След менестреля - Андрей Астахов
- Я понял, в чем была моя ошибка, - простодушно сказал де Клерк. – Я пел о том, чего никогда не испытывал сам. Пел о воинских подвигах, не будучи воином. Пел о Господних чудесах, не узрев их. Пел о любви, не испытав ее. Принимал за любовь страсть и привязанность. И только с леди Вероникой я понял, что такое настоящая, истинная любовь, дарованная нам свыше. И я использую остаток моих дней, чтобы прославить любовь в своих песнях.
- Замечательная мысль, Вильям. Прощайте.
- Да хранит вас Господь, Ллэйрдганатх, - тут де Клерк как-то странно улыбнулся и опустил глаза. – Вы спасли мне жизнь там, в Волчьем Логове. Я ваш вечный должник, мой друг. Больно прощаться с вами. Будто с братом или с сыном прощаешься.
- Да, и мне кажется, что я прощаюсь с… братом, - я не смог заставить себя сказать «с отцом». - Берегите Веронику.
- Конечно. – Де Клерк раскрыл объятия. - Обнимите меня, друг мой.
Мое сердце екнуло. Я сжал де Клерка в объятиях, но тут бард закашлялся, и я выпустил его. Он коснулся пальцами моего плеча и направился к алтарю, где ждали Сестры. Мы с Вероникой остались наедине.
- Вот и все, Кирилл Сергеевич? – спросила Вероника. Она улыбалась, но в глазах ее стояли слезы. – Все кончилось, да?
- Еще не поздно передумать, Ничка. Сестры отправят тебя обратно в Н-ск и…
- Нет, не отправят. Я все решила.
- Ой, девонька, что же ты творишь-то…. Даже не знаю, что сказать тебе на прощание.
- Скажите, что любите меня. И что счастья желаете.
- Люблю, солнышко. И буду всегда любить. – Мне очень хотелось поцеловать Веронику по-настоящему, как должно целовать бесконечно дорогую тебе женщину, но де Клерк смотрел на нас, и я позволил себе лишь взять ручку моей милой помощницы и прижался к ней губами. – И желаю тебе счастья. С Вильямом. Ты красавица, умница и ты нигде не пропадешь, я знаю.
- Спасибо, Кирилл Сергеевич. Мы ведь больше никогда не увидимся, да?
- Никогда.
- Тогда я скажу…Знаете… знаешь, а я была в тебя влюблена. Мечтала окрутить. И боялась тебя. Мне все казалось, что ты такой умный, зачем тебе такая, как я. Да и ты был какой-то деревянный. Не ухаживал за мной, не приглашал никуда после работы, только пообедать иногда. Холодный ты был, Кирилл Сергеевич. – Она всхлипнула. – Но рано или поздно я бы тебя все равно окрутила. Веришь?
- Конечно.
- Я тебе сделала больно?
- Немного.
- Просто я тебя по-прежнему люблю, Кирилл Сергеевич. Не так, как Уильяма, но люблю. Ты для меня всегда останешься образцом мужчины. Идеалом. И я найду способ передать тебе весточку. Магов, колдунов найду и…
- Ничка, Вероникушка ты моя… - вздохнул я. – Какая же ты… Может, тогда останешься со мной?
- У тебя ведь есть Уитанни. – Она нервно хихикнула. - Многоженцем хочешь стать?
- Сейчас мне показалось, что я готов отказаться от нее ради тебя. Чтобы мы вместе вернулись обратно в Н-ск.
- Это не ты сейчас говоришь, Кирилл. Ты не такой. Помнишь, как у Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили?» Ты не можешь так поступить с Уитанни. А я не брошу Вильяма. Нельзя так.
- Как же ты меня хорошо изучила за это время, Ничка!
- Прощай, Кирилл. – Вероника поднялась на цыпочках и поцеловала меня в губы. Быстро, но жарко. – Не забывай меня. Не забудешь?
- Никогда.
- И я не забуду, - Она улыбнулась мне светло и печально и направилась к де Клерку, который смотрел на нас растерянными глазами. Взяла его под руку, и они вместе зашагали к алтарю. Глядя на них, я вдруг ощутил, что сердце мое вот-вот разорвется от боли и горя. Я будто хоронил их заживо.
- Оста…, - крикнул я, но мой крик потонул в оглушительном треске вспышки, полыхнувшей в самом центре круга. Вспышка испугала меня, оглушила и ослепила, а когда ко мне вернулось чувство реальности, я увидел, что де Клерка и Вероники в круге больше нет. Переход состоялся.
- …новитесь, - договорил я машинально, сжал кулаки и почувствовал, что вот-вот заплачу. Мне было жалко всех – Веронику, де Клерка, себя. А больше всего я жалел о том, что так и не сказал Уильяму правды, кто я такой. Я бы испугал его такими словами. Он бы мне не поверил, конечно же. Никогда бы не поверил, ни за что.
Но сейчас я говорю за де Клерка. А сам-то я не сделал того, что должен был сделать. И мне теперь с этим жить.
- Кириэль, тебе плохо? – Золотистые глаза Уитанни с болью и нежностью заглянули мне в сердце. – Ты страдаешь?
- Слава Богу, что у меня есть ты, - ответил я, помолчав. – Без тебя вообще каюк бы был.
- Тогда пойдем в Башню, - предложила Уитанни. – Я совсем замерзла.
***
Сестры вошли в комнату неслышно, как привидения. И первой со мной заговорила Черная Ши.
- С тобой все хорошо, Ллэйрдганатх? – спросила она.
- Да, - я потер ладонью лоб, откинулся на спинку стула. – И, пожалуйста, не называйте меня больше Ллэйрдганатхом.
- Для нас ты навсегда им останешься, - ответила Сестра-День. – Первым и последним Повелителем кошек в истории Элодриана.
- А где Уитанни? – спросила Черная Ши.
- Я попросил ее дать мне побыть одному, - сказал я. – Наверное, она в саду. Или на верхней площадке.
- Врата Омайн-Голлатар разрушены, - жестким тоном сказала Сестра-Ночь. – Ты упустил свой шанс вернуться.
- Полагаю, более приятных новостей для меня нет?
- Ошибаешься, - Черная Ши села напротив меня, и вторая волшебница последовала ее примеру. - Мы понимаем, что ты чувствовал,
