Марк - Артём Сениянц
– Блэк! – закричал Марк. Товарищ пропал из виду. Не звал на помощь. Не кричал в ответ.
– Блэк! Блэк, ты где? – кричал Марк.
– Блэк! Отзовись!
– Чё кричишь? – отозвался Блэк тихо, над самым ухом.
Марк обернулся и увидел товарища целым и невредимым. Разве что ботинки на том были по щиколотку в иле, а штаны по колено мокрые. Блэк, как ни в чём е бывало, завинчивал крышку на полном бурдюке с водой.
– Ноги промочил, зараза!
– Фух… Я думал…
– Не думай. Для психического здоровья вредно.
Блэк подвернул штанины, снял берцы и тщательно протёр ветошью. Протёр насухо, и внутри, и снаружи. Так, что они и высохли и засияли.
Сменные носки, как оказалось, у Блэка всё-таки были. И Марк в негодовании подумал: «А какого хрена ты их раньше не поменял?». Но позже вспомнил, что и сам грешен – последний раз переодевал носки их в Портале, а это было больше двух ночей назад.
Обрывки верёвки они так и бросили висеть над оврагом – толку, как оказалось, от неё не было. Сами же овраг преодолели по поваленному дереву.
Как сказали бы местные, через пару кругов, Блэк и Марк вновь наткнулись на полосу света. Но то был свет не косых лучей, прорвавшихся сквозь кроны. Это был ровный коридор, освещённый жёлто-голубым небом. Они вышли на просеку – длинную и мрачную. Просеку, когда-то бывшую дорогой. Просеку – прямую как взлётная полоса. Просеку – в конце которой виднелась чёрная туча.
8
Но войти под покров черноты они не успели. Внутренние часы подсказали, что пора ложиться спать и просыпаться в ином мире.
Томно глядя на всполохи молний, регулярно сверкающих под не сдвигаемой грозовой тучей, Марк укладывался на настил из сухих хвойных иголок. Напротив потрескивал маленький, чадящий костёр, над которым, не-то сушились, не-то коптились, носки и штаны Блэка. Замшелые булыжники отделяли гаснущие язык пламени от прелого и сырого ковра лесной постилки. Против пожара – мера не надёжная, но хоть какая-то.
Марк перевёл взгляд на бьющиеся язычки пламени. Они завораживали, танцевали, исчезали и воскресали, шипели и чадили дымом. Словом – играли. Играли со светом, с теплом и с воображением.
В своём мире Марк проснулся тяжело. Очень тяжело. Может оттого, что была суббота. Может оттого, что в квартире снова была холодрыга. А может оттого, что языки пламени так и манили заснуть снова и посмотреть на них.
Но поддаваться было нельзя. На день намечены большие планы. Нужно проехать две сотни километров. Нужно было явиться по одному адресу. Нужно было поговорить с одним человеком. Нужно.
Всю дорогу Марк терзался мыслью: « А правильно ли я запомнил адрес?». Он очень боялся, что напутал что-то по пробуждении. Но это было безосновательно. Всё то, что он забыл в том мире в виду алкогольного опьянения, то очень даже хорошо помнилось в этом. В том мире хорошо вспомнились сны из детства, обещания и ссоры, случившиеся во время шумных застольев. И сказки. В том затянувшемся сне сказки будто оживали.
От страшных переживаний не отвлекал ни вид заснеженных полей, ни голос Александра Васильева, что в составе группы «Сплин» растягивал на уникальный манер слово «зимовать».
Трасу от снега почистили хорошо – казалось, чёрный асфальт только заиндевел слегка. Но большую скорость Марк не смел выжимать из своего старенького Нисана – даже не смотря на то, что тот отличался высокой устойчивостью. Да и передний привод спасал от заноса.
Так называемый «Дёминский круг» он оставил за спиной в районе полудня. Ставрополь встретил его порывистым ветром и коркой льда на проезжей части. Снега вокруг не было, не считая белых пятен на крышах домов. Зато лёд встречался повсеместно. Льдом покрылись провода фонарных столбов. Льдом сковало припаркованные автомобили. Льдом покрылись пешеходные дорожки и проезжие части. Даже трава на газонах превратилась в зеленовато-бурый лёд.
Ветром срывало рекламные плакаты с билбордов. Пешеходы жались к стенам домов и оградам, не в силах устоять перед порывами. Пакеты кружили в воздухе, часами не касаясь земли.
От одной картины за ветровым окном Марку становилось холодно. В машине обогрев работал хорошо, и в пору было покрыться потом. Но подсознание напрочь игнорировало рецепторы на коже, больше доверяя глазам.
Автомобильная пробка растянулась на всю улицу Доваторцев. Даже для того, чтобы свернуть н объездную, пришлось простоять полчаса. А ехать предстояло аж на другой конец города.
Простояв ещё в нескольких пробках, Марк выехал-таки на проспект Кулакова, и по прямой направился к заветной цели.
Найти девятый дом на улице Васильева было не так-то просто. С одной стороны улицы располагается городской парк, по которому проходит знаменитая «Тропа здоровья». С другой – безликие панельные высотки, номера которых хаотично разбросаны. Да что номера, там трудно разобраться к какой улице какой дом относится. Вот идёшь ты по улице Васильева, смотришь на облысевший лиственный лес по правую руку, а по левую у тебя девятиэтажная – типичная «Брежневка». Подходишь к её углу и ищешь номер: в ужасе узнаёшь, что номер её 24 и относится она к проспекту Кулакова. А пройдёшь чуть дальше, и увидишь, что улица перетекла в переулок Шеболдаева. И не дай тебе Бог проскочить мимо домов – выйдешь на улицу Васякина, и, невнимательно прочитав название, пройдешь три километра в противоположную сторону.
Но Марку повезло, он не проскочил между домами, а потому сумел вовремя развернуться.
Девятый дом оказался одноподъездной свечкой, славящейся длинными коридорами и неблагополучными соседями – их аромат, это первое, что почуял Марк в подъезде. Запах перегара, плесени и жареной картошки начинался у стеллажей почтовых ящиков, и тянулся, должно быть, аж до девятого этажа. Но так высоко Марку подниматься было не нужно. На распутье он верно подметил распределение номеров квартир и направился по длинному коридору. Седьмая квартира оказалась в самом его конце, в тупике.
Марк почувствовал, как вспотели ладони. Сердце гулко заухало, кровь прилила к коленям. Жуткий, сверхъестественный страх накатил на сознание, часто прокручивающее подготовленную ложь.
Звонок, по всей видимости, не работал – нажатие на него не произвело никакого эффекта. Тогда Марк решил постучать – твердо, но редко, дабы не напугать хозяев.
– Кто там? – раздался басистый, но всё же женский голос за
