Котенок. Книга 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич
Я взобрался на пятый этаж, поравнялся с соседкой. Отметил, что девчонка лишь казалась длинной — из-за худощавого телосложения. Но в реальности её лоб с прилипшими к нему влажными тёмными волосками маячил на уровне моего подбородка.
— Что читаешь? — спросил я.
Указал на книгу в руке Кукушкиной.
— Стихи, — сказала Лена.
Она показала мне скромно оформленную серую обложку. Я склонил голову, поправил очки. Прочёл: «А. Солнечная. Рисунок судьбы: избранные произведения».
Поинтересовался:
— Любишь поэзию?
— Очень люблю, — ответила Кукушкина.
И вдруг заявила:
— Ванюша, а ты заходи к нам в гости! Ну… иногда.
Щёки девчонки порозовели, но Лена не отвела взгляд.
— У нас дома много разных книг, — сообщила Кукушкина. — Сможешь брать их… если захочешь.
Она взмахнула короткими ресницами и протараторила почти без пауз:
— Ты же знаешь: моя мама в книжном магазине работает. И каждую неделю приносит новые книги. Она говорит, что книги всегда будут в цене. Они уже не помещаются у нас в шкафы. Папа прячет их в коробки и ставит в углу гостиной. Там уже такая гора коробок скопилась, что можно свой магазин открывать!
Она взмахнула книгой — показала высоту «горы». На запястьях девчонки я заметил следы от кошачьих когтей. Усмехнулся: представил, как обрадуется моим визитам за «ценными» книгами толстощёкий курильщик Кукушкин.
Сказал:
— Мне сейчас не до книг, Лена. Я учусь в выпускном классе. К экзаменам готовлюсь.
Развёл руками.
— Не время читать стихи, — сказал я.
Дипломатом указал на дверь за спиной соседки.
Спросил:
— Долго собираешься тут сидеть? Когда придут твои родители? Если хочешь, подожди их у меня в квартире. Напою тебя чаем, если захочешь. Там у нас оладьи остались — мама утром их напекла.
Девчонка радостно встрепенулась. Даже шагнула в направлении моей квартиры. Но вдруг, словно о чём-то вспомнила — погрустнела, жалобно скривила губы, помотала головой.
— Нет, — сказала она. — Не могу, Ванюша.
Кукушкина шмыгнула носом. Заглянула мне в глаза — преданно, будто верный пёс. «Вспомнил», что она часто на меня вот так смотрела — удивился тому, что раньше не замечал этих её взглядов.
— Папа скоро придёт, — тихо, едва ли не шёпотом сообщила Лена. — А там… Барсик…
«…Нассал», — мысленно добавил я. Память напомнила, какие огромные лужи создавал этот маленький комок шерсти по имени Барсик. Я тут же пометил в уме, что сейчас же уберу с пола моей спальни ковёр.
— Ну, как хочешь, — сказал я.
Кукушкина дёрнула плечами, обижено оттопырила губы. Переступила с ноги на ногу. Я сверился со «сценарием» сегодняшнего дня — узнал, что её папаша нагрянет с работы примерно через четверть часа.
Сказал:
— Но если передумаешь — заходи.
Лена кивнула.
— Спасибо, Ванечка, — сказала она.
Девчонка улыбнулась.
Я посмотрел на запертую дверь в квартиру Кукушкиных, за которой сейчас дожидался хозяйку маленький пушистый котёнок. Снял с шеи шнурок с ключом. И подумал: «Прости, Барсик. Но сегодня ты снова будешь летать».
* * *В прихожей меня встретил запах маминых духов.
«Скоро к нему добавится табачный дым», — вспомнил я.
Мысленно пропел: «Я календарь переверну, и снова третье сентября…»
Сбросил ботинки, повесил на крючок куртку. И задержался около зеркала. Моё отражение за день почти не изменилось — лишь растрепалась причёска. Но в прежнего седовласого мужчину я не обратился. Остался юным очкариком. Я усмехнулся, пальцем начертил на лбу воображаемую молнию. Не вспомнил, продавались ли сейчас такие же оправы для очков, какую носил киношный Гарри Поттер. «Да и какая разница, — подумал я. — Хроноаборигены не поймут этот прикол». Отыскал в памяти информацию о том, что первая книга о Джоан Роулинг о приключениях юного волшебника появится в продаже только через шестнадцать лет; а кино о Гарри Поттере выйдет на экраны четвёртого ноября две тысячи первого года (в Великобритании).
