Эксперимент с моделирующим компьютером - Юрий Егоров
Доктор добродушно засмеялся:
— Все, конечно, напряглись и осторожно спросили, что, мол, будем делать? «Что делать, что делать, — Романов хлопнул себя по бедрам. — А что мы можем уже сделать? Вышлем национального героя опять в другое измерение? Нет уж, увольте! Дайте его бабе наше гражданство, и пусть живет среди нас! А уж последствия — отслеживайте». Так вот все это и происходило, — главврач вновь теплым взглядом посмотрел на молодую женщину. — А что бабой обозвал, так опять же, не берите в голову. Здесь у нас самую хорошую и здоровую женщину любовно так называют — это очень хороший признак.
Она глубоко и задумчиво вздохнула:
— Так вот, значит, как решилась моя судьба? Высший руководитель взял под защиту, — в уголках ее чудесных глаз вновь навернулись капельки слез. Наступила пауза в разговоре и главный врач не решался вновь заговорить первым. — Что-то мы все обо мне, да обо мне, — начала она. — А о Ваших вопросах совсем забыли. Я в норме, прошу Вас, задавайте.
С минуту он молча внимательно вглядывался в нее, словно все еще не веря, будто эта хрупкая милая женщина явилась совсем из другой временной системы, еще совсем недавно совершенно недоступной для научного, да и вообще всякого понимания! И вот теперь она лежит в его отделении, разговаривает с ним, есть реальные факты многочисленных анализов, исследований, записей регистрирующих приборов. Факт ее реальности научно и совершенно определенно зарегистрирован. В это действительно трудно было поверить! Спросить ему хотелось о многом, пытливый ум уже готовил набор вопросов, но он начал с состояния ее души, чтобы поддержать в трудный для нее момент:
— Вчера и сегодня Вы уже вставали и ходили, можно сказать, «начали жить». Какое ощущение? Нет ли душевной дисгармонии или невротического конфликта? Скажите мне откровенно. Это важно для Вас.
Она понимающе кивнула:
— Я совершенно откровенна с Вами и абсолютно доверяю. На сегодня вполне определенно могу сказать, что осталась сама собой — никакого изменения в психике не произошло. Как уже сказала, есть некоторая боязнь будущего, неудачной попытки ассимилироваться здесь. Что касается пограничного состояния, то оно могло быть спровоцировано невозможностью вернуться в свой прошлый мир и необходимостью жить в этом — новом для меня мире. Но этого не произойдет, потому что я очень сильно полюбила Сережу, и мне уже все равно, в каком мире жить, лишь бы он был со мною рядом.
— Это замечательно, что именно так все обернулось, — после некоторой паузы резюмировал доктор. — Любовь к человеку — очень хорошая защита от невротических состояний. А насчет возможности вернуться обратно в свой мир, тут вы не совсем правы, Вы просто недооцениваете степень моральности нашего государства: если будет нужно, не посчитаемся ни с какими затратами, была бы необходимость...
— Ее-то как раз и нет, — глаза ее погрустнели. — В том мире я осталась совсем одна и, так получилось, попала в очень скверную ситуацию. Казалось, уже не выберусь! Но явился он — человек из вашего мира. Несколько раз он рисковал жизнью из-за меня... И вот я здесь, беседую с Вами в этой уютной палате великолепной клиники. Мне ничего больше в жизни не надо, только бы он не разлюбил меня и не бросил — этого я боюсь больше всего! Понимаете, как мне сейчас тяжело!? — она вновь заплакала.
— Нет, нет, — решительно успокоил ее доктор. — Опасения Ваши совершенно беспочвенны! Вы просто не знаете мужских принципов и нравственности наших отношений. Наш мир устроен по-другому, здесь данное слово и взаимная преданность ценятся выше всего! А тем более капитан-лейтенант Русичев — герой русско- американской войны — это абсолютно нереально, чтобы он разлюбил такую красивую и умную женщину! Уверяю Вас, этого никогда не будет! К тому же даю Вам мужское слово — он однолюб, я точно знаю.
Видя, как она заметно успокоилась, доктор решил, что пришло время задать интересующие его вопросы:
— Ирина Константиновна, я не фантаст, а врач, и мне сейчас очень трудно представить, что где-то рядом есть живой мир, где так же ходят люди, плещутся реки, гремят грозы и встает солнце! Наверное, на это нужно определенное время? Я хочу спросить о более близком мне, скажите: справедливо ли то общество, из которого Вы пришли, как строятся отношения между людьми, ведется ли борьба с болезнями? — весь внешний вид доктора выказывал крайнее нетерпение, но он предельно корректно ждал, пока она соберется с мыслями.
— Касаемо нашей России, то должна Вас разочаровать — о справедливости у нас давно уж забыли! Расслоение между бедными и богатыми дичайшее, а отношения между людьми, особенно между властью и народом, построены на постоянной всеобъемлющей лжи и лицемерии. Честность, профессионализм и талант совершенно не в ходу, главное — наглость, цинизм и тугой кошелек.
Я без всякого колебания покинула тот мир, там у меня ничего не осталось... Разве только могилы родите- лей? — она вновь немного погрустнела. — Бог даст, я еще посещу их, но они не останутся без присмотра, очень хорошие люди обещали ухаживать за ними. Что касается лечения людей, то, конечно же, оно проводится, но большие успехи достигаются в других странах: продвинулись в лечении инфарктов и инсультов, пересаживают почки, легкие, сердце и даже печень, но рак пока не победили. В целом же, судя по той информации, что я имею от Сережиной ПЭВМ и что наблюдаю здесь, в клинике, — «ваша» медицина намного обогнала «нашу» по всем направлениям. Надо также признать: «ваша» цивилизация гораздо сильней и, главное, гораздо гуманнее «нашей!»
Доктор с восхищением смотрел на Ирину и не перебивал ее: «Надо же, такая умница! Какая ясность, конкретность и четкость суждений! — рассуждал в уме он. — Насколько велик Творец! Ведь почти ничем от нас она не отличается, если не считать нескольких перестановок в структуре ДНК? И внешность такая
