Слепцы - Виктория [Baal] Лавгуд
— У тебя нет долгов, — сказала она. — Я захотела тебе помочь — я помогла. Всё. Остальное — только твои фантазии.
Она съела обе принесённых порции, — Изуне кусок в горло не лез, — и, самостоятельно расплатившись куском золота с детский кулак, ушла.
Золото Изуна оставил себе, хозяину лавки достались обычные рё. Гражданский возникать не решился, хотя смотрел на самоуправство Учихи недобро.
Из жёлтого металла вышел отличный оберег.
***3***
Третья встреча была такой же неожиданной, как и первые две. Но более неприятной, стоит признать.
Встретились они в темнице. Изуну бросили в ту же камеру, в которой уже лежала ведьма. Она была обмотана подавляющими печатями так плотно, что бумага составляла кокон.
Выражение лица у ведьмы, тем не менее, было очень философским. И на появление Изуны (его, побитого, закинули в камеру с размаху) отреагировала весьма индифферентно. Так и сказала:
— А.
И замолчала. Изуна, будучи не в силах злиться, — всё же побили его знатно, — просто распластался рядом с ведьмой-коконом и с облегчением прижался горячим лбом к холодным, склизким от сырости камням.
Его ещё несколько раз уводили на допросы, пытаясь вызнать реальную силу Учих и тайники клана. Каждый раз возвращали в камеру, в состоянии, бывшем ещё хуже, чем до этого.
— Ты опять на тот свет собрался? — спросила ведьма после четвёртого допроса.
Она, как лежала коконом, так и продолжала лежать. Даже не шевелилась и не пыталась выбраться.
— А ты так и собираешься здесь прохлаждаться? — зашипел в ответ Изуна.
— Я отдыхаю. А вот ты можешь реально отдать концы, между прочим.
С этим Изуна поспорил бы: он во время допроса отлично слышал планы вражеских шиноби по поводу себя и девицы. Его хотели продать обратно в клан или тому, кто больше заплатит. А вот ведьма…
Насиловать её, конечно, боялись — про болотную ведьму знали все в округе Конохи и даже дальше. Как и про то, что она была не шиноби, а кем-то вроде ёкай. Или мелкой Ками. Но не изнасилованием одним, как говорится.
— Шиноби всегда готов умереть, — огрызнулся Изуна, больше беспокоясь за свою знакомую, чем за себя.
Ну, в самом деле. Он к пыткам был приучен, да и Мадара его найдёт через пару-тройку часов — маячок на пояснице ощутимо греет, значит, брат рядом. А ведьма? У неё и руки нежные, почти аристократические, и на коже нет шрамов, насколько помнил Изуна. Только ноги и огрубевшие, но ведьма всегда без обуви ходила. А так — тело высокородной, да и только. Пусть и тренированное.
Глава банды от неё хотел исцеления. Ведьма отказывала. Её запечатали и теперь собираются пытать, чтобы она всё-таки исцелила вожака.
А она считает это простым отдыхом!
— Не кипятись так, — хмыкнула ведьма на изменившееся настроение Изуны. — Ты своей злостью воздух травишь.
— Ты сможешь выбраться? — спросил Изуна.
Ведьма дёрнула уголком губ.
— Благодаря тебе? Конечно.
Среагировать он не успел: в камеру ввалились шиноби-разбойники. На этот раз не по его душу.
Они поставили кокон с ведьмой вертикально, и Изуна наконец смог её рассмотреть. Никаких синяков, только царапина на щеке — глубокая, может и шрам остаться. Ни железных украшений, ни стальных вставок на одежде. Всё было сорвано, явно с силой. Кое-где зелёная и жёлтая ткань необычного наряда ведьмы щерилась неопрятными лохмотьями.
Шиноби что-то ей говорили, Изуна не слушал. Неожиданно всё внимание оказалось приковано к её улыбке, спокойной и слабой, как далёкий свет болотного огонька.
Амулет, выкованный из ведьминского золота, — Учиха смог скрыть его под рубахой, и украшение не отобрали, — растёкся по груди Изуны кляксой, прежде чем превратиться в кучу мелких иголок. Повинуясь желанию девушки, эти иглы впивались в глаза и рты шиноби, рвали удерживающие ведьму печати, мелькали перед глазами Изуны золотыми вспышками.
Потом камера схлопнулась. Камни просто сложились, будто помещение оказалось ртом какого-то огромного голема. Изуна при этом не пострадал: камни выстроились над ним, создавая спасительную капсулу.
Когда они разошлись, то Изуна понял, что он уже не под землёй. Рядом стояла ведьма, задумчиво принюхивающаяся к свежему ночному воздуху.
— Слушай, — сказала она. — Я придумала, как ты мне отплатишь.
— И как же?
— Помоги мне устроиться в Конохе, — тут ведьма широко и обезоруживающе улыбнулась. — Осточертели мне ваши болота, сил нет.
Третий
Мадара устало отложил бумаги в сторону и потёр глаза. Проклятые документы хотелось швырнуть со всей силы куда-нибудь далеко, так, чтобы больше никогда их не найти. Но — нельзя. Потому что чёртовы бумажки были нужны для процветания не только клана, но и целой деревни. Конохи.
Как идиот-Хаширама всё-таки уговорил его основать селение, Мадара решительно не понимал. Ведь Учиха изначально знал, что деревня — это, прежде всего, куча мусора, куча людей и куча документации, с которой придётся что-то решать. И подсознательно Мадара догадывался, что бумажки достанутся ему, а не резвому козлу-Сенджу.
Тому было бы ску-учно день за днём просиживать за бумагами. Хаширама носился по разрастающейся деревне, действительно напоминая горного козла. Он строил дома, решал мелкие конфликты, завоёвывал обожание людей и улыбался напропалую, пока Мадара сводил дебет с кредитом, ругался с поставщиками, вёл тайную торговлю и не давал красивой картинке распасться. А ведь был ещё клан Учих, в котором начинались какие-то неясные шепотки о том, что Мадара лидером оказался не очень — даже Хокаге не стал…
Конечно, не стал. Каге — личность публичная, а людей Мадара с детства ненавидел. Лучше уж так, в отдельном кабинете, за семью печатями. Даже если никто не знает, что именно Учиха был тем клеем, что не давал новоявленному селению развалиться на куски.
А как всё хорошо начиналось… у него даже детей могло бы не быть, слава его потенциальной сбежавшей жене. Мадара был согласен на одного наследника или наследницу; максимум — на двух, чтобы был «запас». Но никаких пятерых-шестерых, о которых мечтал Хаширама!
Хотя, если бы жена у них была одна на двоих, и каждому клану (включая Узумаки, конечно), нужен был хотя бы один наследник… это уже трое. А с «запаской» — те самые шестеро. Даже если все будут сиротами из-за невозможности забеременеть у Узумаки Узуко.
Мысли явно вильнули не туда, поэтому Мадара принялся раскладывать документы по папкам и ящикам. Всё равно не получится нормально поработать, так хотя бы
