По обе стороны сна - Владарг Дельсат
Гарри решился на хитрость, а Гермиона ему верила уже, кажется, абсолютно, хотя он сам не понял, как так получилось. Зато понимал дядя Саша, тяжело вздохнув от вопроса мальчика.
— Понимаешь, Гарри, — майор Березкин знал такое состояние, поэтому довольно быстро объяснил ребенку понятие «якорь».
— Это значит, она без меня уже не сможет? — понял мальчик.
— Скорее всего, просто сойдет с ума, — подтвердил офицер мысли Гарри.
— Надо ее защитить, — отважно заявил мальчик, решая свою судьбу на долгие годы вперед. — Раз без меня не сможет, значит я у нее буду. И… и она у меня… да?
— Да, малыш, — улыбнулся Александр Александрович. — Вы будете друг у друга, только не спешите чувствовать.
Приведя девочку в Больничное крыло, Гарри объяснил школьной медиведьме, что у Гермионы часто кружится голова и с метлы та может просто чебурахнуться. Мадам Помфри осмотрела девочку, наложила диагностические чары, пригладила вставшие дыбом волосы, с уважением посмотрела на Поттера и выписала освобождение. Потом еще раз посмотрела на девочку, вздохнула и выдала освобождение, на этот раз Гарри.
— Незачем заставлять девочку нервничать, — пояснила мадам Помри. — Ей и так невесело.
— Спасибо вам огромное! — от души поблагодарил женщину мальчик, уводя Гермиону в гостиную. Девочка послушно шла за Гарри, почти не задавая вопросов, поэтому он понимал временность затишья. С Гермионой все по-прежнему было плохо. Но именно «приключения» на уроке полетов позволили избавить Гермиону от страха немедленной смерти, а что с ней сделают родители на каникулах, девочку пока не интересовало.
Постепенно учеба втянулась в какую-то колею, отчего уроки не казались уже чем-то ужасным, хотя Гермиона все так же уставала, но Гарри, уже понимавший, с чем имеет дело, постепенно перекладывал все заботы девочки на свои плечи, отчего она начала чаще улыбаться, в глазах ее появилась надежда на что-то хорошее. По крайней мере, пока не вернулась МакГонагалл.
***
То, что Избранная какая-то сильно запуганная, Сью тете написала, а та, зная, кто считается опекуном девочки, насторожилась. Сотрудники подтвердили, что девочка цепляется за Поттера, как за последнюю надежду. В голове Амелии появились первые подозрения, впрочем, развивать эти подозрения женщина не спешила — очень уж опасным человеком был Альбус Дамблдор.
А в Хогвартсе Гермиона просыпалась в слезах. Сегодняшний день был особенным, но дома ее в этот день не ждало ничего хорошего, ибо родители ей еще лет пять назад объяснили, что в ее рождении не было ничего хорошего, а значит, и праздновать нечего. А чтобы она это получше запомнила, вечером ее всегда ждала боль. Вот такой вот подарок… И сегодня девочке было очень страшно, просто до паники, потому и лились слезы. Она понимала, что родители дома и сюда не доберутся, но страх не отпускал. Дрожащими руками девочка оделась, кое-как умылась и спустилась вниз, где ее поймал Гарри. Действительно поймал, потому что Гермиона потеряла равновесие на лестнице.
— С днем рождения, чудо мое! — сказал мальчик ей на ушко, отчего девочка едва не расплакалась. Она почувствовала тепло его слов, нежность в голосе и едва сдержала слезы.
— Спасибо-спасибо-спасибо, — мальчик, считавший день ее рождения праздником, в этот день окончательно стал кем-то самым дорогим на свете. Положа руку на сердце — единственным дорогим человеком на свете, потому что больше у Гермионы не было никого. Понимание этого захлестнуло девочку, сразу же спрятавшую глаза в одежде Гарри, просто уткнувшись лицом в плечо.
— Ну чего ты, — Гарри прижал девочку к себе, даря ей свое тепло. Дядя Саша был прав во всем, поэтому мальчик просто обнимал девочку, для которой он был единственным огоньком света во тьме. — Все же хорошо, солнышко.
— Солнышко? — удивилась Гермиона, подняв покрасневшие глаза от немного намокшей мантии Гарри. — Это я солнышко?
— Конечно, — улыбнулся ей мальчик. — Ты же настоящее солнышко, давай я тебя причешу.
— Люблю, когда ты меня причесываешь, — улыбнулась повеселевшая девочка, безо всякого страха поворачиваясь спиной к мальчику. Сцена причесывания Избранной уже стала привычной и внимания не привлекла. Какой-то отголосок страха еще жил в Гермионе, но рядом был Гарри, и именно его присутствие дарило спокойствие.
Гарри очень хорошо понимал состояние девочки, ведь ему это все хорошо описал дядя Саша. Офицер довольно долго рассказывал мальчику, что и как происходит с Гермионой, как она к нему относится и почему это происходит. Гарри был не первым таким мальчиком, примеров у дяди Саши было достаточно, и счастливых, и… не очень. Умирающие и чудом выжившие, цепляющиеся за свой «якорь»… Самыми страшными были примеры так называемых «детей войны», потерявших даже, казалось, самих себя. Поэтому Гарри понимал, что происходит с Гермионой, постепенно привязываясь к девочке, ведь он был таким же, не имевшим никого, кроме дяди Саши. Ну и Гермионы… Теперь.
Гермиона в этот день часто прикасалась к мальчику, будто опасаясь, что он исчезнет, пропадет, ей очень нужен был именно тактильный контакт. И Гарри понимал это, чувствуя, что этот день в жизни девочки проходил совсем не празднично, просто совершенно. Узнав от барсуков, где можно разжиться тортиком, Гарри привел вечером девочку в состояние ступора. Весь факультет, правда, тоже, но самым главным для него были глаза девочки, смотревшей на торт, в котором сияли огнем свечки в виде цифр один и два. Впервые в жизни получив торт на свой день рождения, девочка просто лишилась дара речи, а потом расплакалась, не стесняясь никого. И вот эти слезы именинницы навели старшекурсников на какие-то мысли. Несмотря на свою безбашенность и отсутствие даже элементарного такта, гриффиндорцы дураками не были, а слезы девочки… Староста девушек видела в своей жизни на факультете очень разные слезы, и сейчас она понимала, что все с героиней не так, как их убеждали с детства. Это было не самое приятное для нее открытие.
***
— Значит, говоришь, расплакалась, — майор Березкин понимал, что это значит. Понимал это и Гарри. — Что за звери у нее
