Последний министр 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Как допустили то, Александр Дмитриевич, такой бардак? — сухо спросил он. — В вашу ведь компетенцию вверено. Как проморгали?

— Допустили по дурости, — признал Протопопов. — Теперь вот исправляемся, главное ведь ошибку заметить во время.

Келлер снова кивнул, посерьезнел разом.

— Как Государь?

— Государь беседует с иностранными делегациями из Ландонов и Парижов.

— Императрица, дети?

— Высланы из Петрограда в безопасное место и надёжно защищены.

Келлер не стал уточнять куда отвезли царскую семью. И правильно — чем меньше людей знает о местоположении царской семьи, тем спокойнее. Неизвестно ещё, как повернутся события в Петрограде и к чему это может привести. А полагаться на то, что местоположение царской семьи не будет выдано пол пытками — просто бравада. Под пытками ни один не устоит и язык развяжется.

— Понятно, Александр Дмитриевич. Я полагаю, что у вас имеется четкое представление о том, как ситуацию спасать? — осведомился генерал от инфантерии. — Я человек военный и политически мыслить не способен, да мне и незачем, на то вы и Государь есть. Но со всей серьёзностью уведомляю вас, что предчувствую, что на сегодняшней бойне с Уссурийской дивизией ситуация не закончится. Помимо мерзавца и клятвопреступника Крымова есть другие недовольные. Потому я первым делом распорядился контролировать выезды и въезды Петрограда и всяческую коммуникацию с фронтом, но поверьте моему опыту — этого недостаточно для полного контроля.

— Я вам верю, — охотно ответил Александр Дмитриевич.

— Если дошло до того, что Алексеев вводит войска в Петроград под совершенно надуманным предлогом, то такие же надуманные предлоги будут возникать тут и там в умах предателей. И далеко не все захотят сохранить в такой ситуации верность присяге, когда получат от офицеров приказ. Вот эту подвешенную ситуацию, которая создалась, должно конкретизировать в кратчайший срок. Нужны меры, милостивый государь. Политические.

Протопопов понимал, о чем говорит генерал. Государю предстояло выступить с заявлением, что в столице полный порядок, что положение сложное, но контролируется законной властью и прочее, прочее, прочее. Так можно было предупредить выступление на Петроград хотя бы той части солдат, кто действует во имя «благих побуждений».

Проблема в том, что такое заявление могло потушить вспыхнувший огонь в сердцах горожан, но одновременно оно же заставит общественников принимать более кардинальные меры. Потому что тогда им придётся искать другие работающие способы.

— Я хоть и говорю сейчас без разумения на то Николая, — начал Протопопов. — Но чувствую и вижу, что с некоторыми решениями нельзя тянуть. Они аварийные и безотложные.

— Так? Слушаю. Какие же? — подобрался Келлер.

— Нам необходимо в кратчайшие сроки подготовить Петроград к штурму, — холодно заявил Протопопов. — Сейчас за той дверью, — Александр Дмитриевич кивнул на закрытые двери личного кабинета выше по коридору, где в эти минуты проходила союзническая конференция. — Там будут приняты непопулярные решения для части буржуазии, дворян и всех тех, у кого любви к Родине не осталось даже на грош.

— Это какие же?

— Государь сделает Россию матушку снова великой страной. И мы не имеем права позволить, чтобы эти планы были сорваны кучкой мерзавцев, пусть и имеющих за своей спиной поддержку армии.

— Части армии, на минуточку, попрошу подбирать слова! — Келлер высоко вскинул подбородок. — Что нужно делать, уважаемый? Давайте сюда конкретику.

— Как я вам и сказал, сейчас должно готовить город к штурму, в самый кратчайший срок. С этим вы, генерал, справитесь куда лучше моего и полагаю, что в этом вам целиком и полностью поддержит господин Хабалов.

— Сделаем, — подтвердил Келлер. — С Хабаловым мне уже довелось повидаться и настроен он положительно. Вы правы.

