Повелитель Теней. Том 2 - Илья Сергеевич Модус
Лаурель выслали вперед в качестве дозора, и ее темно-зеленый костюм легко можно было заметить между голыми стволами почерневших деревьев.
Слуга и Фратер замыкали наше построение, готовые, в случае необходимости прикрыть наш тыл.
Как я понял, Паладин передал свой боевой топор Слуге, поскольку его аналогичное оружие уже пришло в негодность.
Было бы проще отдать его Фратеру, как и было обещано, но делать это я не спешил.
Весило оружие не то, чтобы много, и притороченное к вещмешку за моей спиной вместе с парными клинками эльфов-магов, не мешало движению.
А вот отдавать гномий артефакт раньше времени — раньше того, как мы доберемся до Гиблых Земель — я считал неразумным.
Есть условия, и надо бы их соблюдать.
— Скажи мне, подруга, — негромко обратился я к Ликардии, вышагивающей своими длинными ножками рядом со мной, и с детской непосредственностью оглядывающейся по сторонам, — а внешность, которую мы все имеем удовольствие лицезреть — твоя, или принадлежит этому телу?
— Насколько помню — моя, — охотно ответила Вестница Смерти. — А что, уже запал, мальчик?
Подколку я проигнорировал.
— От той, кого я убил, хоть что-то осталось? Может быть ценные воспоминания о том, что же такого она охраняла?
— Звучит как отчаянная надежда, — усмехнулась Ликардия. — Нет, Практик, ты сжег ей мозги, вскипятив все серое вещество, включая костный мозг. От нее ничего не осталось. Ни воспоминаний, ни сущности. Я лишь использовала ее биоматериал, чтобы создать собственное тело. Так что, если думал обзавестись Вестницей Смерти помоложе чем та, что была создана Первой и получить от нее хоть какую-то ценную информацию, то надо было прикончить ее не столь ультимативным образом.
Провокационное поведение бездушной — это часть ее тактики сражения с противником.
Вывести из себя, обескуражить, удивить — и растерзать.
И почему-то она не считает себя обязанной придерживаться элементарных правил поведения в обществе, всячески указывая на свою привлекательность, подчеркивая ее прямолинейностью общения.
Объясняла она это тем, что вновь привыкает к жизни заново.
И пусть она не только биологическое существо, но и магическое, получающее подпитку из того же Источника, что и я — из «Пожирателя Душ» — к активной магии она не способна.
Вся магия, какой она располагает — это те изменения, которые были произведены с ее телом в прошлом.
Этого, по факту, не мало.
Она быстра, сильна, и в силу отсутствия души — значительная часть чар, нацеленных именно на духовную составляющую, на нее просто не действует.
Так же она прекрасно владеет парными клинками — и это вызывает некоторый нервный тик у Паладина, который свято уверен в том, что эффективное фехтование двумя одинаковыми клинками является ни чем иным, как происками магии.
Лаурель с ним в этом вопросе солидарна, говоря о том, что рейнджеры не просто так носят с собой три клинка разной длины — под бой на коротких дистанциях и в качестве последнего средства в рукопашной.
Странновато, конечно, у эльфов воинское дело обстоит, но со своими умозаключениями соваться не буду.
Сам не особо много понимаю в этом вопросе.
Ликардия с милой улыбкой предложила обоим сразиться с ней, но дураков выходить против этой бездушной машины смерти не нашлось.
— Я когда-то слышал, что подобного рода «юмор» и демонстрационное вызывающее поведение являются «звоночком» к тому, что в голове у человека непорядок.
— А тот, кто это изрекал, проводил время с выбравшимся из двухтысячелетнего заточения профессиональным убийцей с аристократическими корнями? — улыбнулась мне Ликардия.
— Сомневаюсь, — признался я.
— В таком случае, не вижу причин доверять этому суждению в моем контексте, — хмыкнула бездушная.
Подумав, она добавила.
— Может быть в твоем мире, Практик, вежливость и спокойствие являются атрибутами сильного, но в нашем лишь богатство, земли, титулы и знатность являются авторитетами. На своем уровне, конечно же. А я, как помнишь, графиня, и нам, аристократам, подобное позволено при разговоре с простой чернью. Это наше право, как и многое другое. Право по праву рождения — смотреть на остальных свысока и вести себя так, как тебе комфортно. Лишь тот, кто силен — по-настоящему свободен. В делах, словах, в том, какой путь выберет. И слабый должен это распознать и предугадать последствия того, что с ним будет, если он прогневит более сильного и знатного.
— Сомневаюсь, что ты до сих пор являешься аристократкой, — предположил я. — Многовато времени прошло. Возможно, что твоего рода уже нет, а земли давненько завоеваны. Я вот, например, даже не слышал, чтобы кто-то упоминал твое графство. Или вообще графский титул. Все больше мэрры, лэрры, тэрры…
— Это обозначение эльфийской знати в древности, — скривилась Ликардия. — Очевидно люди позаимствовали себе эти названия. Впрочем, мне плевать. Две тысячи лет назад мое графство было завоевано Темной Армией. Графиней я оставалась формально, да и маленький клочок своих земель имела, так что… Впрочем, это уже не важно. Многое изменилось, да… А с другой стороны, я и Вестницей Смерти согласилась стать, чтобы вернуть себе родные земли. Принадлежат они кому-то из людей или же включены в состав Гибельных Земель и стали пустошью по итогам Последней Войны, я не знаю. Но, — она с хитринкой посмотрела на меня, — думаю большой и мужественный Практик, завоевав Гибельные Земли и всю Северную Провинцию, не откажется помочь своей верной спутнице вернуть ей титул и земли, дабы отблагодарить ее за все, что она сделает для него в ходе их длительного путешествия?
У меня аж в горле запершило.
— Не собираюсь я ничего завоевывать, — надо бы сразу расставить приоритеты. — Меня местная политика не интересует.
— Все так говорят, — негромко рассмеялась Ликардия. — Каждый Практик, присягая на верность демонам, заявлял, что он делает это лишь для спасения своего народа, для защиты земель и так далее. И знаешь что?
— Даже если скажу, что не хочу этого знать, ты же не замолчишь? — получив в ответ утвердительный кивок от Ликардии, я лишь обреченно развел руками. — Вещай, чего уж тут. Дорога у нас неблизкая, так хоть чего нового, глядишь узнаю.
— Когда демоны и Практики перемололи армии людей и эльфов на севере, когда двинулись на юг, никто из них не встал и не сказал: «Нет, я стал сильнейшим из людей для того, чтобы защищаться, а не нападать!». Все как один голодной стаей бросились в походы.
— Хочешь сказать, что они лжецы, и я такой же?
— Причем здесь ложь, Практик? — удивилась Ликардия. — Жажда власти и возможность реализовать свои самые потаенные желания — вот, что