«Можно и поторопить это дело», — мысленно заявил я. Книги Роулинг я читал — при желании, воспроизведу их русский перевод дословно (в двух вариантах). Помнил я и пока не написанные романы Стивена Кинга. Сообразил, что в моей голове сейчас хранилась настоящая электронная библиотека. Прикинул, как бы восприняли нынешние читатели творчество того же Сергея Лукьяненко. Выудил сведения о том, что первый рассказ Сергей Васильевич опубликовал в восемьдесят восьмом году (так утверждала Википедия). Подумал: «А может, помочь ему?» Был уверен: мои собственные творения в СССР сейчас точно не напечатают. Хотя и не сомневался, что многие советские граждане наверняка бы заинтересовались моими историями «для взрослых женщин».
— Вот только в Советском Союзе не публикуют книги с пометкой «восемнадцать плюс», — сказал я вслух.
Подмигнул своему отражению. Уже не в первый раз за сегодняшний день отметил, что мысленно планирую свою дальнейшую жизнь — не жду, что вот-вот проснусь в больничной палате.
— Какая палата, — пробормотал я, — какие книги… Барсика скоро принесут! А я ковёр с пола пока не убрал. Ведь обоссыт же мне его этот мелкий комок шерсти! Как в «прошлый» раз.
* * *Дверной звонок задребезжал чётко по «расписанию». Я и не сомневался, что в этот раз Кукушкин отреагирует на проделки Барсика, как и в «прошлое» третье сентября. Поспешно затолкал в рот ложку жареной картошки с грибами (ел прямо со сковороды, чтобы не мыть тарелку). Торопливо прожевал, сделал глоток горячего чая (едва не обварил язык из-за спешки). Вытер ладонью губы — уже по пути в прихожую. Около распахнутой двери в свою комнату я на мгновенье притормозил. Поправил на носу очки. Убедился, что правильно подготовил помещение к появлению в нём усатого и хвостатого зверя. Решил, что в этот раз не буду отмывать и начищать щёткой ковёр. «Предупреждён — значит: вооружён», — мысленно проговорил я. Вынул из кармана носовой платок, в три шага пересёк прихожую; щёлкнул замком и распахнул дверь.
Как и ожидал, увидел на пороге своей квартиры тощую фигуру соседки. Куртку Кукушкина сняла. Но школьную форму Лена не сменила на домашнюю одежду. Она смотрела на меня сквозь скопившуюся на её глазах влагу. Судорожно всхлипывала. Плаксиво кривила губы. По опухшим щекам девчонки струились ручейки слёз. Под носом семиклассницы то и дело надувались пузыри. Я опустил взгляд на руки Кукушкиной: посмотрел в голубые глаза лежавшего на ладонях Лены пушистого белого котёнка — отметил, что шерсть на его мордочке (около носа) испачкана кровью (как и «тогда»). Увидел, как Барсик пошевелил головой. Услышал, как котёнок жалобно промяукал, будто пожаловался. Лена Кукушкина тут же шмыгнула носом (втянула пузыри). И тонким писклявым голосом поддержала жалобы своего раненого питомца.
— Ванечка, помоги! — на одной ноте пропела семиклассница. — Он его с балкона выбросил!
Я протянул ей платок.
Девчонка этого словно не заметила. Лена приподняла на уровень своего лица Барсика, будто показывала мне пятно крови около кошачьего носа.
— Он его бросил за балкон! — повторила Кукушкина. — Барсик разбился! У него течёт кровь!
Она вздрагивала от рыданий — покачивала на руках котёнка.
Барсик не спускал с меня глаз.
Я опустил взгляд, увидел на ногах девчонки испачканные уличной грязью комнатные тапки. В этот раз я не уточнил у соседки, кто такой этот «он»: помнил, кто обидел Барсика. Посторонился.
Велел Кукушкиной:
— Заходи.
Лена послушно переступила порог. Лежавший на её ладонях котёнок пугливо прижал уши, но не замолчал. Девочка баюкала его на руках и тихо подвывала — будто вторила кошачьему мяуканью.
— Вон в ту комнату его неси, — сказал я. — Около своей кровати я постелил полотенце. Видишь? Клади Барсика туда. И под ноги смотри! Не споткнись о порог. Только твоего разбитого носа нам сейчас и не хватало.
Я прикрыл дверь — защёлкнул замок.
Лена протопала в указанном направлении. Но не рассталась с котёнком — замерла в шаге от лежавшего на полу старого полотенца (в «прошлый» раз мама мне выдала его только вечером). Обернулась, всхлипнула.
