очень похожие по звучанию птицы. Видимо, со сна не разобрались, что за движуха происходит, но в любой непонятной ситуации главное — петь.
— Ну всё, всё.
Я отстранила сестрицу, взяла её израненную ногу на свои колени. Порезов оказалось три: два — на подошве, один — на пятке, и
