Высадка. Изгои - Иван Калиничев
И наконец настал черед Остапа:
— А ты что молчишь⁈
— Да я это…
— Скажи им, чтобы перестали меня обсуждать!
— Ребята, не надо Гузю обсуждать, — поканючил он.
— Да что с вами не так⁈ — взревела Гюрза. — Мы находимся черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше, а вы делаете вид, словно ничего такого не произошло!
— Успокойся, — сказала Джей. — Мы все растеряны, все на взводе, а ты своими воплями только подливаешь масло в огонь.
Из глаз Гюрзы брызнули слезы, она запричитала:
— Вы все… вы… я не знаю кто… вы…
Остап обнял ее, погладил по спине, угрожающе показав остальным кулак.
— Мне нужен мой солнцезащитный крем, у меня кожа чувствительная, — хныкала девица.
— Равнение направо! — вдруг заорал Кабан.
Все посмотрели в указанном направлении. Вдалеке катился грузовик с открытым верхом.
— Эй! Мы здесь! — моментально пришла в себя Гюрза и принялась размахивать руками.
— Эй! Эй! — вторили ей остальные.
Тачка, притормозив на пару секунд, направилась в сторону кричавших.
Перед ними остановился очень старый грузовик, изрядно побитый жизнью. Натуральная развалюха. Чудо, что он еще мог ездить.
Из кабины вылез шофер — коренастый мужик с длинными седыми волосами и всклокоченной бородой. На нем была латаная-перелатанная рубашка в клетку и треники с пузырями на коленках, заправленные в резиновые сапоги. Из кармана штанов торчало горлышко глиняной бутылки.
Водитель был пьян в муку. Он обвел мутным взглядом всю честную компанию и грозно прорычал:
— Гребаные гады!
— Слышь, дядя, до города далеко? — спросил Луцык.
Мужик достал из кармана поллитровку жидкостью, сделал внушительный глоток и занюхал рукавом.
— Умерла! — выпалил он. — Лизонька моя! Солнышко! Умерла! Житья мне без нее нет! На кого же ты мне оставила? Лизонька! Солнышко мое! Как же я без тебя? Лизонька! Лизонька!
— Эй, мужик, ты чего? — обратился к нему Остап.
Глаза пьяного налились кровью:
— Хочешь отнять ее у меня, паскуда⁈
— А ну спрячьтесь за валуном, — шепнул Луцык девушкам.
Те немедленно исполнили его приказ.
— Не отдам! Слышите, не отдам! — заорал мужик и снова хлебнул из бутылки.
— Охолонись, дядя! И завязывай уже бухать! — прикрикнул режиссер и сделал шаг вперед.
Вдовец выкинул бутылку, в его руке сверкнул нож:
— Я тебя сейчас на ленточки порежу, гнида!
— Ты что, с дуба рухнул⁈ А ну брось пику!
Мужик пошел с ножом на Остапа, но тот ловко перехватил руку противника, выбил оружие и ударил с размаху в рожу. Нападавший явно не ожидал такого поворота событий и, отшатнувшись, прохрипел:
— Ты это чего, гад⁈
— Ничего! — последовал простой и прямой ответ, после чего оппонент был вырублен пушечным хуком справа. — Надо его связать! Кабан, посмотри в кузове, может быть, там есть веревка.
— Ловко это у тебя вышло. Не знал, что ты владеешь боевыми искусствами, — оценил Луцык.
— А я и не владею.
— А что это сейчас было?
Остап воззрился на свой кулак:
— Без понятия. Я последний раз в школе дрался.
— Со Степкой на заднем дворе? Как же, помню. Круто он тебя отдубасил!
— Твою мать! — раздался голос Кабана.
Он стоял в кузове, зажав рукой рот, лицо его выражало ужас.
— Здесь труп.
— Труп?
— Да. Тетка какая-то… Фу, меня сейчас стошнит!
За его спиной мгновенно выросла женская фигура в цветастом платье с посиневшим лицом.
— Кабан, сзади! — крикнул Луцык, но было уже поздно.
Синюшная баба с силой впилась зубами в левую ладонь Кабана. Он завопил от боли и спрыгнул с кузова тачки, прижимая к груди окровавленную руку:
— Эта тварь меня укусила! Сука! Сука! Сука!
Женщина сошла на землю. Теперь все могли разглядеть ее. Высокая, с пышными формами. Красивая при жизни, сейчас она могла понравиться разве что мухам. Голова неестественно лежала на левом плече, глаза закатились, открыв желтоватые белки. С сухих, потрескавшихся губ шнурком свисала вязкая слюна. Она рычала и скалила зубы, готовясь напасть в любую секунду.
— Мать моя женщина, да ведь это зомбарь! — воскликнул писатель.
— Придержите пьянтоса! — крикнул Остап, кивнув в сторону водилы, который уже оклемался и пытался подняться на ноги. — А я пока разберусь с этой тварью.
Луцык подобрал с земли булыжник поувесистей и, подскочив к водиле, огрел по голове. Тот ойкнул и брякнулся на спину.
Остап махал своими конечностями, как заправский каратист. Лупил зомби и так и сяк. Но нежити все было нипочем. Она падала, но поднималась и перла на него с новой силой. Двигалась зомбячка быстро, не так как ожившие мертвецы в фильмах Ромеро. И неизвестно, чем бы закончилась потасовка, если бы не Джей, которая подобрала с земли нож и, забежав со спины, воткнула его в затылок мертвячки. Та конвульсивно дернулась и рухнула замертво.
— Остап, это же зомби. А зомби можно убить, только повредив ему голову, — пояснила находчивая помощница. — Ты что, фильмы ужасов не смотришь?
Он наклонился и оперся руками о колени, тяжело дыша:
— Это Луцык у нас по ужасам специалист, я больше боевики люблю.
— Оно и видно! Дерешься, как Жан-Клод ван Дамм! Где научился?
— Не знаю… Само как-то…
Джей пнула носком ботинка зомби:
— Пациент скорее мертв, чем жив.
— А этот еще дышит! — указал на оглушенного водилу Луцык.
Подошла Гюрза и обвила руками шею Остапа:
— Ты — мой герой!
— Я бы ее и сам завалил, но Джей помешала… — замялся Остап.
— Я вообще-то все слышу! — крикнула «помешавшая».
— А что я такого сказал? Еще минуты три, и я бы ушатал эту тварь! Она уже почти выдохлась.
— Зомби не выдыхаются и не чувствуют боли!
— Не слушай ее, — нежно прошептала актрисулька и поцеловала своего героя в губы. — Фу! У тебя плохо пахнет изо рта! Почисти зубы!
— Я бы и рад, да нечем…
— Надо проверить машину, — произнесла Джей и, держа нож наизготовку, напарилась к грузовику.
Обошлось без сюрпризов. Ни в кабине, ни в кузове не обнаружилось ничего подозрительного. Зато на пассажирском сидении лежала половинка краюхи черствого хлеба и большой кусок солонины. Здесь же расположилась стеклянная литровая бутыль с мутноватой жидкостью, заткнутая деревянной пробкой. Джей
