Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2
– Всё может быть, всё может статься, – задумчиво произнёс Дормидорф и невесело добавил: – Ну, теперь нас точно загонят туда, куда макар телят не гонял! Вот вам и интересное задание. Ладно, мы отправляемся в селение, а ты, Коршан, бери сокола, и летите к Агресу, пусть собирает свою верную флотилию. Или лучше ты останься с нами, а за Агресом полетит сокол. Через два дня ждём его с птеродактилями около гостевого домика, возле которого он нас сегодня высадил. Ты-то хотя бы с нами или да? – обращался уже ко мне Дормидорф, сразу как-то повеселевший и оживившийся.
– Конечно с вами, куда я денусь, раз такие дела начинаются! – ответил я.
Дормидорф снова, как настоящий воевода, принялся раздавать указания направо и налево:
– Коршан, найди нам ещё одного лося или оленя, а лучше двух.
Благодаря его чёткому и чуткому руководству через какие-нибудь десять минут всё было собрано, прилетел Коршан, сообщив, что лоси найдены, скачут сюда на всех парах и уже на подходе, он слышит даже стук копыт и треск ломаемых их рогами сучьев.
Меня же мучили тяжкие сомнения, я колебался и никак не мог решить, стоило ли мне ехать с ними прямо сейчас или лучше присоединиться чуть попозже, через два дня, например? А что? Зато успею запросто смотаться домой, повидать семью. Но я не знал, имело ли мне смысл обращаться за советом к Дормидорфу. Он сам, мельком взглянув на меня, заговорил, обращаясь уже непосредственно ко мне. Дормидорф говорил, словно строгий учитель, будучи, как всегда в своём репертуаре, это я по поводу подслушивания моих мыслей, что вошло у него, по-видимому, в привычку:
– Решай сам. Если надумаешь сначала домой, то через два дня на этом самом месте.
Он ткнул боевым посохом в мягкую лесную землю и закончил:
– На этом месте тебя будут ожидать лось и Коршан с новостями, конечно, если таковые будут. Решай быстрей, а то мы уже выступаем. Чуешь, земля трясётся?
Действительно, невдалеке отчётливо был слышан треск ломающихся сучьев и веток. Это сквозь чащу продирались вызванные Коршаном недостающие лоси. Под тяжестью их немаленьких тел, несущихся на приличной скорости, гудела и дрожала земля. А я тем временем всё обмозговал и окончательно решил.
Глава 16
Возвращение
Быстро пораскинув мозгами и прикинув в уме, что к чему, я подсчитал: один час ходу лесом до дачи родителей, где у меня была база отдыха, а заодно и перевалочный пункт, там же я всегда оставляю и свою машину. Оттуда приблизительно два часа езды до моего собственного дома, это уже с запасом. Накинем ещё часок на всякие непредвиденные обстоятельства: пробки на дорогах, прокол колеса или разбирательства с гаишниками. В сумме получается четыре часа. Столько же отпускается мне на обратную дорогу, выходит восемь часов пути чистого времени. Отнять восемь часов от двух суток, отпущенных мне, и остаётся сорок часов свободного времени, которое вполне можно будет провести с семьёй. Да, этого времени мне будет вполне достаточно для начала.
За время моего пребывания здесь я столько раз мечтал, особенно в самые трудные минуты, мечтал почти теми же словами, что поются в песне: «…я вернусь домой на закате дня, обниму жену, напою коня…». Только в моём случае, вместо «коня» нужно петь «верного пса»! Так что очень глупо было сейчас не воспользоваться оказией и не наведаться нежданно-негаданно домой. И я решил, что надо возвращаться, о чём и сообщил Дормидорфу, который и так всё прекрасно знал и без этих моих откровений. Надо сказать, что мудрый старче вполне одобрил моё волевое решение, особенно после того, как прослушал подробно все мои мысли по этому поводу. Он лишь наставительным тоном напомнил напоследок:
– Значится, как условились: через пару дней ожидаем тебя здесь, и не опаздывай, пожалуйста! Передавай привет красавице жене, здоровья ей, пусть не хворает.
Затем, устремив свой орлиный взор вперёд и повелительно махнув рукой, он молвил зычным голосом:
– Поехали! Трогай!
И караван из четырёх лосей почти одновременно тронулся в путь лёгкой рысцой, аж земля загудела. Через минуту я остался совершенно один. Грустно посмотрев им в след, я глубоко вздохнул и решительно полез в лаз, пробурчав самому себе под нос:
– «Трогай» ему, видите ли, космонавт нашёлся мне тут, ещё и «поехали». Поехали! Каждому своё. Влезший в дырку гарцевать не способен!
Это я перефразировал одну из любимых поговорок моего отца. Тем временем я упорно полз, усердно и терпеливо толкая перед собой видавший виды рюкзак и ведро с милыми сердцу и дорогими грибочками, помаленьку продвигаясь к маячившему впереди светлому пятну в мою неоднозначную жизнь.
Вот и старый знакомый выход. Как поёт Высоцкий: «…выхода нет, есть только вход, и то не тот…».
