Красная дорама (СИ) - Денис Георгиевич Кащеев
«Продать душу», — чуть было не произнес вслух я.
— … работу, столь же самоотверженную и эффективную, как вы продемонстрировали на занятиях с Хи Рен, — закончила моя собеседница. — Ну, что скажете?
Хм, можно подумать, что тут возможны какие-то варианты!
Даже удивительно, что Джу Мун Хи столько всего наговорила — насколько я понимал местные нравы, все могло быть обставлено куда как проще, и уж тем более — без всяких там пиццерий… Хотя пригласить меня в ресторан скорее всего и впрямь пришло в голову Хи Рен, а ее онни лишь решила воспользоваться удобным моментом для беседы…
Так-то понятно: в концерне товарищ Джу — новичок. Своей, лично ей преданной команды у нее нет — она это практически открытым текстом сказала. К месту припоминаются и брошенные вскользь слова Ана, что якобы начальница Управления не доверяет своему заму, потому и просматривает в отпуске кучу документов…
Ситуация достаточно типичная… для какой-нибудь западной или вестернизированной восточной — японской там или южнокорейской — корпорации! Часть акционеров протолкнула на ключевой пост своего ставленника, тот начинает подбирать под себя лояльных исполнителей — в том числе для противостояния с другими группировками внутри компании. А те активно вставляют ему палки в колеса… Сколько раз «в прошлой жизни» я с таким сталкивался — и даже сам, бывало, рулил процессом, обычно «из-за кулис»! Но вот здесь, в Пхеньяне, ничего подобного, признаться, не ждал. Северокорейские административные структуры до сих пор представлялись мне неким грозным монолитом — а оно вот как обернулось…
Хотя, возможно, я тупо снова накладываю на чуждую реальность привычные мне схемы и мерки…
Но как-то иначе трактовать услышанное было сложно.
И уж точно не следовало сейчас медлить с ответом — любой другой курьер в Пэктусан умер бы от счастья, получив подобное предложение. Я и так, кажется, выдержал уже подозрительно долгую паузу.
— Это огромная честь для меня! — горячо выпалил я. — Стану очень, очень упорно трудиться, чтобы оправдать ваше высокое доверие, товарищ Джу! — вот так, пожалуй, было более-менее по-корейски.
— Не сомневаюсь в этом, товарищ Чон, — степенно кивнула мне собеседница. — Кстати, будет у вас на новом месте и возможность для подработок. К экзамену вы подготовили Хи Рен выше всяких похвал, но, боюсь, пробелы в английском у нее еще остались. Поступить она поступила, но сама учеба в Первой школе — это уже совсем другое. Полагаю, тонсен потребуются регулярные дополнительные занятия — и тогда мы с ней снова прибегнем к вашей помощи. За дополнительную оплату, разумеется.
— Конечно, товарищ Джу, с огромной радостью! — пылко заверил ее я.
— Тогда с понедельника выходите на новое место, — подытожила моя новая непосредственная начальница.
Блин, как-то даже слишком шоколадно… Похоже, душу все-таки на каком-то этапе потребуют. Другой вопрос: на кой она, моя грешная душа, сдалась Джу Мун Хи?
Ну или положение начальницы Управления в Пэктусан совсем уж аховое — и за первого же потенциально верного — и при том, не станем уж скромничать, дельного — человека она хватается обеими руками…
Ладно, разберемся. Пока я в любом случае в огромном выигрыше! Даже немного жаль, что карьера в северокорейском концерне, пусть и самая головокружительная, не входит в число моих жизненных приоритетов…
Здесь нам принесли наш заказ, и за столиком вступило в силу негласное правило товарища Джу насчет мертвой тишины во время еды.
32. Донджю
Под загадочным псевдонимом «африкано» скрывался самый обыкновенный кофе американо — и довольно неплохой, если, конечно, так вообще можно сказать о разбавленном эспрессо.
Пеперони поварам тоже удалась — в том смысле, что практически ничем не отличалась от своих сестер в Москве, в Сеуле или в Нью-Йорке. За Рим или там Венецию не скажу, как-то так вышло, что, будучи в Италии, местной пиццы я так ни разу и не отведал — просто не сложилось.
Поесть в тишине у нас, правда, не получилось — едва мы приступили, как послышалась музыка, и по этажу разнесся приятный женский голосок: одна из сотрудниц ресторанчика подошла к установке караоке в углу зала, взяла в руки микрофон и запела. Мелодия была живенькой, но текст ни разу не попсовым — что-то о величии Родины и обреченных на неудачу происках подлых врагов.
Когда песня закончилась, к караоке направился кто-то из посетителей, коротко переговорил с сотрудницей, получил от нее микрофон — и вдохновенно исполнил что-то не менее патриотичное. С музыкальной точки зрения — тоже вполне прилично, кстати.
Следующему желающему усладить наш слух своим вокальным искусством распорядительница караоке по какой-то причине отказала — и снова взялась за микрофон сама.
— Онни, а можно я тоже попрошусь? — указав глазами на певицу, спросила в какой-то момент у старшей сестры Хи Рен.
Джу Мун Хи как раз отставила от себя опустевшую кофейную чашку, со своей кимчи-пиццей ей удалось разделаться еще раньше, так что табу на разговоры за столом, видимо, можно было считать снятым.
— Ну, попросись, — кивнула она — без особого, однако, энтузиазма.
— Спасибо! — девочка тут же радостно подорвалась со своего места.
Правда, пока она решалась обратиться к онни, у караоке уже образовалась небольшая очередь. Всего из пары человек, но все же школьнице пришлось подождать — видимо, волшебного слова, которым товарищ Джу открыла нам экспресс-проход в пиццерию, Хи Рен не знала. Ну или здесь та магия не работала.
— Товарищ Чон, оставлю вас на несколько минут, — проговорила между тем Джу Мун Хи — и направилась в сторону висэнъсиль, то есть «комнаты гигиены».
Когда же она вернулась — очередь Хи Рен петь к этому времени так еще и не подошла — со своего места поднялся уже я:
— С вашего позволения, товарищ Джу — тоже ненадолго отлучусь…
Все-таки пицца — пища достаточно тяжелая, особенно — для