— Это не все, — мягко добавил Александр Дмитриевич. — В течение ближайшего часа мои люди начнут наводить порядок в ЦВПК, Земгоре и на промышленных предприятиях. Необходима жёсткая чистка общественников в столице и мы не станем откладывать с породного рода мерами.

— Поддерживаю, гада нада давить сразу, — сказал Келлер.

— Однако существует вероятность, что в ситуацию попытаются вмещаться радикалы и воспользоваться ей для укрепления собственных позиций. Когда кто-то теряет место, кто-то это место занимает.

— Свято место пусто не бывает, — согласился Фёдор Артурович. — Что вы предлагаете?

— Так вот, наша задача уничтожить и тех, и других, — сказал Протопопов. — Господа Глобачев или Васильев предоставят вам списки негодяев и я предлагаю применять в их отношении жесткие меры. Петроград должен вздохнуть полной грудью без большевиков, меньшевиков, межрайонцев и прочей гнили.

— Разумно. Хотя стоит признать, что непопулярно, но военное время требует военных же мер.

— Убивать на местах их не нужно, но каждого из них следует схватить и посадить на замок. Нам нужно восстановить показательные публичные казни, вплоть до семей преступников и уже задача моего ведомства вынести этим подлецам обвинительные смертельные приговоры, мы как раз подготовим почву и соберём доказательства вины...

Фёдор Артурович задумался, взвешивая задумку министра внутренних дел, а потом протянул руку Протопопову.

— Поддерживаю, Александр Дмитриевич, пора наводить порядок на русской земле жесткой рукой, давно пора.

Протопопов внимательно посмотрел на Келлера, все ещё крепко сжимая руку генерала.

— Давайте послужим Отечеству, ваше сиятельство.

На этом министр внутренних дел и генерал от инфантерии разошлись кто куда. Кое чего Александр Дмитриевич не сказал Фёдору Артуровичу, не сейчас. Не поймёт. Но следующим приказом, который Протопопов будет запрашивать у царя станет полная отмена проходимой в стране мобилизации...

Глава 4

«Ближе всего к великому стоит честность», Гюго Виктор.

Год 1917, январь 19, вечер, здание министерства внутренних дел, Петроград.

Сразу после завершения конференции, Государь Николай остался в личном кабинете министра внутренних дел. Решил временно обустроить там свой кабинет. И оттуда вести ближайшие дела масштаба Империи. Именно туда, теперь уже к себе на ковёр, Государь вызвал Протопопова, как только союзническая конференция, продлившаяся всего несколько часов вместо заложенных по регламенту нескольких дней, подошла к логическому концу.

К логическому, отталкиваясь от текущих обстоятельств, ясное дело.

И Александр Дмитриевич, сгорая от нетерпения, бросил все свои дела и заявился к Николаю. Хотелось поскорее услышать, какие решения приняты самодержцем.

По пути Александр Дмитриевич столкнулся с взъярившимися совершенно делегатами, в том числе главным — лордом Милнером.

— Немедленно предоставьте мне телеграф! — орал глава английской делегации на своём языке. — Мне надо связаться с правительством Великобритании.

Он то понятия не имел, что ближайшие телеграфы уже заняты солдатами Келлера. И связаться с кем либо без позволения генерала от инфантерии не выйдет.

Но сейчас у английского лорда в стороны летели слюни, глаза выпучены. Протопопов усмехнулся с представшей перед его глазами картины и подумал про себя — видать да просраться русский Государь английскому пэру. Довёл взрослого мужика до нервного тика. Но тем лучше, на самом деле — значит разговор между делегатами и Николаем сложился именно так, как себе Протопопов представлял.

Французы, бывшие куда спокойнее англичан по своему природному темпераменту и внешнему проявлению эмоций, выходили молча. Видно, что тоже совершенно недовольные... и даже не столько недовольные, сколько сбитые с толку. Ихний глава делегации будто в абстракции пребывал.

Делегации Румынии и Италии, куда менее многочисленные по составу и куда менее вычурные по своим целям и политическим амбициям, вовсе растворились среди французов и англичан. И румыны и итальянцы выглядели точно также растеряно, как французы. Вряд ли эти господа понимали, что им делать теперь.