Юрий Корчевский - Гипербореец. Укротитель мамонтов
Всем троим предложили сесть. Сам старейшина уселся напротив, справа и слева от него сели мужчины. Женщины толпились сзади. Понятно, уклад жизни в племени – патриархальный.
– Вы голодны с дороги, желаете утолить жажду?
Услышав перевод, Тот кивнул – он всегда хотел есть. По меркам Никиты, Тот ел много, но атлант был великаном, и ему требовалось много пищи.
Старейшина что-то произнес, и вскоре женщины принесли глиняные и деревянные чаши с фруктами и кусками жареного мяса.
Тот, не дожидаясь, когда женщина поставит чашу на стол, принял ее из рук и тотчас же, получив удар током, выпустил. Хорошо – чаша не разбилась, высота над столом была невелика.
– Варда, как они это делают?
– Спроси сам.
Меж тем разряд электричества, полученный великаном, не прошел незамеченным, аборигены развеселились.
Тот сконфузился и сел.
Никита подсказал:
– Не дотрагивайся до них, ничего не бери из рук – тогда все будет нормально.
– Как же не брать, когда есть хочется?
– Дождись, пока на стол поставят, тогда можно прикасаться.
– Как же они живут?
– Они все из одного теста, друг другу вреда не нанесут, только чужим.
– Удивительно!
Тот осторожно, уже боясь удара электричеством, дотронулся до куска мяса. Однако за этим ничего не последовало, и, довольный тем, что его не шарахнуло, он сунул кусок мяса в рот и начал жевать.
– Вкусно. Только я не понял, что это?
– Позже узнаешь, ешь.
На стол поставили глиняные чашки с желто-зеленой жидкостью.
Никита понюхал: пахло приятно, фруктами. Он сделал глоток. Ну да, это не сок, вернее – перебродивший напиток из фруктов с небольшой долей алкоголя. Никита опустошил чашку, и в желудке сразу потеплело.
Старейшина и мужчины терпеливо дождались, когда гости насытятся, и по его знаку женщины убрали со стола. Во всех племенах существовала традиция – гостей сначала надо накормить-напоить и только потом вести беседу. Гость с дороги устал, проголодался, надо его уважить.
Старейшина начал разговор первым:
– Как называется ваше племя?
– Азуру, и вождь у нас Вирт.
– Никогда не слышал о таком. Мои люди так далеко в сторону заката не уходили. Наши земли плодородны, в реке полно рыбы – зачем искать лучшей доли?
– Ты мудр, вождь! – польстил ему Никита.
Вождь приосанился, взгляд его подобрел. Он горделиво посмотрел по сторонам – все ли слышали, что чужеземец назвал его мудрецом?
– Чем живет ваше племя? – поинтересовался вождь.
– Мы охотимся, ловим рыбу, женщины собирают съедобные плоды.
– Почти как мы. Только не пойму я: вы из одного племени, а такие разные. Почему?
– Видишь ли, вождь, было большое наводнение, и к нашему племени прибились пришлые люди. Мы их приняли на равных.
– О большой воде я слышал от других племен. Хвала богам – нас эта беда обошла стороной. Ну что же, поживите у нас, осмотритесь. Соседи должны жить дружно, мирно и в случае беды помогать.
– Ты мудр и прозорлив, вождь. Как тебя зовут?
– Глас. Вам покажут хижину для гостей.
Один из мужчин встал, кивнул, приглашая, и провел их к жилищу. Полухижина-полуземлянка, крытая сухим камышом. Потолок низкий – Тот не мог встать во весь рост. На земляном полу несколько циновок.
Тот с удовольствием стянул рюкзак, положил его в изголовье, улегся и вскоре захрапел. Его примеру последовали Никита и охотник – за полтора ходовых дня они отмерили не меньше шестидесяти километров, а это много. И потому они устали.
Ближе к вечеру две женщины принесли жаренную на вертеле рыбу. Она была просто огромной, еще теплой и исходила ароматом.
Гости накинулись на еду.
Первыми насытились Никита и Варда, а Тот продолжал чревоугодничать. Наконец и он отвалился от рыбины, отдуваясь, однако половина рыбы оказалась не съеденной.
Варда расхохотался:
– Мой большой брат, я тебя не узнаю! Оставить такое угощение!
– Сам ешь, я уже не могу. Интересно, как они ловят таких огромных?
– Завтра пойдем с ними на рыбалку и посмотрим.
Утром с несколькими местными жителями они отправились к реке. Мужчины несли ивовые корзины, и это было все, что они приготовили для ловли рыбы – ни сетей, ни удочки Никита не увидел.