В этом мире опять шёл дождь. Даже природа здесь скорбит и плачет практически навзрыд. Хотя нет, не опять, а всё ещё плачет горючими слезами, ведь это был старый дождик! Никак не могу привыкнуть, что для меня время в этом мире останавливается на месте, пока я нахожусь в том мире.
Кстати, если мне не изменяет память, а она мне пока не изменяет, сейчас я вроде пребываю в заслуженном, как никогда, отпуске, из которого теперь можно было бы легко сделать одно вечное наслаждение! Как правильно сказал слон из анекдота, прислонив свой хобот к тому, что находится у него под хвостом, когда в него так опрометчиво залетел маленький, но очень пронырливый воробьишка. Он так и сказал: «вечное наслаждение!». Вот и я всегда мечтал провести свой отпуск как можно интересней, но никогда, к сожалению, не получалось. Вот теперь и получилось, куда уж интересней! Будет чего внучкам рассказать на старости лет или врачам из психушки, но лучше внучкам. Очень даже удобно: в моём мире уходишь в отпуск и отправляешься в тот самый – иной мир, откуда я только что успешно вылез, и дело в шляпе! Отдыхай, сколько влезет, и наслаждайся.
Подобным мыслям предавался я, торопясь по знакомому лесу к дачам, передвигаясь практически бегом, можно сказать, галопом по Европам. Вот вдалеке слышится визг пилы, подхваченный лесным эхом стук молотков, а ещё через некоторое время к нему присоединились дикие иностранные вопли радиоприёмников, сливающихся с лаем собак. Ей богу, лай собак гораздо приятней. Вот пошёл и разный мусор… Я имею в виду мусор не в помоечном радио-эфире и не из местного отделения, а тот мусор, который является неизбежным спутником нашенских полудиких поселений, хотя, впрочем, и весь остальной мусор такой же законный спутник, и не только диких, поселений. Причём зачастую так получается, что чем более богатые в материальном плане, натыренные люди там живут, тем более дикими кажутся эти поселения, особенно, если судить по поступкам, чаяниям и вреду, нанесённому нашей несчастной и многострадальной природе. Сначала мусор попадался довольно редко, но по мере приближения к дачам всё чаще и чаще. Лес кончился, мусор нет. Последний рывок, и я у знакомых ворот. Всё кажется маленьким и ненастоящим, и небо низкое, и деревья невысокие, и люди…
Завожу машину, а пока она прогревается, быстро укладываю вещи в багажник, переодеваюсь и буквально через десять минут выезжаю, успев даже наспех испить горячего зелёного чайку с жасмином.
Быстро еду по знакомой дороге. Этот путь я проделывал много раз и потому действую почти автоматически, а сам мысленно возвращаюсь к тем приключениям, которые произошли со мной и которые ещё, смею надеяться, далеко не закончились. В жизни появилось что-то необыкновенно интересное, в голове всё встало на свои места, воцарился порядок. Всё разложилось по полочкам в понимании смысла жизни, стало просто, как будто я обрёл уверенность, а всякие пустяки сделались настолько незначительными, что о них не думалось.
Но до чего всё-таки мерзкая вонь! Я это ещё в лесу заметил – воздух не такой, в нём сразу ощущались зловонные примеси, которые очень трудно было не замечать. Очень уж резкий контраст между той атмосферой и этой, и это обстоятельство не могло не раздражать. А когда я имел несчастье выехать на шоссейную дорогу, так вообще амбре – ещё хуже, чем духи моей бабушки. Ладно, думаю: «может, со временем привыкну?». Вспомнилась очень верная фраза: «что наша жизнь, не подохнешь – привыкнешь, не привыкнешь – подохнешь», или наоборот, но от перестановки слов суть не меняется.
Мне несказанно «повезло», сразу после Апрелевки я попал в многокилометровую пробку. В машине стало душно и жарко. Открыл окно, чтобы освежиться и сделать глоток чистого воздуха. Сделал! Смрад неимоверный! Наш мир смердит сногсшибательно и на редкость омерзительно, он вполне сравним с протухшей рыбой, источающей вонь в прямом и переносном смысле, но никто этого будто не замечает! А всё потому, что не хочет замечать. Если отождествлять этот смердящий мир с рыбой, которая, как известно, всегда гниёт с головы, и я вынужден вдыхать сейчас «ароматы» тела, что же творится тогда с головой? Тут же я чётко осознал, что уже скучаю по своим друзьям, по всем вместе и по каждому в отдельности, ведь они так прекрасно дополняют друг друга. В общем, я скучаю по тому самому – иному миру целиком и полностью. Подобных ностальгических приступов за короткое время моего пребывания здесь было огромное количество, особенно, когда в глаза бросались очевидные признаки страстной «любви» чиновников к людям, которых они считают «быдлом». Мне даже не хочется тратить время на описание и перечисление этих признаков, жаль только ни в чём не повинное народонаселение, страдающее по вине жалкой кучки… Вот именно, жалкой смердящей кучки, и этим всё сказано.
