Жека (СИ) - Arladaar
— Ну... Ладно. Убазарил, — согласился Жека. — А чё нельзя мотнуться как студенту- врачу?
— Да они знают там всех своих врачей как пять пальцев. Запалишься и всё. Тем более студент — не врач. Его тоже спросить могут, куда он чапает в поздний час по реанимации.
— И чё делать? Может, плюнуть на него — пусть живёт? Может, он и в сознание - то не придет, и кирдыкнется завтра же, а мы тут базарим попусту.
— Придёт - не придет, мы не знаем. Может и не прийти. А может, уже через неделю будет сестричек там за жопу мацать, и сдаст мусорам всё, что видел. Нет, брат... В таких делах на авось нет надежды. Выжил — надо мочить.
— И как? Колись, чё у тебя.
— А у меня всё просто. Я уже придумал на ходу. Оденешь спецуру, фофан рабочий. Возьмёшь газовый ключ, и пойдешь, типа сантехник. Всем насрать будет. А спросят — скажешь, что батареи там холодные. А они стопудово, все там холодные. И делай чё хочешь. Короче, завтра я смотыляюсь туда с Кротом, и посмотрю, где там чё. Если его с пулевыми привезли, значит в хирургическом лежит в реанимации. Приедешь завтра с технаря, и в кооператив. Всё нужное уже ждать будет. Так дела делают!
— Ну так-то вроде идея здравая. Где только спецуру рабочую раздобыть?
— Братан! У меня этих спецур навалом! Батя всё на дачу просил. И ключ есть. Только если мочить, то не ключём, или финкарем. Подушку на рожу и всё. Чтоб подозрений не было, что мочканули. А так типа сам помер. Плохой был, чё... Здоровье не выдержало
— Ладно... Убазарил ты меня, — признался Жека. — Давай по-твоему сделаем.
— Кто что сделает? — прервала беседу Пуща, сев Славяну на колени, и обняв за шею. — Славааа! Ну когда пойдеееем? Я на ёлку хочу!
— Да пошли, пошли! — засмеялся Славян, слегка потеребив подружку за щёчку. — Сейчас я такси вызову!
— Но нас же шееестеееро! Мы там не поместимся!
— Значит, вызову скорую! — парировал Славян.
— И как мы поедем на скорой?
— А вот увидишь.
Скорая вместо такси? Возможно ли это?
Глава 39. Скорая, ёлка, и городская больница
Жека знал конечно, куда хотел звонить Славян. У металлургического комбината была своя медсанчасть. И в ней всегда дежурили две машины для оказания экстренной помощи пострадавшим на производстве. Естественно, травмы происходили не каждый день, и два УАЗика постоянно стояли у медсанчасти, перед проходной комбината. Водителям с врачами делать было нефиг, и за определенную мзду они барыжили извозом по вечерам и ночам, когда начальство спит. Надо только телефон скорой медсанчасти знать. А Славян его знал. Это первое, чему работяги учили на комбинате. И что за червонец водила в любую дыру приедет.
— Всё! Выходим! Через 10 минут будут! Собирайте бухло и хафчик в пакет! — скомандовал Славян.
Однако, тёплая компания, разгулявшись, уже совсем не хотела выходить на мороз, и встретила требование громким свистом, визгом, и улюлюканьем. Потом всё равно понемногу стали собираться.
Когда вышли на улицу, у кооператива уже стояла скорая помощь. Восторженная толпа завалила туда, и расположилась на скамейке вдоль бортов.
— Ахаха! — засмеялась Сахариха, держась за Жекину руку, стараясь не свалиться со скользкой дермантиновой обивки скамейки, но всё-таки не удержалась, свалилась на пол при очень крутом повороте, однако это вызвало у неё лишь очередной приступ смеха. Да и остальные не уступали. Ржали от души. А чего ещё делать-то перед Новым годом, когда ощущение праздника заполняет с головы до ног?
Доехали быстро. У городской ёлки толпы людей. Много с детьми, с санками. Дежурит милиция, но народ всё равно кучкуется на скамейках, попивает крепенькое из горла. За углом громадной сталинки с горящей на крыше надписью «Слава КПСС!», так целая компания бухает в открытую. Водитель скорой затормозил на стоянке у памятника Ленину с поднятой рукой, высадил весёлых пассажиров. Славян сунул ему чирик, как договаривались, и машина уехала. А банда пошла на горку.
