Япона осень (СИ) - Сухов Лео
Вдобавок ко всему, под стеной начал копиться вал из мёртвых тел. И он стал своеобразным трамплином для новых бестий, которые не стеснялись потоптаться по раненым и погибшим товарищам.
— Вано! Надо их отогнать! — подскочил ко мне взмыленный Дунай. — Врубай ревун на полную!
— Вы с ума сошли⁈ — возмутился я. — Да тут у всех барабанные перепонки лопнут!
— Врубай, когда всем заткнём уши!
Только сейчас я заметил, что рабочие подбегают то к одному, то к другому на стене. После этого боец начинал что-то вставлять себе в уши. Видимо, затычки.
— Скажете, как врубать! — кивнул я, продолжив стрельбу.
К слову, мне бы тоже затычки пригодились… Тут и без ревуна хватало громких звуков, которые давили на уши, мешая концентрироваться — и вообще от них болела голова. Хотя последнее, конечно, и от дыма могло быть.
Обеспечить всех затычками удалось минут за двадцать. Я успел расстрелять половину своего запаса патронов, а затем с радостью рванул к капсуле. По пути получил от Бура затычки и тоже вставил в уши.
Сделали их из кожи и кусков ткани. Получилось неплохо: достаточно плотные, чтобы не пропускать звуки, и мягкие — чтобы заполнить всё пространство в ушной раковине. Я оценил новинку: стоило вставить, как давление на слух сразу ослабло.
Уже ничего не стесняясь, я выкрутил ревун на полную. На камерах прожекторов было заметно, как он резанул по ушам бестий. Наших-то зверей отвели на дальнюю сторону фактории, и даже там девчонки прикрывали им уши руками. И то, питомцы прижимались к земле и скулили.
А за стеной их дикие сородичи с воем катались по земле, дёргая лапами и извиваясь. Не теряя времени, рабочие кинулись к стене с длинными шестами, на конце которых болтались петли. Эти петли они накидывали на шеи мёртвых зверей, чтобы втянуть их внутрь фактории.
Пока это происходило, я успел смотаться до Алтаря и прикупить ещё четыре сотни патронов. Бог знает, сколько продлится штурм, а оставаться с пустой винтовкой — нельзя. Хотя, конечно, за один раз слить восемьдесят тысяч баллов — это ни разу не весело.
Стоило мне снизить громкость ревуна, как бестии опять бросились в атаку. Всё повторилось: стрельба, битьё копьями… И снова начал расти вал из тел. Какие-то тела, конечно, бестии оттаскивали подальше, но не так уж много. Люди были вкуснее — а значит, к ним стоило рваться вверх, по трупам. И вскоре мне пришлось повторять фокус с ревуном…
А тут и погода совсем испортилась… С неба сыпала водяная морось, яростные порывы ветра трепали одежду, обжигая ледяным воздухом с гор. Но мы продолжали стрелять, как заведённые, а рабочие — нам помогать.
Этот штурм казался почти бесконечным.
Дневник Листова И. А.
Двести восемьдесят девятый день. Первый в этом году
Стрельба шла весь день. И если кто-то надеялся, что штурм прекратится с заходом солнца — это напрасно. К вечеру натиск только усилился. А стрелять в темноте было сложнее, даже в свете прожекторов.
Я ещё дважды бегал к Алтарю, докупая патроны. Триста тысяч с хвостом баллов, как гигантская форма жизни языком слизнула. Докупал винтовочные, револьверные, пули для мушкетов…
К середине ночи огнестрелом пользовался разве что я, да бойцы со «слонобоями». Самодельного пороха и картечных зарядов ещё хватало. Остальные защитники стены давно взялись за копья и топоры.
Копейщики теперь кололи под стену, а с особо настойчивыми врагами — разбирались топорами, едва башка появлялась над краем стены. И таких было всё больше и больше: бестии ломились на стену, словно обезумевшие.
Каждые двадцать-тридцать минут я отбегал включать ревун, чтобы остановить этот поток. В какой-то момент пришлось передать остатки патронов Пилигриму — он лучше стреляет. А сам я, как и большинство наших, схватился за копьё и топор.
