Великий и Ужасный 4 - Евгений Адгурович Капба
А я снова задумался над тем, что почему-то решил не убивать тут всех подряд. Я что — мягкотелый? Нецелеустремленный? Определенно — я сделаю им завтра еще одно последнее ордынское предупреждение, и если не увижу перед собой Риковича — то устрою тут "Последний замок", "Побег из Шоушенка" и "Второе восстание Спартака" в одном флаконе. Еще б узнать, где держат мои вещи… Без стилоса я чувствовал себя слегка неуютно.
— Почему заключенный без на-руч-ни-ков?! — взвился усатый рябой тип, когда мы прошли в допросную. А
— Встать, когда разговариваешь с под-по-ру-чи-ком! — передразнил я, а потом повертел перед его лицом запястьями с браслетами, на которых болтались остатки цепочек. — То, что я тут сижу — это потому, что во мне слишком много доброты. А не потому, что вы такие лихие дяди, которые упекли меня за решетку и удерживаете против моей воли. Мне нужно поговорить с Иваном Ивановичем Риковичем, целовальником сыскного приказа. И сразу все прояснится. Не усложняйте жизнь себе и мне, сделайте как я вас прошу, а?
— Охрана, взя-а-а-ать!!! — надрывался усатый.
— Ацетонов, не шелести. Сядь! — хриплый, надтреснутый голос раздался из самого темного угла. — А лучше свали нахрен. Мельтешишь!
— Храпов, не забывайся! — обернулся на каблуках усатый Ацетонов. — Тут — не твоя вотчина.
— Ять, просто — свали нахрен, коллега, а? — хриплый явно сильно устал. — Ты этому Риковичу звонил?
— Ага! Двадцать раз! Буду я тут со всякими уруками… Политесы разводить! Да ты посмотри на него — хамло и быдло, паясничает еще! Вообще — у него тройное убийство, можно не выпускать! — разорялся усатый. — Его любой суд по щелчку пальцев…
— Вот как? Всего-то тройное? Это у черного урука при татау? — глазастым дядькой оказался этот Храпов, а я еще обмотки старался-делал…
— Разрешите, господин подполковник? — влез старшой из охраны. — Он Таджина убил. Подносом. И клыки ему вырвал. А потом еще четырех, из Лесной банды компотом ошпарил и кухню начал громить. И сожрал бадью тефтелей!
Последнее прозвучало особенно досадливо.
— Вот! — усмехнулся Храпов. — Это уже похоже на правду. Когда Маухура Поджигателя в Москве в Бутырское СИЗО по ошибке поместили, после межэтнических беспорядков между рекрутами Гренадерского корпуса и кхазадами из тамошней общины — он в первые сутки убил десятерых. Тамошние идиоты его на пресс-хату упекли. Ну и получили то, что получили. Этюд в багровых тонах!
— В моем случае — это были собаки Баскервилей, сэр! — усмехнулся я.
— Увлекаетесь авалонскими детективами? — прозвучало из полумрака. — Начитанный урук?
— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… — сделал небрежный жест рукой я. — Мне нужно связаться с Иваном Ивановичем Риковичем….
— …Целовальником сыскного приказа. Я уже понял. И я сделаю это, если вы мне расскажете, как вас зовут по-настоящему, каким образом оказались на мосту через Бирюсу и что там произошло. Погодите-ка! Да вы — полукровка! А й-о-о-о-оп твою мать… Ацетонов! Дай сюда свою лампу, посвети ему в лицо! А йо-о-о-оп…. Вы — тот Сан-Себастьянский барриста!
Я осклабился и принял горделивую позу.
— Все вон! — крикнул Храпов. — И тебя, Ацетонов, это тоже касается. Все — вышли отсюда, оставьте нас наедине. Прапорщик! Проследите, чтобы ни одна скотина не подслушивала! Даже господин майор!
Старшой — всё-таки прапорщик! — козырнул, и с большим удовольствием вытолкал майора Ацетонова за дверь.
— Я закурю, ты не против? — Храпов, наконец, высунулся из тени, и я увидел мощного мужчину в помятой милицейской форме, небритого, явно — капитально задолбанного, но все еще производящего впечатление очень, очень серьезного специалиста.
Волевой подбородок, глубоко посаженные карие глаза, короткий ёжик волос, узкие губы — с такого можно лепить идеального чекиста. Или — эсэсовца. Зависит от фасона фуражки и материала для кителя. Этот был ментом — целым подполом, и это казалось мне не самым худшим вариантом.
— Значит, тот самый полукровка, — почесал голову он и затянулся сигаретой.
— Бабай Сархан — к вашим услугам!
— Подполковник Храпов — к вашим… У меня сын смотрит ваши видосы. Хочет стать сталкером, записаться в это ваше… Общество самопомощи. Они с матерью живут в Саянах, там… Тоже проблем с Хтонью хватает. В общем — идеалы нам близки. Мне нравится то, что вы делаете, — говоря это, Храпов выпускал вонючий дым в пространство.
Дым завивался причудливыми загогулинами и тянулся к разбитому окну. Так и не заменили стекло? Бардак хуже чем на Маяке! Я пморщился. Может — он играет в доброго полицейского, а может и на самом деле — неплохой мужик. Почему бы не рассказать ему о произошедшем на мосту? В конце концов — тех сволочей, что устроили над Бирюсой скотобойню надо ловить за жабры, и если не он, и не Рикович — то кто тогда? Ацетонов?
— Так что, по-вашему, произошло на мосту через Бирюсу? — он затушил бычок об открытую ладонь и не поморщился.
И тут же закурил новую сигарету. Мощный! Или — психически и нервно ушатанный.
— Теракт, — пожал плечами я. — Подстава. Эльфы-киборги атаковали гражданские авто каким-то энергетическим оружием. Такое вообще существует? Да и вообще… Эльф-киборги! Это же бред, вы понимаете? Кто-то хочет подставить лаэгрим.
— На мосту были не лаэгрим, — кивнул он.
— Уманьяр? — тут же сориентировался я. — Но обывателям насрать. Эльфы есть эльфы. Погромы будут…
— Уже, — на его челюстях заиграли желваки. — Давайте, рассказывайте в деталях.
— Нет проблем! — я взял себе стул, развернул его и уселся верхом. — Я выиграл байк на Осеннем чемпионате по боям без правил в Орске, и решил обкатать технику, понимаете?.. Дальняя разведка в отрыве от основных кулинарных сил Орды! Ехал себе ехал по великому тракту, и наткнулся на здоровенную такую пробку из машин, как раз у моста через Бирюсу…
Конечно, хрена с два я рассказал ему про то, что стрелял из плазмомета. И про то, что этот самый плазмомет сейчас валяется на дне речном у шестой опоры моста. Это я только Риковичу скажу, когда увижу. Почему уверен что увижу? Потому что этот Храпов при мне достал из кармана простой кнопочный мобильный и набрал чей-то номер:
— Доброго утра, Храпов у аппарата, — сказал он. — По вашему ведомству информация. Для некого Ивана Ивановича Риковича, целовальника. Какого полета? Да любого полета, тут у меня сидит какой-то урук из Сан-Себастьяна, который едет какого-то хрена на Байкал… Да-да! Не напился. В здравом уме и трезвой памяти! Записывай. Да, урук! Полукровка. Он говорит, что Риковича это заинтересует. Бурдугуз, где! Два дня? Два дня придержим. Наверное. Но это не точно. Ну, мое дело передать. Да, понимаю.
