Вернон Дурсль - Лилиан Катани

 — Какой труп? — шокированно спросила Петунья, выглядывая из кухни.

— Поттера.

 — Как Поттера? — женщина бегом кинулась в ванну — Гарри! Гарри! Что с тобой?

 — Да что с ним будет? Палкой не убьешь!

 — Ты же говорил, что он от первого удара сдохнет, — не понял Дадли.

 — Так он от удара, а не от палки сляжет. Разницу чувствуешь?

 — Я понял, — ответил сын.

А на пороге гостиной появилась Петунья, за ней шел племянник с совком и веником.

 — Все, садимся кушать, — сказала женщина, раскладывая ложки.

Ужин, как всегда, был великолепен. Вторая супруга (первая осталась в России) готовила превосходно, не то, что моя бывшая. Говорила мне мать — женись на той, что пироги печь умеет, на Татьяне, с лица воду не пить. Между Таней и Леной я выбрал Лену с фигурой и смазливой мордашкой, не умеющую готовить, а не толстушку, хоть и пироги у нее вкусные. Дурак. После рождения сына Сашки красота у жены ушла и не пришла, а Танька так и продолжала печь вкусные пироги. Если вернуть меня в прошлое, то я бы выбрал толстушку — хоть пожрать было бы дома.

Сейчас мне, можно сказать, повезло — жена умеет и любит готовить. Так вкусно я не ел еще никогда! Правда, еда это единственное, на чем она не экономила. Все остальное — по акции, на распродажах, низкого качества. Особенно от ее скупости страдал Гарри. Чего только стоила школьная форма, которая пацану досталась от Дадли! Пришлось выматериться, взять мелкого за шкирку и ехать покупать нормальный комплект и рюкзак. Я не хочу быть посмешищем! Многие дети думают, что из-за одежды смеются только над ними, а вот не угадали! Внешний вид ребенка напрямую отражает отношение взрослого к нему. Из-за мешковатой формы и сломанных очков тыкать пальцем будут в меня, как в опекуна, и шептаться за моей спиной. Короче говоря, пацан был одет, обут и подстрижен не хуже других, я даже очки ему новые купил. Обошлось все это почти в двести фунтов. Да я на Дадли всего семьдесят потратил! Кстати о сыне — он жутко бесился, что Поттеру была куплена новая форма, очки, рюкзак и куртка. Дурсль-младший ныл о том, что мы племянника любим больше, чем его, и если Петунья всячески переубеждала ребенка, то я только прикрикнул, что любить его не за что — учится плохо, учителя жалуются, друзья-хулиганы. За что любить-то? Только я не учел, что за мои слова поплатится Гарри, так как их конфликт с Дадли зрел уже давно.

В конце сентября племянник пришел домой в драной форме и с черным рюкзаком. Было видно, что портфель подожгли, а потом спешно затушили. На ребенке множество синяков и ссадин и как вишенка на торте — сломанные очки. Блять! Я за них почти шестьдесят фунтов отдал!

 — Ну и кто тебя так?

 — Я упал.

 — Паршивец! Мы для тебя стараемся, а ты, тварь неблагодарная! — Петуния завопила, словно пожарная сирена.

 — Тихо! — рыкнул я. — Ты не видишь, что у нас мужской разговор?

 — Вернон, я…

 — Ты идешь на кухню и продолжаешь готовить, — внутри нарастала злость. — Позови сына.

 — Вер…

 — СЫНА ПОЗОВИ!

Супруга, поняв, что пахнет жареным, быстро ретировалась, а в гостиную зашел Дадли.

 — Продолжаем. Ты упал с велосипеда в костер?

 — Сейчас папочка будет чихвостить Гарри, — подвякнул Дадли.

 — Рот закрой, тебя не спрашивали! Итак, что произошло?

 — Я упал, — упрямо гнул свою линию ребенок.

 — Поттер, мне плевать на тебя, но я вложил деньги. Твоя форма, рюкзак, ботинки и очки обошлись мне в круглую сумму, так что будь добр сказать, КАКАЯ СКОТИНА ИСПОРТИЛА МОИ ДЕНЬГИ!

 — Я упал.

 — Дадли, а ты что скажешь?

 — Он упал с велосипеда в костер, — весело проговорил Дадли и тут же получил оплеуху.

 — Или ты сейчас расскажешь, что произошло, — обратился я к Дадли, — или я выброшу из твоей комнаты все, включая кровать!

Дурсль-младший пошел на попятную и вывалил все, что накипело за время моего вселения. Выговорил мне и за сладости, которые Гарри теперь можно, и за домашнюю работу, взваленную на него, и за новую одежду, и еще много чего. Если пацан рассчитывал на то, что я его пожалею и кинусь в ноги просить прощения, то он ошибся. Вместо извинений Дад получил порку, причем очень сильную. Я просто снял ремень с брюк и на манер кнута отдубасил свиненка куда попал — задница, ноги, спина. Ребенок бегал от меня по всему дому, пытался спрятаться под столом, закрывался в ванной, забегал в чулан… В конце он уже забился в угол и орал, что больше не будет бить Гарри и ломать его вещи. Процесс остановил виновник всей этой вакханалии, повиснув у меня на руке с криком: «Ему больно! Перестаньте!»

 — Вот и тащи теперь его в спальню сам.

 — Я… я донесу, — шмыгая носом, сказал Поттер.

 — Мазь от синяков и ссадин найдешь в верхнем ящике комода в моей спальне, — ответил я.

Мелкий взвалил на себя тушу брата и поволок в сторону лестницы. Как ни странно, пацан, несмотря на свое тщедушное тельце, затащил Дадли наверх и отволок в комнату. Потом хлопнула дверь спальни, а затем комнаты.

— Вернон, — послышалось позади, — что ты наделал?

 — А ты, собственно говоря, чего хотела? Мне надо было его в задницу поцеловать? Слушай, когда ему пятнадцать будет и он секса захочет, ты перед ним ноги раздвинешь?

 — Не утрируй! Ты избил собственного сына! Я выходила замуж за надежного человека, а сейчас…

 — Ну, дорогая, продолжай, — зло сказал я, делая шаг в ее сторону.

 — А сейчас ты стал другим! Я не хочу…

 — Жить со мной? Так вали отсюда, тебя никто не держит!

 — Ты знаешь, почему я не могу уйти! — взвилась женщина.

— Нет проблем. Оставляй пацанов и иди. Нет? Не пойдешь? Тогда не разводи драму! Парню влетело за дело, а не просто так.

— Он же тебя возненавидит, — тихо сказала Петунья.

 — Пусть лучше ненавидят меня, чем друг друга. Пети, пойми, мы не вечные, а кроме Гарри, никто Дадлику не поможет.

 — Этот ненормальный…

 — Тш-ш-ш-ш, — сказал я, привлекая супругу к себе, — из тигра кота не сделаешь. Сейчас он мелкий котенок, но потом вырастет в хищника. Давай сохраним с ним хотя