Это был страшный бой… Я помню момент, когда подбежал к стене, хотел свеситься вниз, но прямо передо мной высунулась голова крупной бестии. Бросив копьё, я попытался ударить по ней топором. Бестия увернулась, но я не сдавался. Я бил, бил, бил…
Под стальное лезвие попадали то лапы, то камень стены… Только с пятнадцатого раза я сумел попасть, куда надо, и проломить зверю череп. Хотелось спать, хотелось есть, а бестии всё не кончались и не кончались…
У многих от усталости тряслись руки и подкашивались ноги. Холод, словно сговорившись с дождём и ветром, съедали остатки нашей воли к победе. И только осознание, что если сдаться сейчас, всем нам будет очень больно — спасало людей от дезертирства…
Сбросив вниз очередную бестию, я вдруг понял, что дождя больше нет. Не успел порадоваться этому факту, как с неба опустилась белая снежинка. Большая, крупная, мокрая… Она почти сразу растаяла, едва оказавшись на земле.
Но снег валил всё гуще и гуще… Дождь сменился снегопадом. Первым снегопадом в этом году. Он покрыл мир вокруг белым покрывалом. Он засыпал мёртвые тела бестий, оседал на ветвях деревьев в лесу, скрывал камни и кровь…
Наверно, впервые за эту ночь я позволил себе нормально оглядеться. И даже посмотреть вдаль.
Сквозь пелену снегопада я отчётливо увидел, как уходят прочь несколько бестий… А потом — ещё… А затем, неожиданно, почти прекратились атаки…
До самого утра мы слышали, как где-то вдалеке пируют наши враги. Самое нетерпеливое зверьё подъедало своих же мёртвых сородичей — тех, кого им всё-таки удалось утащить в лес. Правда, досталось им немного: ещё пару раз они пытались утянуть добавку, но сами стали трупами.
А мы стояли и ждали. Снова дул ветер, разгоняя тучи и облака. А когда небо на востоке заалело, выпуская первые солнечные лучи, бестии начали уходить…
Небольшими группами, где была пара матёрых самцов, самки и молодняк. Всё, что осталось от грозных ещё недавно стай…
Звери шли, пошатываясь под собственным весом. С раздутыми животами, с довольными мордами, они уходили зимовать в сторону гор…
Я обернулся на далёкие равнины. Там ещё царила золотая осень. Правда, видно было, что это последние тёплые недели. А тут, в горах, уже вовсю наступала зима. И до того, как снег схватится и покроет всё толстым слоем, оставалось совсем мало времени…
После боя я проспал от силы часов пять. А затем проснулся и пошёл трудиться, наравне со всеми. Фактория должна была пережить эту зиму. Чтобы весной мы вновь вернулись в горы, на этот раз всерьёз и надолго.
К вечеру солнце справилось с первым снегом, превратив его в грязь и лужи. Но с горных вершин продолжал дуть ветер. И недалёк был тот час, когда разразится новый снегопад. Это понимали, ощущая нутром, все до единого участники экспедиции.
В тот день в факторию перенесли и другие капсулы — Пилигрима, Мелкого, Трибэ, Ани, Костромы, Дуная и Вити. Они стали маленькими строительными вагончиками, в которых грелись обитатели фактории, возводя себе зимние убежища.
Через семь дней все, кто перенёс капсулы, должны были уйти в долгую экспедицию вдоль горной реки. Мы очень надеялись вдоль неё выбраться к Алтарному. А к моменту, когда мы дойдём, убежища в фактории обещали быть закончены. И наши капсулы смогли бы вернуться в город.
Лучший город на этой планете… Пожив в дикой фактории, я в этом с лихвой убедился!
Крохотулечная недоглава 29. Однозначно удивительная!
Дневник Листова И. А.
Двести девяносто пятый день. Когда никто не ждал.
— Вано! Вано! Надо поговорить! — когда я по списку проверял запасы на волокушах, ко мне подошёл очень серьёзный Трибэ.
— Ща, Трибэ, минуту! Ладно? — попросил я, чуть не сбившись со счёта.
Надо было посчитать скатки шкур, которые мы готовились везти в Алтарное для дальнейшей обработки. Караван у нас, между прочим, получался немаленький! Все новички, найденные в Большой Долине, решили идти с нами. Так что нагрузились мы по полной программе!..
За новичками, которые прятались высоко в горах, ближе к Тропе Гигантов, нам пришлось сходить самим. Организовали маленькую экспедицию, чтобы доставить бедолаг в факторию. Люди в этой группе были измождённые, оголодавшие, а двое — вообще безумные.
