Отдел дознания - Роман Феликсович Путилов
Встряхнув Наглого еще раз, я толкнул парня на диван, забрал из «мусорки» смятый рапорт, сумки с инструментом и покинул помещение, оставив наглого щупать покрасневшую шеи и что-то злобно шипеть в мой адрес.
Утром я приехал в РОВД рано, около шести часов утра. Дверь моего кабинета была приоткрыта, блестящий язычок замка торчал наружу, а принимающая накладка висела на одном шурупе, второй, изогнутый буквой «Г», валялся на полу. В кабинете, на первый взгляд, был порядок, но на второй – я заметил, что вещи и документы переставляли и сдвигали, а дверца железного шкафа, притворяющегося сейфом, имела свежие царапины – кто-то пытался отогнуть полотно металлической двери. На лестнице послышался стук торопливых шагов и в подвал сбежал запыхавшийся Наглый, сжимая в руке отвертку, молоток и пару гвоздей.
- Наглый, ты что, дурак? – я отступил от придурка с молотком, положив руку на рукоять пистолета в поясной «оперативке» - отбросить клапан и снять с предохранителя я успеваю за мгновение, двумя короткими движениями большого пальца.
- Паша, прости, я сейчас все сделаю! – Наглый уже не был Наглым, превратившись в милого котика из, еще не созданного, «Шрека»: - Я ночью психанул, в потом… Я сто тысяч принес.
- И ты думаешь, что я это скушаю? – я махнул рукой на изуродованный замок, одновременно, чутко отслеживая положения тела собеседника – я парню не верил ни на грош.
- Ну что мне сделать, чтобы замять? – мой собеседник нервно дернул коленом: - Я должен буду…
- Деньги где?
- Вот. – Наглый неловко перехватил молоток, уронил отвертку на ногу, но даже не поморщился, достал из кармана и протянул мне пакет с купюрами.
- Разверни и на стол положи.
Я пропустил коллегу в свой кабинет, сам встал на выходе, прислушиваясь, не крадется ли по лестнице группа захвата.
Денег вроде было не мало, может быть и сто тысяч.
- Бери ручку и бумагу, пиши две расписки, по сто тысяч каждая, только даты разные поставь. Одну месяц назад, вторую дару месяцев…
- Зачем расписки, я же деньги принес?
- Одну напишешь и порвешь, обрывки кинешь в корзину для мусора, чтобы ты меня своими деньгами не подставил, а по второй деньги через месяц отдашь…
- За что еще сто тысяч? – возмутился опер.
- Проценты набежали – ты нас сколько со Снегирем «матросил»? За дверь, за то, что ты меня Рыбкиной сдал, еще продолжать?
- Я же дверь сейчас сделаю…
- Не, поздно, она товарный вид потеряла. Короче – не хочешь, не надо, забирай свои деньги и вали отсюда, а я пойду к Доронину.
- Ладно, ладно, я все понял… - Наглый достал из пачки бумаги пару листов, расписал ручку из стакана, в котором половина требовала новый стержень и начал, под мою диктовку, оформлять расписки на, якобы взятые у меня в долг, деньги.
И инструмент верни, куда ты его спрятал. Я мужикам обещал к восьми часам утра решить вопрос. – Наглый, замер на пороге, потом кивнул и быстрым шагом побежал на верх.
Этот же день, вечер. Локация – Автовокзал Города.
Весь день я потратил на звонки по спискам клиентов салонов и клиник по коррекции зрения. Я представлялся сотрудником медицинского учреждения, спрашивал клиента, задавал вопрос, нет ли проблем с приобретенными у на контактными линзами и не желает ли уважаемый пациент посетить в ближайшее время посетить нашего врача –окулиста и проверить зрение.
С учетом того, что обзванивал телефонные номера я уже во второй раз, список был почти полностью «закрыт», мне не ответили только три абонента. У двоих в ответ шли длинные, заунывные гудки, а третий ответил механическим голосом, что данный номер не обслуживается. Проверив адреса телефонных номеров по нелегальной базе городской телефонной станции, купленной на воскресной книжной ярмарке, я поехал по адресам, желая закрыть эту часть работы и думать о других способах установить личность мертвой женщины из погреба. Два адреса, где на прозвон не брали трубку, оказались пустышкой – тщательный опрос соседей показал, что в квартирах жили пожилые пары, каждый год, до самых холодов, жившие на своих дачных участках. Третья же квартира подарила мне сдержанный оптимизм – со слов соседей, в квартире жила одинокая женщина, кажется, постоянно носившая очки, и, вероятно, работавшая в школе. Когда жиличку видели последний раз, соседи ответить затруднились, сославшись на то, что дама жила в квартире недавно, третий год, общение с местными пенсионерками сводилось к вежливым «Добрый день» или «Добрый вечер». Почтовый ящик был забит газетами, в основном, бесплатной рекламой, но среди этой макулатуры я нашел и взял с собой два письма в почтовых конвертах.
В ЖЭУ мне сообщили, что в квартире женщина была прописана одна, вселилась в квартиру в девяностом году, путем обмена, и долг за жилую площадь копится с января текущего
