Мое призвание - Константин Геннадьевич Борисов-Назимов
— Не таких ловили-с, — с превосходством ответил Семен Игоревич.
Что-то он несерьезно мои слова воспринял. Ну, разъяснять очевидные вещи не собираюсь, чай он уже не мальчик, раз дослужился до такой должности. Пожелал ему удачи и распрощался. Какой-то осадок от разговора остался, интуиция подсказывает, что самоуверенность до добра никого не доводила.
— Что-то ты хмур, — прокомментировала Островская, когда занял место рядом с миловидной водительницей. — Господин Бурин чем-то расстроил?
— Все нормально, — улыбнулся Кати и попросил: — Подвези меня к месту работы, а то, боюсь, Натали одна там не справляется.
— Небось опять детишкам синяки и ушибы лечит, — усмехнулась Островская, но просьбу выполнила.
Машину ведет неспешно, обсуждает со мной планы на вечер и уговаривает отправиться на прием к княгине Краузе. Приглашение от Яны Карловны получили вчера, в том числе она и лично мне записку прислала. Ссылалась на пошатнувшееся здоровье и неважное самочувствие своей внучки. Насколько знаю, княгиня не нашла того, кто на ее семью наслал кровное проклятие и подкрепил все это каким-то темным артефактом. Уж его-то наверняка обнаружили и уничтожили. Так в чем причина недуга у княгини и Елены Федоровны? Или таким образом хотят нас с баронессой отблагодарить и ввести в аристократическое общество? Ну, немного опоздали, после приема Максимилиана много благородных семейств нам приглашения шлет. Вот только мы еще до недавнего времени были не готовы. Пожалуй, следует сходить и засвидетельствовать свое почтение, обзавестись знакомствами и предложить свои услуги врачевателя. Или плюнуть на все и пустить на самотек? Со временем слухи распространятся и от клиентов не будет отбоя.
— Это еще что такое? — отвлекла меня от размышлений Островская, резко нажав на тормоз.
Перед входом в мой кабинет стоят две кареты, возницы друг на друга орут, не боясь грозного вида городового и трех стражей.
— Что происходит? — вновь повторила Кати, но я уже из машины выбирался.
Городовой хмуро на меня глянул и заступив дорогу сказал:
— Любезный, простите, пущать никого не велено.
— Это мой кабинет, — хмыкнул я. — Отойдите.
— Извините, — стушевался страж порядка.
В приемной плачущая средних лет служанка, прижимающая к боку окровавленную руку. Хмурый высокий господин, у которого на лбу глубокие морщины и блестит капелька пота на носу. Какую-то женщину с растрепанными волосами и в окровавленном платье прижимает к себе старушка, из глаз которой льются слезы. Не заостряя на ожидающих внимания, отмечая, что гувернантке необходима помощь, прохожу в процедурную. Натали мечется между двух кроватей. На одной лежит и стонет беременная дама, на другой подросток хрипло дышит и находится без сознания.
— Александр Иванович! У нас тут… — начала моя компаньонка, но я ее перебил:
— Вижу! Обезболивающе почему еще не дала?
— У мальчика на магические зелья аллергия, беременная отказывается, боится повредить ребеночку, — доложила Натали и зачастила: — Раны промыла, кровь остановила, диагностика еще не закончена.
— Аллергия? Что за бред? — удивился я, а сам подошел к беременной. — Голубушка, что у вас случилось? — обратился к пострадавшей, а сам запустил диагностику и мгновенно насторожился.
Как так получилось, что источники не рожденного ребенка и матери слились в одно целое? Мало того, у малыша превалирует темная сила, а у женщины ее крохи и сейчас в утробе происходит битва стихий.
— Авария, — прошептала беременная.
— Как тебя зовут? — уточняю и мысленно хочу Натали отругать.
Как она не заметила, что в несчастной застрял приличный осколок стекла.
— Елизавета Викторовна Ланцова, — хрипло произносит беременная. — Дозвольте мужу войти, он волнуется и переживает, я чувствую.
— Высокий господин, с седыми висками? — уточняю и провожу ладонями над животом раненой. — Срок какой?
— Семь с половиной месяцев, — закусив губу и подавляя стон, отвечает та.
— Натали, потребуется много чистой материи, кипяченой воды и… — на секунду задумался, — парного молока.
— Где же я последнее отыщу? — удивилась моя компаньонка.
— У тебя минут двадцать, — выдавил сквозь зубы, накрывая плетением сразу два источника и обращаясь к пострадавшей: — Так что произошло?
— На соседней улице, автомобиль врезался в витрину, меня в сторону отбросило, а очнулась уже тут, — прошептала Елизавета Викторовна.
В этот момент в процедурную ворвалась запыхавшаяся и раскрасневшаяся Островская.
— Помощь нужна? — без предисловий спросила Кати.
— Натали тебе все расскажет, — буркнул я, вливая в источники матери и ребенка жизненную силу и заклинание умиротворения.
Следует применить руны, но они спровоцируют роды, а чертов осколок стекла грозит повредить почку женщины. Очень он глубоко вошел!
— Екатерина Матвеевна, требуется достать парное молоко, — произнесла моя компаньонка.
— Сколько? — деловито уточнила Кати.
— Литра три, не меньше, — буркнул я, размышляя, как поступить. — Дамы, прошу, действуйте быстро, у нас тут роды намечаются.
— Что⁈ Мне еще рано! Нет, нельзя! — забеспокоилась Ланцова, а потом покраснела и выдавила: — Простите, но вы мужчина и…
— Я врачеватель, — перебил женщину. — Если хочешь малыша убить, то продолжай стесняться, — резко ответил ей и начертал в воздухе перед ее глазами руну сна.
Разрешение от супруга необходимо получить, а еще подростку и его гувернантке требуется помочь. У паренька несколько переломов, но не критично, множественные порезы и ушибы не страшны. Не растеряйся Натали, то давно бы его домой отправила. Хорошо, что баронесса раны успела обработать и большинство осколков извлекла. Насчет аллергии на магические зелья не такая и большая проблема, плетения помогут. Но время несется вскачь, каждая минута на счету. Натали притащила кастрюлю с кипящей водой, продезинфицировала хирургические инструменты, а Кати все нет.
— Кто супруг Ланцовой? — вышел я в приемную.
— Я, — сглотнув и сделав ко мне шаг, сказал господин, в глазах которого страх.
— Пройдемте в мой кабинет, — сказал ему, а потом посмотрел на гувернантку: — Уважаемая, скажите моей компаньонке, что вам требуется помощь.
— Со мной все хорошо, не беспокойтесь, — выдавила она из себя.
— Как там Олег? Он мой единственный сын! Спасите его, умоляю! — бухнулась ко мне под ноги женщина, у которой начинается истерика.
— Через пять минут его отпущу, пока ему следует полежать, чтобы переломы лучше срослись, — отмахнулся я, кивнув господину Ланцову, чтобы тот следовал за мной.