Расположились сначала ней горкой, чтоб мусора не видели. Выпили, закусили, пританцовывая. Из рупоров над площадью играли старые советские новогодние песни из теле- и кинофильмов, так и побуждая пуститься в пляс.
— Ну чё, кататься-то пойдём? — наехала Пуща. — Вы чё, бухать сюда пришли?
— Даааа! — дружно забухтели пацаны. — Давайте ещё по одной.
Закинули ещё по немного, и уже собрались идти, когда сзади Жеку кто-то толкнул в спину.
— Привет, братан!
Обернулся, а там... Серый! И не один, а с Мариной! Это что ли его девушка? Как они стыканулись-то? Сказать, что Жека был удивлён — это ничего считай что не сказать. Да и Марина сильно удивилась, а потом расхохоталась.
— Вот так да! Евгений! Так это ты тот самый крутой богатый брат, о котором Серёжка всё замолкнуть не может!
— Жека... — неловко сказал Серёга, тоже ничего не понимая. — Ты что, знаешь Маринку?
— Конечно знаю! Это же Марина! Отличница из нашего технаря, комсомолка, спортсменка, и хорошая работница. Мы с комсомольской дружиной ездили порядок на лыжной базе в Еловке наводить. А вы чё где стыканулись?
— А мы с Серёжей на танцы ходим в ДК Металлургов. Вот, — слегка жеманно сказала Марина, переводя взгляд с Серёги на Жеку и обратно. Выбирает, что-ли? А ведь они и на самом деле чуть разные. Серёга больше в отца, черноволосый, и с чуть более крупным носом, а Жека больше в мать, светловолосый и светлоглазый. Правда, безжалостная природа дала большие уши отца Жеке, а маленькие материнские — Серёге. А так-то да, сходство было.
Самое поразительное, что Жека первый раз слышал, что Серёга ходит на какие-то танцы. Отделился Жека от братана, от всей семьи, ох отделился... Откупился деньгами, вот все и отвяли. Где он, что он — пофиг.
Марина в дублёночке и шерстяных гетрах, в том же вишнёвом капоре. Стоит, такая очаровашка, улыбается, глядя на датую компашку.
— Ну, за знакомство! — предложил Жека, и Марина согласилась. Пригубила немножко коньяка, а потом и Серёга следом. Если бы девушка не стала пить, то и Серёга бы, наверное, не стал.
— Ну Жеееняяяя! — Сахариха схватила Жеку за рукав и стала дёргать, призывая идти кататься. — О! У Серёги девушка. Как звать? Меня Света.
— Марина, — очаровательно улыбнулась Маринка. — А ты Женина девушка, да?
— Нет! Я сама по себе! — нахально заявила Сахариха. — Вот ещё! Я ничья!
— Всё! Сейчас я тебя! — Жека заржал и побежал за ней, но она ловко забежала на горку, подождала его среди толпы, а потом обхватила руками за талию, прижалась, подняла розовощёкую мордашку и спросила, как будто о чём-то догадываясь:
— А я же лучше её, да Женька?
— Да! Ты самая лучшая!
Потом катались уже все, кому не лень. И всей толпой, взявшись друг за друга, и поодиночке. Накатались до того, что несмотря на мороз, пот лился градом со всех. Потом решили ещё раз вдарить, подошли к пакету, а его там уже нет. Свинтил кто-то! Правда, и оставалось-то только кропаль. Рассмеялись, и пошли по домам. Вечер удался.
Утром в технарь. Начались зачёты. Сегодня и завтра. Завтра последний день, и вечером дискотека в актовом зале, вроде новогоднего бала. Занятия уже так, на отвяжись. Все оценки получены, всё ясно, кто на что научился. Зачёты чисто для проформы. Жека отстрелялся быстро, сходил на обед, и собрался уже ехать домой, как опять выцепил его комсорг.
— Соловьев! Как хорошо, что ты всегда во время попадаешься!
— Чё опять? — недовольно спросил Жека.
— Не чё, а есть русское слово «што». Ты же в курсе, что завтра новогодний вечер, и дискотека?
— Ну в курсе, и чё?
— А то, что необходимо зал украсить к празднику. Так понятно? Развесить мишуру, гирлянды, плакаты, которые девочки в общежитии сделали. Праздник к нам приходит, Соловьев! А ты опять с кислой физиономией!
— Чё, щас прямо идти?
— Да. Быстрей начнем, быстрей закончим.
Жека недовольно поперся в актовый зал. Его уже поди ждали в кооперативе — надо ехать в горбольницу мочить выжившего бандита, а тут эти черти со своей дискотекой...
