Никогда не было, но вот опять. Попал 4 - Константин Богачёв
Ох не прост наш куратор. Если в Департаменте полиции служат такие молодцы, то, как они допустили или правильнее сказать, как допустят такого разгула терроризма в империи? А впрочем, это не моё дело! Но про пулемёт Ивану Николаевичу рассказать придётся.
Я полез в карман и достал несколько фотографий нашего первого самолёта.
— Вот, взгляните, Иван Николаевич! — подал фотокарточки куратору. — Этот агрегат называется самолёт и он, знаете, уже летает. Несмотря на некоторую неказистость и хлипкость аппарата — это боевая машина и она должна быть вооружена. Вот на неё я и хочу приспособить пулемёт.
Тот внимательно рассмотрел фотографии, особенно пристально изучил ту, на которой запечатлена была наша пилотесса без шлема и очков. Отдав мне фотографии, спросил:
— С кем же вы собрались воевать на этом вашем «самолёте»⁈
— В будущем, с такими же самолётами противника, а сейчас с дирижаблями и воздушными шарами, — и пояснил свою мысль. — Нечего им с высоты за нашими войсками наблюдать.
— С дирижаблями? — удивлённо произнёс Прудников.
— С дирижаблями! — подтвердил я, подумал и добавил. — Дирижабль — это огромный сигарообразный аппарат, наполненный водородом и предназначенный для перевоза людей в мирное время или бомбардировки городов во время войны. Как вы думаете, если эту громадную колбасу наполненную водородом обстрелять зажигательными пулями, что произойдёт?
— И что же произойдет? — поинтересовался Прудников.
— А произойдёт большой «бабах», поскольку водород это очень горючий газ.
— Вот даже как? — вдруг нахмурился Иван Николаевич. — Расскажите мне вечерком подробней про эти дирижабли и зажигательные пули, а то я совсем не слышал про эти технические новинки. И дайте-ка одну фотографию вашего самолёта. К отчёту приложу.
Я снова подал ему все фотографии. Он снова внимательно пересмотрел все, задержавшись на фото с Катькой, но выбрал тот снимок, где наш самолёт был запечатлён сбоку и без нас.
— И куда же здесь вы хотите приспособить пулемёт? — спросил он, показав мне выбранную фотокарточку.
— Пока не знаю! — честно ответил я. — Но поставим обязательно, если не на этот, то на следующий уже более надёжный образец.
Прудников кивнул и положил фотокарточку в карман. Ну что же будем надеяться, что и Департамент полиции не подкачает и доведёт до первого лица в государстве, что самолётостроение это очень важно.
А между тем время шло, и мне была непонятна эта медлительность нашей государственной машины. Если мои предсказания некоторых событий, касающихся членов августейшей фамилии и наши технические новинки царя не заинтересовали, то нафига, спрашивается, меня из Барнаула дёрнули? Ладно, одного меня, так ещё целый «цыганский табор» пришлось в столицу везти.
А впрочем, какая-то польза есть. Вон, вполне здоровый Георгий Александрович успешно осваивает наш летательный аппарат и, похоже, вовсю пытается охмурить свою инструкторшу. А та вполне благожелательно относится к этим попыткам. Я попытался поговорить с самой Катюхой, но получил резкий и неожиданный отпор. Мне очень ядовито посоветовали не лезть не в своё дело и разбираться со своей старухой. Это она имела ввиду Сару-Серафиму.
Пришлось разговаривать с Феодорой Савватеевной. Но и здесь я получил от ворот поворот.
— А что ты хотел? — сухо сказала ведунья. — Ведь ты же сам её на этот путь направил. Девка силу свою почувствовала, вот и играет.
— Ага, играет! Того и гляди доиграется! — пробурчал я, осознавая, что в словах ведуньи есть изрядная доля истины.
— А вот этого не бойся. Ничего страшного с ней не произойдёт, даже если не устоит перед царевичем. Может быть, это будет и к лучшему. Или ты имеешь на примете для сельской девушки кандидатуру лучше, чем молодой и симпатичный Великий Князь? — последние два слова она выделила очень мощной интонацией, напомнив, что живём мы в сословном обществе. — Боюсь, что замуж ей выходить-то не за кого.
— Это почему же? — попытался оспорить я это странное заявление.
— А ты сам подумай!
А ведь Савватеевна пожалуй права. Даже если и кто найдётся, то вряд ли Катюха будет долго терпеть ограничения, которые накладывает замужество. По крайней мере, я никак не могу представить нашу «валькирию» замужней дамой обремененной детьми. Решив, что в данном случае от меня ничего не зависит, сказал:
— Ну если так, то вы тогда хотя бы подлечите Его Высочество, а то у него с лёгкими что — то.
— Уже! — усмехнулась ведунья.
— Что уже? — затупил я.
— Уже подлечили. Екатерина ему диагноз поставила и ко мне привела. Я ему, как ты выражаешься, ауру подправила. Теперь понаблюдаем, если надо будет то «ларец» к нему применим.
— Вы такие умнички! — восхитился я. — Вот бы ещё папашу его подлечить!
— Пока не приглашали. Если пригласят, то и его полечим, — заверила ведунья.
Ну что же…! Даже если у меня ничего не выгорит с госзаказом на производство моторов и радиотелеграфа, то одно то, что Георгий Александрович туберкулёзом не заболеет и не умрёт в двадцать восемь лет, уже результат. На мой взгляд, он гораздо лучше подходит на роль императора всероссийского, чем охотник на кошек и ворон цесаревич Николай. Если их папашу подлечить не удастся, то придётся подумать, как Георгия на престол посадить. Ладно, это пока не горит.
Где-то через неделю после встречи с Хруновым в магазине герра Шуля, Прудников сообщил мне, что тот ищет со мной встречи. Вторая волна моей славы изобретателя радиотелеграфа в газетах подействовала? Похоже, созрел хлопец. Встречу я назначил в одном из ресторанов, куда пришёл заранее вместе с Архипкой и Петькой Кожиным, которые расположились за соседним столиком. Фрол Никитич появился в оговоренное время и тоже не один. К немалому моему удивлению, его сопровождал Прохор Шаркунов с тремя быками. Хрунов подсел ко мне, а Щелкан с командой приземлились неподалёку.
— Вы сегодня охраной, господин Хрунов! — после необходимых приветствий констатировал я увиденное.
Хрунов досадливо глянул в сторону Щелкана и вяло махнул рукой, давая понять сугубую незначительность данного факта. Расспрашивать его я не счёл нужным, и подозвав официанта, спросил у Хрунова:
— Что будете пить господин Хрунов. Коньяк или водку, а может вина заказать? Говорят тут есть хорошее грузинское вино.
— Грузинское? — удивился золотопромышленник. — Нет, вина
