Великий диктатор - Alex Berest
Кое-как встал и отнёс его на стол, где и водрузил на свою тарелку для общего лицезрения. И обведя всех взглядом, попросил отца, который с пришибленным видом стоял в сторонке и чесал в затылке:
— Па, порежь его. Чтобы всем хватило.
…..
А на следующий день неугомонный дед Кауко собрал семейный совет. На который, кроме него, отца и двух его братьев, младшего, дяди Каарло, и, среднего, дяди Тапио, притащили еще и нас. Нас, это меня и моего старшего брата Кауко.
Сначала я думал, что будут обсуждать что делать с моим Хиири, который, к слову, и на эту ночь пришел ко мне в кровать. Но, как выяснилось, речь шла о смене старшего наследника семьи. По какой-то там древней легенде, если кто-то в семье подружился с домовым, то он должен стать или наследником, или хозяином.
— Зачем мне это делать? — отец выглядел несколько удивленно.
— Потому что так положено! — в который раз пояснил ему дед. — Хватит уже! Я устал тебе по десятому кругу объяснять одно и тоже.
— Может мне проще новый дом построить, а этот Матти оставить?! Пусть живет тут вместе со своим дружком.
— Витту, ты что, не понимаешь? Ты тесто сегодня видел?
— Витту? Сукси виттун, козёл старый! Я твоё тесто на палли вертел! — ого, сколько новых слов. И все явно матерные. Чего они сцепились-то?
— Брат, а ты чего отца тут такими словами поносишь? — влез в их перепалку дядя Тапио. — Да еще и при своих детях! Мы не посмотрим, что ты старше. Так тебя с Каарло проучим, что неделю спать стоя будешь.
Отец после слов брата бросил быстрый, виноватый взгляд на нас с Кауко. И тяжело вздохнув, обратился к родственникам.
— Тапио, спасибо, что остановил. Отец, извини, вырвалось. Ты тоже хорош. Про тесто какое-то понёс.
— Так тесто здесь самоё главное. Оно сегодня в два раза быстрее взошло, и хлеб вкусней получился. Сам же за столом удивлялся. А еще паутина по углам поисчезала, там, где твоя ленивая благоверная не убирала. Ты, наверное, забыл, как это было в нашем старом доме. А ведь это ты обряд отказался выполнить, и мы не сохранили своего Тонтту.
— Ой. Не начинай заново. Мне и так матушка всю плешь проела. Хорошо, хорошо, я понял что Тонтту в доме — это хорошо. Но с какого перепугу, я должен своим наследником Матти делать? А куда Кауко девать прикажешь?
— Так отпусти его! Ты же сам знаешь, что у него к хозяйству душа не лежит. Он в город рвётся. В эти, прости Господи, телехрахисты. Сам же его в гимназию отправил и не уследил.
— Я же по твоему наказу отправил его учиться. Ты же и Матти, небось, заставишь отправить в гимназию.
— И заставлю. Всё, что не делается, всё к лучшему! Ведь Кауко через те курсы свои теле… теле… тьфу, через них со своей Катариной познакомился. А мы сроднились с начальником станции Улеаборга. Вон, брат твой, Тапио, теперь все дрова ему продаёт, на станцию. Пусть едет в город, по крайней мере будет где остановиться, в случае чего. Ты же дом для чего покупал в городе? Или для любовницы?
— Отец! Что ты несёшь! Да ещё при детях! Меня же Эмма теперь живьём съест.
— Что? Правда для полюбовницы? — не выдержал и подколол старшего брата дядя Каарло.
— Тьфу на вас! Для Кауко покупал. Я знал, что правдами или не правдами, он от нас сбежит. Вот и подготавливался.
— Отец? Что, правда? — радостно подскочил мой брат и я с ним заодно, потому, что был зажат у него подмышкой, где он издевался над моими длинными лохмами волос, заплетая их в маленькие косички.
— Хр, — поперхнулся батя. — Ты брата-то отпусти, а то придушишь ненароком.
— Ой, — Кауко поднял руку и я, для того чтобы не упасть ухватился за его одежду и потихоньку слез вниз.
— Отпускаю я тебя, отпускаю. Потом поговорим про твое городское житьё-бытиё.
— Спасибо, отец! Я этого никогда не забуду!
— Вон, Матти благодари. Если бы он не подружился со всякой нечистью. Тьфу. Так бы ты на хуторе и сидел.
Кауко развернулся ко мне и, бухнувшись на колени, отчего я испуганно дёрнулся, зачастил:
— Матти, спасибо тебе огромное! Я этого никогда не забуду. Если тебе будет что нужно, обращайся, я всегда с радостью помогу, — тут Кауко сбился и почесал затылок, что-то вспоминая или даже сомневаясь, что ребенок двух с половиной лет вообще понимает о чём идёт речь.
Я же молча кивнул и, подойдя к стоящему на коленях брату, обнял его. За что сразу поплатился, так как был схвачен и затискан. Ну что за привычка у всех, сразу меня тискать, я им игрушка что ли?
— А нас зачем позвали? — вдруг спросил у деда дядя Тапио. — Или поразвлекаться, наблюдая за вами?
— Нет, сынок, — дед достал из под стола ларь, а из него книгу. — Сейчас, старший Матти принесёт клятву, что делает младшего Матти своим наследником, а вы будете свидетелями.
Книга оказалась довольно ветхой библией, положив руку на которую, отец скороговоркой произнёс какой-то текст, в котором часто упоминалось имя Матти. То ли его, то ли моё. А ещё через минуту дед вручил мне нож в ножнах.
— Батя, а он им не зарежется? Не слишком ли он мал для таких игрушек? — обеспокоился моей безопасностью дядя Каарло.
— Вот сейчас и посмотрим, что он с ним делать будет.
Я же, повертев небольшой нож в руках, развязал свой кожаный плетённый шнурок на домашних штанах. И повесив на него нож, поднял голову и радостно, насколько смог изобразить, улыбнулся родственникам.
Глава 4
— Вот! Видишь! А я тебе говорил!
— И что?
— Да ничего! Вон, твой каравай до сих пор плавает. А значит, и озерные Накки, как и наш Тонтту благоволят твоему младшенькому.
Я слушал перепалку деда с отцом и внутренне ухахатывался, так как знал причину, почему мой каравай пошел на дно нашего озера так быстро. Я его погрыз в нескольких местах до мякиша, вот вода быстро и впиталась внутрь, утащив хлебобулочное изделие на дно. А батя свой не грыз. Невместно, да и дед присматривает. Вот его каравай и плавает.
Внутри мне было весело, а снаружи холодно и спать хотелось. Подняли меня, бедного, не свет не заря. И отправили, как наследника, подносить подарки озёрным Накки. Это что-то вроде наших водяных, но только женского пола и с тремя сиськами. Во у