Пятеро местных зашли с корзинами в реку, еще двое поднялись выше по течению – гости наблюдали за ними с берега.
Оба мужчины одновременно опустили руки в воды реки. Раздался треск, как во время короткого замыкания, и через несколько минут на поверхности воды всплыла кверху брюхом оглушенная рыба. Мужчины, стоявшие ниже по течению, собирали ее в корзины. Как понял Никита, рыбу оглушили разрядом электротока.
Ничего себе рыбалка! Сунул руку в реку – и получай улов!
Гости были поражены. Тот и Варда, не имевшие понятия об электричестве, спрашивали Никиту:
– Как это у них получается? А мы можем так научиться?
– Наверное, нет. Для этого надо было родиться в этом племени.
А для рыболовов такой способ ловли рыбы был делом обычным.
Рыбу в селении разделывали женщины, солили, и Никита сразу заинтересовался:
– Где вы соль берете?
– Мы вымениваем ее у соседнего племени на рыбу.
Для племени азуру соль доставалась тяжело – женщины выпаривали на печах в горшках морскую воду. Соль была с привкусом йода, морских водорослей и слегка горчила, но без нее невозможно было сохранить рыбу, мясо, да и похлебку требовалось подсаливать.
И Никита постарался вызнать, где находится это племя.
– А где это племя? Мы бы тоже хотели делать с ними обмен.
– Поговори со старейшиной, но боюсь, что встретиться солевары не согласятся. Если честно, мы их и сами редко видим. Приходим на опушку леса, кладем рыбу, бьем в барабан и отходим. Солевары забирают рыбу и оставляют соль в корзинах.
– Странно… Они какие-то особенные?
– Нет. Я их видел – люди как люди.
– Ну да, вы тоже с виду обычные.
Местные дружно засмеялись – уж они-то знали свою особенность.
Следующим утром все трое напросились с местными на охоту. Раз их угощали мясом, значит – на животных охотились.
Несколько охотников пошли по лесу цепью, шумя и громко разговаривая. Варда был удивлен: по его мнению, дичь надо выслеживать в тишине. Но местные знали, что они делают. Цепь состояла из загонщиков, а впереди пряталось несколько охотников.
Внезапно из кустов с шумом вырвался вепрь и рванулся в сторону от загонщиков.
Один из охотников, прятавшийся за деревом, мгновенно вытянул руку. Он успел коснуться спины вепря, и того подбросило от электрического разряда. Кабан упал, вяло шевеля ногами.
Охотник набросился на него, ножом взрезал жилы на шее и выпустил кровь.
Кабану связали веревками ноги, просунули жердь под ними и вчетвером понесли в деревню.
– И это все? – поразился Варда. – Хотел бы я так жить. Ничего и делать не надо. Прикоснулся – и забирай еду. Хм, только рот открывай.
Когда кабан был разделан, зажарен и съеден всем племенем, местные охотники предложили гостям показать завтра свое умение.
Никита согласился. Если бы он отказался, насмешек было бы не избежать, а уважения к племени азуру не было бы. Ведь они сейчас представляли не себя, а все племя, и вся троица это прекрасно понимала.
– Что делать будем? – спросил Никита в гостевой хижине.
– Пусть загонщики только выгонят на нас зверя, а уж мы с ним управимся. Ты с арбалетом, а я с копьем.
– А Тот?
– Он не охотник – воин. Тот пусть с мечом подстраховывает.
На том и порешили.
Наутро загонщиков собралось много – не столько принять участие в охоте, сколько поглазеть. Со зрелищами в племенах было туго, и о любом событии говорили долго.
Один из охотников провел их на место:
– Стойте здесь, только не шумите. Мы выгоним зверя на вас.
Он приложил руки ко рту и вскричал на манер какой-то птицы, подав сигнал.
О приближении загонщиков сообщил шум – они кричали, топали, били палками по деревьям. Мимо охотников стремительно промчались мелкие зверушки.
Никита взвел арбалет, наложил болт. Варда стоял метрах в десяти за деревом, сжимая копье, – он измазался грязью и сливался с лесом.
Внезапно из чащи вырвалось неизвестное Никите животное. Оно напоминало бегемота, но ростом и размерами было едва ли больше вчерашнего кабана.
Никита посмотрел на местного охотника – тот кивнул. Стало быть, съедобное.
Никита вскинул арбалет и нажал на пуск. Времени не было, еще секунда – и зверь скроется в кустарнике.
Болт достиг цели, зверь упал и забился в агонии.
Никита уже счел было охоту законченной, как вдруг на небольшую поляну выбежало нечто мохнатое, и сразу нельзя было разобрать, медведь это или большая обезьяна.
