Агент по принуждению… Книга вторая. Часть первая (СИ) - Москаленко Юрий "Мюн"

Поскольку строгий запрет не дал результатов, Николай I в 1840 вернулся к системе регламентации и врачебно-полицейскому надзору за проституцией. Справедливости ради стоит отметить, что проституцию в России легализовали вовсе не из-за особой извращенности или неожиданного либерализма властей. Просто император Николай — 1 понял, что наказаниями и запретительными мерами бороться со второй древнейшей профессией совершенно бесполезно. Первым же начал бороться с проституцией ещё сам император Петр Великий, который, вернувшись из Амстердама, тут же запретил открывать публичные дома рядом с казармами полков — во избежание массовых случаев заражения «нехорошими» инфекциями, сифилис — вот главный враг русского солдата! Но все жестокости были бесполезны: проституция все равно цвела в России пышным цветом. А венерические болезни были главной заботой всех военных лекарей. И тогда Николай I специальным указом легализовал проституцию, установив за ней строгий врачебно-полицейский надзор. Проституток, женщин старше шестнадцати лет, ставили на учет во врачебно-полицейских комитетах, отбирали у них паспорта, а взамен выдают особые свидетельства — «желтые билеты».

В «Правилах для содержательниц домов терпимости» были установлены возрастные ограничения как для самих проституток — только с шестнадцати лет, так и для содержательниц публичных домов — с тридцати пяти лет. А также регламентировано место размещения борделей — не ближе чем ста пятидесяти саженей — то есть, около трех сот метров — от церквей, училищ и школ.

По стоимости услуг и уровню обслуживания публичные дома делились на три категории. Обязательным атрибутом дорогих заведений была мягкая мебель. Женщины были хорошо и дорого одеты. За один визит посетитель мог оставить здесь до ста рублей. За сутки одна женщина принимала не больше пять-шесть посетителей.

Посетителями заведений среднего класса были чиновники, студенты, младшие офицеры. Стоимость услуг здесь колебалась от одного до трех рублей за «время» и от трех до семи рублей за ночь. Суточная норма проститутки составляла около десять-двенадцать посетителей.

Дешевые заведения были ориентированы на солдат, мастеровых и бродяг. Здесь расценки составляли тридцать-пятьдесят копеек, а суточная норма доходила до двадцати и более человек.

Доходы проституток были достаточно высокими. В начале века живущая в публичном доме недорогая проститутка получала в среднем сорок рублей в месяц, в то время как работница текстильной фабрики — пятнадцать-двадцать рублей. Ежемесячный доход дорогой проститутки мог составлять пятьсот-шестьсот рублей. Кроме того, существовала и любительская — «безбилетная» — проституция. Прежде всего, конкуренцию дорогим публичным домам создавали модные кабаре и кафе-шантаны с цыганскими ансамблями — например, знаменитый «Яръ» в Петербурге. Все знали, что артисток за определенную сумму можно ангажировать на вечер. В 40−70-х гг. брать на содержание цыганок считалось хорошим тоном даже в аристократических кругах. Причём на то, чтобы принять ухаживания должен был дать согласие хор — это не было частным делом. Кстати сказать, цыганки никогда не числились ни в «билетных», ни в «бланковых» проститутках.

Существовала и мужская проституция. Что касается России XIX века, то в Петербурге тоже существовал нелегальный, но всем известный рынок мужской проституции. Литератор Владимир Петрович Бурнашев (1809–1888) писал, что еще в 1830−40-х годах на Невском царил «педерастический разврат». «Все это были прехорошенькие собою форейторы… кантонистики, певчие различных хоров, ремесленные ученики опрятных мастеров, преимущественно парикмахерского, обойного, портного, а также лавочные мальчики без мест, молоденькие писарьки военного и морского министерств, наконец, даже вицмундирные канцелярские чиновники разных департаментов». Промышляли этим и молодые извозчики. Иногда на почве конкуренции между «девками» и «мальчиками» даже происходили потасовки. Услугами молодых мальчиков пользовались как представители высшей аристократии и богачи, так и безвестные солдаты и гимназисты. На такой клиентуре даже специализировались некоторые гостиницы и рестораны.

Ещё одним местом для занятие проституцией…были ярмарки. Где крестьяне привозили товар, а крестьянки оказывали услуги. Это было так сказать, их дополнительным заработкам.

Во всяком случае, узаконенное явление — это более честно. Не мне судить, как должно быть. Но я придерживаюсь мнение, что если с проституцией нельзя справиться, то она как-то законодательно должна регулироваться. А не так как у нас, где мы стыдливо закрываем глаза, а власть имущие на этом очень даже наживаются. И пусть не врут, что это не так.

Что касается Тулы, то в настоящий момент на Посольской улице был официальный бордель, куда частенько наведывались мои знакомые купцы. Они там особенно любили погулять после удачных сделок. Частенько приглашали и меня, но зная ситуацию с венерическими заболеваниями и уровень медицины, я категорически отказывался. Да и отношение с Антоновой меня вполне устраивали, как и её. На эту тему у нас с ней в своё время вышел очень интересный разговор.

— Аня! Я бы хотел, чтобы ты больше… ни с кем не имела интимных отношений — произношу, немного растягивая слова. — Если тебя что-то не устраивает или ты решишь уйти к другому, ты просто скажи и всё… Я претензий к тебе никаких предъявлять не буду. Останемся друзьями и торговыми партнерами — и заклятую ей в глаза.

— И что ты по борделям ходить не будешь? И с разными индийками спать не будешь? — толи подкалывает меня, толи проверяет на честность наши отношения. Насколько я понял, её пока наши отношения дворянина с купчихой пока устраивают, тем более с дорогими подарками с моей стороны. Но всё может быть, как говорят.

Опять поражаюсь её логике.

— Ты же знаешь как плохо с медициной у нас в городе? На всю Тулу только пять врачей, а цены на них услуги просто огромные. А квалификация троих у меня вообще вызывает сомнения. Вот сколько у тебя сейчас заболевших? — пытаюсь обнять её, но получаю по рукам.

— Нет — подозрительно она уставилась на меня.

— А почему? А потому, что ты послушала моих советов в наведении порядка. Уборкой с мылом и уксусом. Кипячением воды и других мероприятий. А по борделям я не ходил, и ходить не собираюсь. Меня и твоя любовь окрыляет и другие женщины мне точно не нужны — тут я вру, и мы это оба знаем. Но в данный момент нас это устраивает обоих.

— Точно не будешь? — хитро прикрывает глазки и точно похоже на лисичку, только рыжего меха не хватает.

— Точно-точно — наше согласие мы закрепляем крепким поцелуем. Сейчас тут жизнь слишком скоротечна и опасна, чтобы заглядывать на года вперед.

Существовали в Туле и три неофициальных борделя на Рубцовской и Павшинской улицах. Что уж там происходило, честно, я даже не представляю… никогда не интересовался…

Глава 4

— Привет. Ну, хвались — заскочив в мастерскую Стефана, сразу начинаю без долгих дискуссий. Банально нет на это времени. Я ещё хочу сегодня заехать к купцу Морозову, однофамильцу московского знаменитого купца. Это он должен привезти вторую партию современного европейского оружия с ярмарки Лейпцига.

— Здравствуйте Дмитрий Иванович. Э…вот я хотел вам долг отдать — неуверенно и смущаясь, произносит мастер. Сам, отложил заготовку, которую он только что ковал. И не зная, куда деть свои руки, схватил ветошь.

— И в чём суть? — не понял я его смущения.

— Вас не было. А деньги мне были… ну очень нужны… Я продал ваш заказ. И ваши новые стулья ещё тоже не готовы — выдохнул он.

— Ну, надеюсь, хоть не продешевил? — усмехаюсь я. Ну да. Это я не считаю деньги, а люди тут над каждым пятаком трясутся.

— Нет, нет — заверяет он меня.

— Ну и куда заработанные деньги потратил? — разобрало меня любопытство.

Выяснилось, что чехлы на подушки ему сшили в другом ателье, а Антонова отказалась. Вот, зараза, заелась. Но Стефан, окрылённый новыми заказами, купил себе швейную подержанную машинку Хоу в Москве, попавшую туда каким-то чудом. Причем как я понял, с его постоянно сбивающегося рассказа она была не совсем исправна, а он её починил. А шить чехлы у него теперь будет жена и дочка. Для мягкости сиденья он использует войлок. Надо же сам сообразил, что я тоже одобрил. Вот он и просит подождать с погашением кредита и заказа.